Этот процесс неизбежно столкнется с проблемой социально-экономической отсталости большинства стран мира (по отношению к которым Россия выступает как развитая держава). Проблема приобщения их к современной культуре ставит перед социалистической мыслью вопросы, на которые сейчас нет ответов. Каковы могут быть формы помощи этим странам? Как быть с господствующими там косными и коррумпированными политическими режимами? Как обеспечить экономический прогресс всего человечества, не упершись в тупик ресурсного перенапряжения и экологической катастрофы?
Фактически это продолжение тех же самых вопросов о возможности движения к социализму стран, не обладающих для этого достаточными социально-экономическими предпосылками, что стояли перед Россией в 1917 году, но поставленных уже применительно не к отдельной стране, а ко всему мировому хозяйству. Вопросы гораздо более серьезные, чем этические конфликты, описанные в романах братьев Стругацких в связи с феноменом «прогрессорства». Готовых ответов пока нет. Но наш собственный исторический опыт может, по крайней мере, предостеречь от некоторых ошибок.
Поскольку социально-экономические противоречия, свойственные капитализму, не изжиты, да и не могут быть изжиты в его рамках, то социалистический потенциал развития остается в повестке дня. Разумеется, очередная историческая попытка выйти за пределы мира отчуждения не будет предпринята в самом ближайшем будущем, поскольку исторические последствия краха первого социалистического эксперимента преодолеть не так-то легко. Однако эта следующая попытка будет предприниматься уже далеко не на пустом месте.
Речь идет не только о приобретенном, негативном и позитивном, историческом опыте. Прежде всего, речь идет о том, что попытка перехода к социализму оставила осязаемый след в самой ткани общественного бытия.
Самыми устойчивыми из наследия советского эксперимента являются самые, казалось бы, эфемерные его элементы - массовая культурная и социально-психологическая традиция. Немалую устойчивость продемонстрировали и элементы, связанные с переходом капитализма на его позднюю стадию (всеобщие социальные гарантии), и поведенческие стереотипы, связанные с исторически длительными цивилизационными особенностями российского общества (впрочем, не все из последних можно рассматривать как «позитивное удержание»).
Разумеется, все эти элементы подвергаются сильному разрушающему влиянию утверждающих свое господство капиталистических общественных отношений. Однако сложившаяся в России неэффективная модель капитализма (неэффективная отчасти еще и потому, что не смогла до конца решить неразрешимую в принципе задачу: расправиться в короткие сроки с советским наследием), сама питает культурную оппозицию капитализму. Когда эта культурная оппозиция сможет, соединившись с мировой культурной оппозицией, сформировать культурную, а затем и политическую платформу, ориентированную не просто на неприятие капитализма, а на его преодоление через выход в более высокое социальное пространство, тогда мы станем свидетелями (и неизбежно участниками) второго мирового революционного кризиса.
1. Почему развитые капиталистические государства успешнее адаптировались к переходу на позднеиндустриальную стадию развития и к росту постиндустриальных тенденций, нежели страны социально-экономической системой советского типа?
2. Почему попытка преодолеть чрезмерную бюрократизацию советского строя привела, в конечном счете, к его гибели?
3. Чем процесс формирования капитализма в России (и, отчасти, в странах Восточной Европы) отличался от процесса естественно-исторического генезиса капитализма?
4. В чем заключаются социально-экономические корни возрождения сталинизма в России? Чем современный сталинизм отличается от «исторического» сталинизма?
5. Чем социально-экономическая система капитализма в России отличается от капиталистической системы в развитых странах и почему?
6. Почему историческая перспектива движения к социализму остается актуальной?
В этих работах содержатся материалы по проблемам капиталистической трансформации стран «мировой системы социализма»:
• Центрально-Восточная Европа во второй половине XX века. В 3-х т. т.2. От стабилизации к кризису (1966-1989), М.: Наука, 2002.
• Центрально-Восточная Европа во второй половине XX века. В 3-х т. т.З, ч. I и II. Трансформации 90-х годов. М.: Наука, 2002.
В этих работах широкого затронуты дискуссионные вопросы, связанные с причинами кризиса «реального социализма» и последующей капиталистической трансформацией:
• Бузгалин А. В., Колганов А. И. Мы пойдем другим путем! От «капитализма Юрского периода» к России будущего. М.: Яуза: Эксмо, 2009.
• Бузгалин А. В., Колганов А. И. Трагедия социализма. М.: Экономическая демократия, 1992.
• Бузгалин А.В., Колганов А.И. Сталин и распад СССР. М.: URSS, 2003.
• Бузгалин А.В., Колганов А.И. 10 мифов об СССР. М.: Яуза: Эксмо, 2010.
• Бузгалин А. В., Колганов А. И. Трагедия социализма. М.: Экономическая демократия, 1992.
• Коэн Ст. Провал крестового похода. США и трагедия посткоммунисти-ческой России. М.: АИРО-ХХ, 2001.
Здесь изложены позиции современных левых по некоторым проблемам предпосылок кризиса «реального социализма» в позднем СССР:
• СССР: «Застой». М.: Культурная революция, 2009.
В этих работах исследуется противоречие идеи действеннопрактического коммунистического начала в сфере культуры советского общества, которое в своем реальном бытии не смогло превратить эти начала в основание социальной жизни:
• Булавка Л.А. Социалистический реализм: превратности метода. Философский дискурс. М.: Культурная революция, 2007.
• Булавка Л.А. Феномен советской культуры. М.: Культурная революция, 2008.
Глава 40. Социализм: ответ на вызов глобальных проблем
Обычно к наиболее острым глобальным проблемам относят угрозу экологического кризиса, обострение противоречий между беднейшими и наиболее богатыми странами, растущее бремя военных расходов и распространение оружия массового поражения, терроризм, кризис нравственных ценностей и т.п. При этом постиндустриальные тенденции не принято рассматривать как проблему. Между тем, именно капиталистическая оболочка постиндустриальных тенденций придает их развитию такие черты, которые, несомненно, во многом являются причиной многих других глобальных проблем. Да и сам капиталистический постиндустриализм грозит превратиться в проблему, затрагивающую исторические судьбы капиталистической системы.
Для капиталистической оболочки постиндустриального развития характерна заметная тенденция к тому, чтобы поставить пределы этому развитию. Даже такой видимый признак формирования постиндустриального общества, как значительное сокращение удельного веса промышленного сектора в развитых странах, ведет себя как затухающая тенденция. Кроме того, снижение удельного веса индустриального сектора еще ничего не говорит о прогрессе постиндустриальных технологий. Это снижение (и по доле в ВВП, и по доле в численности занятых) на самом деле однозначно свидетельствует лишь о двух фактах: 1) о территориальном перераспределении индустриального производства путем переноса его из наиболее развитых стран в развивающиеся, и 2) о том, что производительность труда в индустриальной сфере растет значительно быстрее, чем в сфере услуг, до сих пор покоящейся в основном на доиндустриальных и раннеиндустриальных технологиях.
Довольно сложно рост сферы услуг выдавать за постиндустриальный прогресс, поскольку этот рост означает расширение сферы применения не столько постиндустриального (например, в информатике и телекоммуникациях), сколько доиндустриального или, в лучшем случае, раннеиндустриального труда (горничные, продавцы, официанты, посудомойки, грузчики, парикмахеры...). В результате некоторый рост действительно высококвалифицированного труда специалистов на одном полюсе сопровождается ростом неквалифицированного и малоквалифицированного труда на другом полюсе.
Наряду с этим формируются социально-экономические механизмы, меняющие социальный статус и препятствующие социальной мобильности малоквалифицированных работников сферы услуг. Значительно расширился круг работников, попадающих в условия неполной (не полный рабочий день) и частичной (не постоянной) занятости. На этих работников не в полной мере распространяется социально-трудовое законодательство, предусмотренные им права и социальные гарантии. Такие работники обычно не объединены в профсоюзы, что еще более снижает их способность отстаивать свои интересы.
Именно этот слой работников попадает в категорию «новых бедных» (т.е. людей, имеющих работу, но не способных обеспечить семейный доход заметно выше прожиточного минимума). Формируемая «новыми бедными» социальная среда обладает крайне низким потенциалом социальной мобильности, ибо не в состоянии обеспечить главный современный фактор такой мобильности - получение высшего профессионального образования.
Еще одной проблемой «постиндустриального общества» является использование растущей сферы услуг для обеспечения нарастающего социального паразитизма. Это относится, в том числе, и к той части сферы услуг, где используются действительно современные постиндустриальные технологии. Значительная часть современного высокотехнологического потенциала и высококвалифицированных трудовых ресурсов направлена на обслуживание лишь капиталистической формы процесса производства, в первую очередь - на развитие операций в финансовом секторе. Взрывной рост этого сектора в последние четыре десятилетия привел, в частности, к явно преувеличенной оценке вклада этого сектора в создание ВВП и преувеличению доли услуг в ВВП. Другая часть постиндустриального потенциала (в т.ч. крупные сектора в сфере НИОКР) ориентирована на обеспечение конкуренции капиталов за долю на рынке (реклама), раздувание и обеспечение фиктивных потребностей, престижного потребления и т.п. Одно из величайших технических достижений информационной эры - сеть Интернет - используется главным образом как торгово-рекламная площадка и средство распространения порнографии. Продолжается отвлечение значительной части высокотехнологичного потенциала на развитие производства средств уничтожения и т.д.