Эти социальные сдвиги облегчали бюрократической верхушке манипулирование населением, не приобретшим еще устойчивого классового положения и классового самосознания, и потому склонным ориентироваться на навязываемые «сверху» нормы, правила, и текущие политические установки.
В этой обстановке вполне можно было принимать «самую демократическую в мире конституцию» и объявлять социализм в СССР в основном построенным. При всем скептическом отношении к реальности провозглашаемых конституцией 1936 года прав и свобод, принятие нового основного закона имело и вполне практические последствия. Изменилась конструкция государственной власти в сторону движения от советской системы к парламентской. Высшим законодательным органом государственной власти стал не Съезд Советов, а Верховный Совет. Это изменение отодвинуло от участия (пусть уже практически декоративного) в деятельности высших органов государственной власти тех депутатов Советов, которые работали на местах и имели некоторую связь с рядовыми гражданами. Их заменили прямо избираемые депутаты Верховного Совета, многие из которых не имели никаких корней в системе местных Советов, и зависели только от организующей их избрание партийной верхушки.
Провозглашение социализма в основном построенным означало, что Сталин выписал сам себе индульгенцию за все грехи, совершенные в ходе социалистического строительства. Ведь все делалось ради победы социализма - не так ли? - а раз она достигнута, то победителей не судят. Сдвиги в социально-экономической системе СССР за 1929-1936 годы, действительно, произошли глубочайшие. Но какое отношение они имели к построению социализма, я уже пытался показать выше.
За этот же период произошли весьма существенные сдвиги в международном положении СССР. С одной стороны, несомненные успехи в создании современной промышленности (особенно на фоне Великой депрессии) привели к укреплению авторитета СССР в мире и позволили значительно укрепить вооруженные силы. С другой стороны, с приходом к власти в Германии нацистов стала расти военная угроза.
Проводимая Сталиным через Коминтерн линия на отказ от всякого сотрудничества с социал-демократами, и более того, объявление главной опасностью в рабочем движении левых социал-демократов, эксплуатация тезиса о «социал-фашизме», препятствовали сплочению рабочего движения перед лицом фашистской опасности, сыграв свою роль в политическом успехе Гитлера. Лишь когда продолжение сектантской тактики перед лицом угрозы фашизма привело к тяжелым политическим поражениям, а агрессивный характер замыслов нацистов стал проявляться все отчетливее, начался пересмотр прежних установок. На VII конгрессе Коминтерна в 1935 году была провозглашена тактика единого фронта с социал-демократами для борьбы с фашизмом, а на дипломатическом уровне стали предприниматься попытки создания антинацистской коалиции.
Однако потенциальные союзники по антигитлеровской коалиции преследовали свои собственные интересы и не хотели доверять друг другу. Это достаточно ясно проявилось во время гражданской войны в Испании в 1936-39 годах и аннексии Чехословакии в 1938 году.
Западные державы во время гражданской войны в Испании заняли позицию «невмешательства», введя эмбарго на поставки оружия, как республиканскому правительству Испании, так и мятежникам генерала Франко. Фактически, в условиях неприкрытой военной поддержки Франко со стороны фашистских правительств Италии и Германии, это была линия на военно-политическую изоляцию законного правительства Испании. Муссолини послал в Испанию целый экспедиционный корпус, Гитлер поставлял оружие и прислал авиационные части («Легион Кондор»). Англия и Франция в 1939 году открыто перешли на сторону Франко, ускорив падение правительства Народного фронта.
Коминтерн и некоторые участники социал-демократического движения организовали приезд в Испанию добровольцев, из которых были сформированы интернациональные бригады. СССР направлял в Испанию военных советников, военных специалистов (летчиков, танкистов, диверсантов и т.д.), поставлял оружие и военную технику. На эффективности советской и интернациональной военной помощи резко негативно сказалось вмешательство Сталина во внутриполитические дела Испании, привнесение атмосферы подозрительности против инакомыслящих, что привело к обострению отношений между компартией Испании, организацией ПОУМ и анархистами. Применение методов террора, полицейской провокации и судебных подлогов против не устраивавших Сталина политических течений и их лидеров на самом левом фланге, при поддержке наиболее примиренческих фракций испанских социалистов, ослабляло революционный потенциал Народного фронта.
В вопросе о территориальных претензиях Гитлера к Чехословакии Англия и Франция заняли крайне недальновидную позицию, пытаясь использовать Чехословакию как разменную монету для удовлетворения аппетитов нацистов. При этом преследовались две цели.
Первая - снять непосредственную угрозу столкновения интересов Германии с интересами Англии и Франции на европейском континенте и отвести тем самым угрозу войны. Вполне понятное желание избежать войны, покоилось, однако, в данном случае, на грубом политическом просчете: одна Чехословакия не могла удовлетворить Гитлера - ему нужен был глобальный пересмотр баланса сил в Европе, и каждая уступка лишь укрепляла его в этом желании.
Вторая цель, которая не ставилась непосредственно, но реализация которой имелась в виду как вероятность ближайшего будущего - канализировать агрессивные устремления Гитлера на Восток.
Поэтому Англия и Франция (которая открыто нарушила свои союзнические обязательства перед Чехословакией) под угрозой применения совместно с Гитлером военной силы заставили Чехословакию принять Мюнхенский договор 1938 года. Этот договор не только отдавал Германии Судетскую область, но и привел вскоре к аннексии Гитлером всей Чехии и образованию на месте Словакии марионеточного прогерманского государства. Англия и Франция предпочли забыть о тех гарантиях целостности Чехословакии, которые они давали по Мюнхенскому договору.
Правящие круги Чехословакии в этих условиях не решились воспользоваться предложенной СССР военной помощью даже для того, чтобы использовать ее возможность как предлог для выторговывания для себя уступок и гарантий на переговорах.
Вскоре растущие аппетиты Гитлера стали вызывать беспокойство правящих кругов Англии и Франции. Аншлюс (поглощение) Австрии в 1937 году, захват Чехословакии в 1938 году, открытая демонстрация военных мускулов в Испании, территориальные претензии, предъявляемые Польше - все это свидетельствовало об опасности дальнейшего развития нацистской агрессии в Европе. Масла в огонь подливала и итало-эфиопская война. И на вопрос о том, против кого будет направлен очередной выпад Гитлера или Муссолини, не было однозначного ответа. Поэтому весной 1939 года Англия и Франция вступили в военные переговоры с СССР.
Эти переговоры с самого начала развивались в атмосфере взаимного недоверия. Англия и Франция стремились получить от СССР односторонние обязательства в случае их конфликта с Германией, но при этом не шли на серьезное решение вопроса о пропуске советских войск через польскую территорию. Кроме того, их правящими кругами не было принято окончательного политического решения о союзе с СССР, о чем свидетельствовали инструкции, данные военным делегациям. Сталин стремился зажать своих потенциальных союзников в угол, навязывая им скорейшее принятие всеобъемлющего соглашения, что позволяло ему представить любые проблемы в ведении переговоров как стремление к их оттяжке и срыву.
Каждая сторона защищала на переговорах свои интересы, пытаясь подставить под возможный удар Гитлера прежде всего своих союзников.
Заключение в августе 1939 года пакта «Риббентроп-Молотов» было логичным шагом в защите национальных интересов СССР. Однако Сталин использовал возможности, вытекавшие из этого договора, таким образом, что чрезвычайно осложнил отношения с сопредельными странами, что ослабляло потенциал отпора агрессии, и создало значительные и исторически долгосрочные проблемы в межнациональных отношениях.
СССР имел право занять территорию Западной Украины и Западной Белоруссии в условиях распада польского государства. Но совсем ни к чему было сопровождать это антипольскими политическими выпадами.
В условиях лишь временно отсроченного противостояния с Германией СССР не мог допустить вовлечения стран Прибалтики в орбиту влияния «третьего рейха», тем более что значительная часть населения этих стран поддерживала присоединение к СССР. Но грубо аннексионистские приемы интеграции балтийских стран в СССР крайне обострили отношения с населением этих республик.
СССР должен был решить проблему уязвимости границы вблизи Ленинграда, хотя бы даже и военным путем. Но совсем ни к чему было сопровождать эти меры демонстрацией намерения уничтожить независимость Финляндии.
СССР был заинтересован в дипломатическом и экономическом сотрудничестве с Германией (которое позволяло, помимо всего прочего, модернизировать военную промышленность СССР). Но совсем ни к чему было едва ли не полностью переходить на нацистскую точку зрения в своей внешнеполитической пропаганде, да еще и навязывать эту точку зрения партиям Коминтерна,
Но и позиция западных держав в отношении агрессии Гитлера отнюдь не была безупречной. Давая Польше военные гарантии, которые они на деле не собирались выполнять (обещание Франции на 15-й день войны начать наступление главными силами своих сухопутных войск), они подталкивали Польшу к тому, чтобы не покупать мир ценой уступок Гитлеру. Фактически эта политика привела к тому, что Польша стала жертвой нацистов и тем самым Германия получила возможность непосредственного военного соприкосновения с СССР.
Могут возразить - но ведь Франция и Англия объявили войну Германии и вели военные действия на суше, на море и в воздухе, пусть и не слишком интенсивные. Они же не стали на этот раз избегать прямого военного столкновения с Гитлером? Да, не стали. Однако их участие в военных действиях носило лишь характер предупредительной демонстрации - Гитлер может делать, что хочет, на Востоке, реально не опасаясь удара в спину, но ему не следует обращать свои устремления на Запад. Там его ждет решительный военный отпор.