Точно также буржуазная революция не была революцией крепостных против феодалов. Средневековые крепостные не превращались непосредственно в наемных работников. Сначала они освобождались от крепостной зависимости и превращались в независимых мелких товаропроизводителей (в деревне ли, в городе ли), лишь последовавшая позднее экспроприация которых привела к пролетаризации трудящегося населения. Аналогичную трансформацию претерпевали и представители господствующих классов, пополняясь при этом представителями прежде угнетенных классов (пример - генезис и эволюция «третьего сословия»).
Буржуазная революция происходит тогда, когда крепостные уже превратились в лично свободных крестьян, городская часть "третьего сословия" выросла в широкий слой свободных ремесленников, торговцев, полупролетариев и буржуа. Одновременно с этим значительная часть господствующего класса приобрела чисто буржуазные источники дохода, в то время как другая его часть, утратив прежние источники дохода, основанные на крестьянских повинностях (феодальная рента), стала паразитическим наростом, кормящимся за счет государственного бюджета.
Ведущей силой буржуазной революции выступают не крепостные, и острие удара направлено не против крепостной зависимости и феодальных повинностей (хотя борьба такого рода характеризует собой собственно феодальную эпоху, так же, как античность сопровождается постоянными конфликтами рабов и рабовладельцев, мелких и крупных землевладельцев). Ведущей силой этой революции выступают новые социальные группы - буржуа (в том числе мелкая буржуазия - лично свободные крестьяне и ремесленники, работающие на рынок на основе трудовой собственности), пролетарии и полупролетарии. Социально-экономическим содержанием этой революции является борьба за разрушение феодальных привилегий, сдерживающих развитие товарного хозяйства, а политическим - борьба против сословной монархии, обеспечивающей политическую монополию представителям старого, отмирающего господствующего класса (который уже в значительной мере утратил свое прежнее экономическое лицо, цепляясь за политические привилегии как за главный источник своего существования).
Итак, в рамках любого способа производства социальной силой, вызывающей революционные перемены, выступают не основные классы данного общества, а новые социальные группы, экономические (и политические) интересы которых связаны с торжеством нового экономического уклада, на основе развития которого в недрах старого общества эти социальные группы и сформировались.
Поэтому можно с определенной долей уверенности предположить, что и в в капиталистическом обществе сопровождающая его историю постоянная борьба наемных рабочих и капиталистов не является тем конфликтом, который непосредственно порождает коммунистическую революцию. Революция становится возможной лишь тогда, когда в недрах капитализма сформируются экономические (а также и политические, культурные и прочие) предпосылки нового общественного строя, а вместе с ними и на основе их развития сформируются и новые социальные группы, интересы которых будут непосредственно связаны с развертыванием этих предпосылок в целостный общественный строй.
Та критика, которой я подверг "Манифест Коммунистической партии", с необходимостью должна быть дополнена признанием объективной обусловленности выдвижения тезиса об исторической миссии пролетариата. Тогда, в середине XIX века, не было иных классовых сил, кроме пролетариата, которые противостояли бы режиму капиталистической эксплуатации, и невозможно было строить обоснованные предположения о появлении таких сил в будущем. Кроме того, считая неточным тезис о пролетариате как о ведущей силе социалистической революции, я вовсе не хочу сказать, что классовая борьба пролетариата вообще не играет никакой роли в революционном процессе устранения капиталистического способа производства. Более того, на протяжении периода с середины XIX до конца XX вв. фактически только пролетарская классовая борьба и выполняла эту революционизирующую роль. И именно пролетариат, по мере развития обобществления труда капиталом, и развития обобществления самого пролетариата (рост его экономической и социальной подвижности, способности к формированию различного рода объединений и союзов для защиты своих классовых интересов), формирует в своей среде новые социальные группы, способные стать ведущей силой революции.
Если мы обратимся к истории античности, то можно заметить, что борьба рабов против рабовладельцев, и мелких землевладельцев-общинников против крупных землевладельцев сыграла значительную роль в смягчении форм рабской зависимости и в закреплении прав мелких земледельцев на занимаемые ими участки земли (хотя и ценой обращения их в личную зависимость). Точно также борьба крепостных крестьян против феодалов сыграла существенную роль в постепенном устранении личной зависимости крестьян и расширении возможностей развития товарного хозяйства.
Разумеется, одновременно с этим велась и чисто экономическая борьба, где спор противоборствующих классов сводился лишь к норме эксплуатации (величина оброка или барщины и т.п.).
То же самое можно сказать и о пролетариате. С одной стороны, его борьба есть лишь составная часть экономического механизма капиталистического способа производства, механизма конкуренции за условия продажи товара - рабочая сила. С другой стороны, борьба пролетариата за более достойные условия жизни привела к постепенному смягчению условий эксплуатации, к созданию механизмов социальной защиты трудящегося населения, что создало условия для прогрессивной эволюции самого капитализма, повышению роли образованной и квалифицированной части трудящихся, в конечном итоге - к формированию социально-экономических предпосылок коммунистической революции.
Буржуазные революции всегда опирались на широкую поддержку крестьянства, без которой ниспровержение феодальных порядков было бы невозможным. Более того, во многих случаях именно крестьянство обеспечивало наиболее массовую социальную базу антифеодального переворота. Можно сделать аналогичный вывод и о пролетарском движении. Борьба новых социальных групп, формирующихся в рамках класса наемных работников, за утверждение нового общественного строя, не имеет шансов на успех без поддержки со стороны массового пролетарского движения.
Так же, как крестьянство (даже уже и лично свободное) было заинтересовано в борьбе против крупного помещичьего землевладения, составляя тем самым массовый отряд общего потока антифеодальной революции, так и пролетариат, будучи заинтересован в освобождении от капиталистической эксплуатации, несомненно, окажет массовую поддержку антибуржуазному движению. И то, и другое, - не предположения, а исторические факты.
Сейчас в гораздо большей степени, чем в 1848 году, капиталистическая система хозяйства выступает как мировая система. Поэтому и развитие коммунистической революции должно рассматриваться обязательно во всемирном контексте. Со стороны классовой структуры общества мировой капитализм представлен сектором отсталых стран с преобладанием эксплуатируемых социальных групп докапиталистического и полукапиталистического типа, сектором новых индустриальных стран с преобладанием промышленного пролетариата, и сектором постиндустриальных стран, только в отношении которых полностью применимы положения, развитые мною выше.
Условия международной борьбы пролетариата существенно изменились по сравнению с XIX веком и первой половиной ХХ-го. Пролетариат существенно изменил свое этнокультурное лицо. Если в XIX веке это были почти исключительно белые рабочие стран с христианской культурной традицией, относящиеся к романо-германской языковой группе, то теперь рабочий класс стал мультиэтническим и мультикультурным. Хотя глобализующееся мировое капиталистическое хозяйство объективно определяет общие интересы пролетариев всех стран в борьбе против общей глобальной гегемонии капитала, этот общий интерес, чтобы реализоваться, должен еще преодолеть различия в культурных и политических традициях разных групп рабочего класса. Даже такой очевидный факт, как языковый барьер, может служить немалым препятствием для международной солидарности рабочих. Если же к этому добавить разную степень классового самосознания, разные идеологические концепции, националистические предрассудки, конфессиональное отчуждение, несовместимость семейно-бытовых традиций, различие взглядов на роль женщин в обществе и т.д., то становится ясно, что общие экономические интересы еще не означают автоматически и солидарных действий.
Пользуясь этими различиями, всячески поддерживая и консервируя их, капитал разобщает разные группы пролетариата, подчас даже противопоставляет их друг другу, и тем самым охраняет свое господство от своего классового противника.
Поэтому с точки зрения мирового капиталистического хозяйства организация международной классовой борьбы пролетариата имеет еще большее значение, нежели в том случае, если бы мы ограничились рассмотрением лишь группы наиболее развитых стран. Если пролетариат относительно более отсталых стран не включится активно в совместную революционную борьбу, то это задержит и революционизацию рабочего класса развитых стран. Такая революционизация имеет своим условием выпадение капиталистической периферии и полупериферии из общей мировой системы капиталистической эксплуатации, что неизбежно приведет к новому обострению конфликта как традиционного пролетариата, так и новых групп наемных работников развитых стран со «своей» буржуазией - ибо возможности классового компромисса окажутся сразу резко сужеными. Организованное в международном масштабе пролетарское движение, руководствующееся социалистическими идеалами, является необходимым условием победы коммунистической революции.
Однако на этом основании нельзя вернуться к тезису об исторической миссии рабочего класса в неизменном виде. Сколь бы ни был количественно преобладающим промышленный пролетариат, и сколь бы острые формы ни принимала его классовая борьба с буржуазией, - вплот