Наконец, в ряде случаев (особенно при уже упоминавшихся провалах рынка) государство прибегает к прямому (полному или частичному) управлению капиталом, например, диктуя цены и тарифы, квоты производства, и, наконец, национализируя те или иные предприятия и целые отрасли хозяйства. В тех случаях, когда находятся способы более эффективного применения капитала в частных руках, государство, напротив, может прибегнуть к приватизации государственных предприятий.
Нередко совокупность мер государственного регулирования выстраивается специально для достижения определенных целей. Эти цели и средства стимулирования их достижения сводятся в государственные программы и планы. Даже независимо от наличия таких программ одной из распространенных целей государственного регулирования является антикризисная политика, основанная на мерах, стимулирующих деловую конъюнктуру во время спада, и охлаждающих ее во время подъема, чтобы сгладить циклические колебания экономики. Другая общепринятая цель государственного регулирования - проведение антимонопольной политики.
Фактически капиталистическое государство выступает в экономической системе в нескольких разных ипостасях и эти его ипостаси могут вступать в конфликт между собой. Во-первых, государство взяло на себя функции управляющего общественным капиталом в целом, с тем, чтобы наилучшим образом обеспечить условия (не только экономические, но и социальные, и политические) для воспроизводства общественного капитала. Во-вторых, государство выступает как представитель особой социальной группы - бюрократии - со своими особыми интересами, тесно связанными с интересами господствующего класса (капиталистов). В-третьих, государство с необходимостью выполняет ряд общественных функций, в той или иной мере выступая как выразитель интересов общества в целом на основе социальных компромиссов. В-четвертых, государство выступает как особого рода частный капиталист наряду со всеми прочими.
Развитие государственного вмешательства в систему отношений частнохозяйственного капитализма, покоящегося на свободе предпринимательства и на свободном конкурентном рынке, привело к развитию таких отношений и институтов, которые выходят за пределы собственно капиталистической системы производственных отношений, образуя различного рода переходные формы.
В ходе развития капитализма на собственной основе произошла заметная эволюция межклассовых отношений. Острое противоборство между двумя основными классами капиталистического общества - пролетариатом и буржуазией - стало дополняться элементами классового компромисса. Этот компромисс между трудом и капиталом получил развитие в первую очередь в странах высокоразвитого капитализма (в особенности западноевропейского). Его основой стала необходимость обеспечивать для воспроизводства и накопления капитала также и нормальных условий для воспроизводства рабочей силы.
Если на ранних стадиях развития промышленного капитализма, когда происходило его становление и распространение «вширь», капитал нередко извлекал прибыль из давления на цену рабочей силы, уплачивая заработную плату ниже стоимости рабочей силы, то постепенно такой подход стал ставить под угрозу нормальное воспроизводство самого капитала. Распространение машинной техники и ее постоянное усложнение потребовали широкого применения не только низко-, но и высококвалифицированной рабочей силы. Эффективное применение такой рабочей силы оказалось возможным только в том случае, если работник будет освобожден от ежедневного страха перед тем, добудет ли он кусок хлеба для себя и своей семьи, не будет ли он немедленно оставлен без средств к существованию в случае болезни, не будет ли попадание в ряды безработных означать для него необратимый удар судьбы.
Одновременно с этим развивалась организованная борьба рабочего класса за лучшие условия продажи рабочей силы, за более достойные человека условия существования. В совокупности эти две тенденции - лежащие как в эволюции условий самого капиталистического производства, так и в развитии борьбы рабочего класса - привели к улучшению условий существования наемных работников. Это выразилось как в росте реальной заработной платы, так и в развитии первых систем социальных гарантий, связанных с медицинским страхованием, пенсионными системами, введением пособий по безработице, регулированием условий труда, найма и увольнения, в признании прав профсоюзов.
Развитие монополистического капитала придавало этим компромиссам дополнительный импульс - поскольку извлечение монопольных сверхприбылей создавало более широкие возможности для маневра доходами, то именно крупные монополистические объединения легче находили ресурсы для достижения компромисса со своими наемными работниками.
Значительное влияние на положение рабочего класса оказала также политическая борьба пролетариата, особенно выразившаяся в антикапиталистических революциях и в попытках создать на протяжении XX века альтернативную капитализму общественную систему. Именно под непосредственным влиянием революций первой четверти XX века (и в первую очередь - Октябрьской революции 1917 г. в России) страны развитого капитализма перешли к 8-часовому рабочему дню, и стали все активнее применять различного рода социальные гарантии и льготы. Пример «мировой социалистической системы», активно развивавшей систему всеобщих социальных льгот и гарантий для населения, оказывал непрерывное давление на развитые капиталистические страны.
Однако эти компромиссы между трудом и капиталом происходили, по крайней мере, в первой половине XX века (а отчасти и позднее), на фоне острейшей классовой борьбы пролетариата и буржуазии, в том числе вооруженной, да и не могли быть достигнуты без такой борьбы.
Наряду с изменением межклассовых отношений для капитализма, развивающегося на собственной основе, стали характерны и изменения внутриклассовых отношений. В частности, заметные сдвиги произошли в отношениях внутри капиталистического клас са: между капиталистами-собственниками и капиталистами-предпринимателями. Эти изменения получили отражение в концепции «революции управляющих», которая, преувеличивая значение происходящих изменений, представляла дело так, что фактический контроль над капиталистическим процессом производства целиком переходит в руки наемных управляющих, а капиталист-собственник по существу превращается в рантье, стоящего целиком вне процесса производства.
Несомненно, отмеченное Марксом отделение капитала-собственности от капитала-функции получило дальнейшее развитие, но вовсе не в смысле превращения предпринимателя в наемного работника. В крупных капиталистических предприятиях (и особенно в монополистических объединениях) значение капиталистов, непосредственно осуществляющих предпринимательскую деятельность, значительно возросло, но тот факт, что они выступают главным образом в виде наемных управляющих и директоров, не отменяет их фактического статуса как функционирующих капиталистов. Резкий рост масштабов производства и значительное усложнение структуры крупных капиталистических фирм резко усилили роль функций управления, и сделали крайне сложным непосредственный контроль со стороны собственника за всей предпринимательской и управленческой деятельностью. Однако это вовсе не означает, что такой контроль исчез или сделался чисто символическим.
«Частное производство без контроля частной собственности», появление которого было отмечено еще К. Марксом, ознаменовалось переходом частных собственников-капиталистов от непосредственного контроля над производством к контролю над результатами производства. Разумеется, относительная независимость управляющих от собственников в таких условиях существенно возросла. Выстраивание таких отношений между собственниками и управляющими, которые позволили бы собственникам обеспечить свои интересы, превратилось в значительную и весьма сложную проблему (известную в экономической теории под названием проблемы «принципал - агент»).
Социальное положение управляющих также изменилось. Высшие управляющие, особенно в крупных капиталистических предприятиях, и, тем более, в монополистических объединениях, из простых наемных надсмотрщиков за рабочей силой или технических специалистов превратились в действующих капиталистов-предпринимателей. Большинство из них также в той или иной мере стали участвовать в собственности управляемых ими предприятий. С другой стороны, усложнение технологии производства и самой системы экономических отношений привело к росту удельного веса творческих функций в деятельности управляющих. Это означает определенное противоречие между их статусом как функционирующих капиталистов и как работников сложного высококвалифицированного труда с элементами творческой деятельности.
Другой сдвиг в структуре классовых отношений затронул изменение соотношения между удельным весом мелкой и капиталистической буржуазии. Рост монополистического капитала поставил мелкую буржуазию в еще более сложные условия конкурентной борьбы, привел к ее прогрессирующему разорению или к фактическому подчинению крупному капиталу. Однако предсказанного К.Марксом катастрофического падения удельного веса мелкой буржуазии, ставящего ее, как социальный слой, на грань существования, все же не произошло.
Оказалось, что, во-первых, не во всех отраслях хозяйства происходит полная перестройка технологии на основе крупного машинного производства. Во-вторых, даже преобразование производства на основе машинной техники может оставить нишу для мелкого производства (например, путем вычленения из крупной фабрики какой-либо отдельной операции или изготовления отдельных деталей и узлов). Поэтому мелкое производство (и мелкая буржуазия) сохранили возможности для своего воспроизводства (особенно в сфере услуг и в сельском хозяйстве), хотя их удельный вес существенно сузился, а самостоятельность во многих случаях стала фиктивной. Мелкие предприниматели опутаны сетью долговой и технологической зависимости от крупного капитала, который нередко выступает по отношению к мелкому бизнесу одновременно в роди монополии и монопсонии.