К началу 80-х гг. XX века в развитых странах более 80% (а иногда и более 90%) экономически активного населения имели статус наемных работников. Это не значит, что все они относились к пролетариату по своему экономическому положению - среди них были и директора корпораций, и высокопоставленные управляющие (в том числе владевшие значительными долями капитала), и менеджеры среднего звена, которые, разумеется, выступают как представители интересов капитала, а не наемного труда, и лица, оказывающие личные непроизводительные услуги (например, домашняя прислуга), и государственные служащие...
Но 90-е годы ознаменовались изменением этой тенденции. Стал отмечаться рост удельного веса т.н. самозанятых, куда включаются различного рода мелкие предприниматели и самостоятельно работающие специалисты (не работающие по найму, а выполняющие различные работу по контракту). Рост числа самозанятых в начале. XXI века замедлился и эта тенденция не получила дальнейшего распространения. Однако она все же свидетельствует об определенной подвижке классовой структуры современного капиталистического общества. В чем же смысл этой подвижки?
Мы являемся свидетелями начавшегося процесса разложения классовой структуры, свойственной классическому индустриальному капитализму. В этой структуре основная, подавляющая часть экономически активного населения делилась на капиталистов и пролетариат (причем в рамках последнего ведущие позиции занимал фабрично-заводской пролетариат), при менее значительном удельном весе мелкой буржуазии, земельных собственников, лиц, оказывающих по найму личные услуги. Теперь ситуация меняется - и вовсе не из-за того, что прежде менее значительные социальные слои стали прибавлять в удельном весе. Нет, происходят сдвиги во внутриклассовой структуре, как капиталистов, так и пролетариата; эти классы начинают выделять из себя новые, своеобразные социальные группы.
В рамках класса капиталистов продолжает развиваться тенденция, проявившая себя еще в первой трети XX века. Наемные управляющие становятся все более многочисленным слоем, играющим все более значительную роль в предпринимательском классе. Численность менеджеров растет темпами более быстрыми, чем большинство других категорий занятых. Эти лица, формально являясь наемными работниками, исполняют роль функционирующих капиталистов-предпринимателей.
Точно также растет роль и численность специалистов и профессионалов, занятых непосредственным оказанием услуг для бизнеса - бухгалтеров, аудиторов, консультантов, оценщиков, брокеров, дилеров и т.д. Наиболее высокими темпами увеличивается численность менеджеров и специалистов, занятых обслуживанием финансового рынка.
Эти специалисты занимают промежуточное положение между капиталистами и наемными работниками. Формально они относятся к наемному персоналу (и в гораздо меньшей степени - к т.н. самозанятым), и не являются владельцами капитала, - во всяком случае, в таких размерах, чтобы владение капиталом создавало основные источники их дохода. Однако их функции в производстве связаны с непосредственным содействием самовозрастанию капитала, в конечном счете, с содействием извлечению максимального эффекта из эксплуатации наемных рабочих. С весьма значительной частью этих специалистов капитал делится плодами эксплуатации, предоставляя им в той или иной форме (тантьемы, бонусы, опционы, сверхвысокие оклады и т.п.) фактически часть присваиваемой прибавочной стоимости.
С другой стороны, прежний пролетариат также претерпевает значительные изменения. Фабрично-заводские рабочие, ранее составлявшие ведущую по численности группу наемных рабочих, значительно потеряли в численности и в удельном весе (но гораздо менее - в своем значении). За счет сокращения этого ядра рабочего класса выросли две другие группы пролетариата: высококвалифицированные специалисты и рабочие, с одной стороны, менее квалифицированные и полуквалифицированные работники сферы услуг, а также не полностью и частично занятые, - с другой.
Сокращение численности традиционного, фабрично-заводского пролетариата дало повод ряду теоретиков выдвинуть тезис о т.н. смерти рабочего класса. Однако этот тезис, при том, что его появление вызвано к жизни реакцией на действительные проблемы, не является точным. Облик рабочего класса меняется, претерпевают изменения его классовые интересы и позиции, он претерпевает процесс частичного разложения, но он вовсе не исчезает.
Производство знаний и информации, превращение их в технологические инновации становится в постиндустриальном капитализме главным условием борьбы за экономическую эффективность - т.е. за производство прибавочной стоимости. Капитализм всегда опирался на технический прогресс в погоне за прибылью, но в современную эпоху творческая деятельность по обеспечению научно-технического прогресса превращается в особую большую отрасль экономики. Поэтому слой высококвалифицированных рабочих и специалистов занимает теперь в составе наемных работников особое положение.
Самовозрастание капитала оказывается во все большей зависимости от деятельности специалистов и высококвалифицированных рабочих, и в то же время капитал не в состоянии непосредственно контролировать содержание процесса творческой деятельности. Для этих работников, как уже было показано выше, реальное подчинение труда капиталу размывается, хотя формальное сохраняется. Именно на формальное подчинение труда капиталу (т.е., по существу, на монополию капиталистов на средства производства) и опирается закрепление их статуса как наемных работников. Таким образом, для этой части наемных работников характерно противоречие между их растущей самостоятельностью в трудовом процессе (и даже растущей зависимостью капитала от их деятельности) и сохраняющимся подчинением их капиталу в рамках существующих производственных отношений.
Этот слой стоит в особом отношении и к фабрично-заводским рабочим, во-первых, как более высокооплачиваемый, во-вторых, как испытывающий меньшее подчинение рамкам технологически определяемой капиталом дисциплины труда, в-третьих, нередко выступающий перед рабочими в качестве внешней, чуждой им силы - непосредственного представителя этой самой капиталистической дисциплины труда.
Процесс размывания прежнего ядра пролетариата - фабрично-заводских рабочих - сопровождается не только ростом удельного веса высококвалифицированных работников, специалистов и профессионалов, но также и ростом (хотя и менее высокими темпами) слоя малоквалифицированных и полуквалифицированных работников сферы услуг, В абсолютном же выражении этот слой имеет более высокую численность, чем высококвалифицированные работники.
Наемные работники сферы услуг, помимо относительно более низкой квалификации, характеризуются также более низкой оплатой труда (именно рост этого слоя определил общее снижение уровня заработной платы в США с начала 70-х по начало 90-х гг. XX в.), отсутствием крупных трудовых коллективов, спаянных общими интересами, значительной долей занятости в сфере до-машинных технологий. Все это определяет и более низкую степень организованности и солидарности этого социального слоя, более низкую степень осознания своих классовых интересов по сравнению с промышленным пролетариатом. Лишь для наиболее квалифицированных групп наемных работников сферы услуг, в основном занятых в сфере науки, образования и здравоохранения, этот вывод может быть применен с существенными оговорками.
Наряду с этим растет слой работников, стоящих на грани люмпенизации. Это в первую очередь не полностью занятые - лица, занятые неполный рабочий день или неполную рабочую неделю, частично занятые - те, кто работает по краткосрочным контрактам и часть времени находится в положении безработных. Они лишены многих социальных гарантий, а их доходов едва хватает на поддержание существования. Особенно много таких лиц среди мигрантов, женщин и молодежи.
Итак, имеем ли мы право воскликнуть (вслед за Андрэ Горцем): «Прощай, рабочий класс»?
Если речь идет о фабрично-заводском пролетариате, то даже и тогда этот вывод представляется несколько преждевременным. В эпоху глобализации анализ классовой структуры капитализма уже не может ограничиваться только наиболее передовыми странами, вступающими в постиндустриальную эпоху. А в структуре мирового хозяйства, как промышленное производство, так и фабрично-заводской пролетариат, если и теряют в удельном весе, то совершенно незначительно. Эту ситуацию, даже применительно к ситуации в наиболее развитых странах, можно трактовать не как значительное сокращение удельного веса промышленности (и промышленного пролетариата), а преимущественно как территориальное перераспределение промышленного производства в системе мирового капиталистического хозяйства от «ядра» к «периферии».
Но даже если рассматривать ситуацию в наиболее развитых странах, как признак тенденции, которая со временем станет характерна для всего мирового хозяйства, то и тогда прощание с рабочим классом выглядит преждевременным. Во-первых, значение промышленности, как технологического ядра экономики, сохраняется, а потому значение и влияние промышленного пролетариата существенно выше, чем его удельный вес. Во-вторых, те социальные слои, на которые распадается традиционный фабрично-заводской пролетариат, по-прежнему остаются наемными работниками - классом, по своим фундаментальным социально-экономическим интересам противостоящим капиталу.
В этом смысле можно сказать, что рабочий класс не может сойти с исторической арены, пока на ней остается капитал.
1. Какие есть основания для вывода о переходе капитализма в постиндустриальную стадию?
2. Каков реальный смысл выражений «общество услуг», «информационное общество»?
3. Какие сдвиги в характере человеческой деятельности характерны для постиндустриальных тенденций?
4. Какие свойства информационных продуктов вступают в противоречие с традиционной системой отношений товарного производства?
5. Почему изменения развитие творческих функций труда, и связанные с этим сдвиги в природе и мотивах деятельности, создают новые основания для противоречия труда и капитала?