– Она целиком в своем, – повторила Линдси и улыбнулась. – А ведь действительно! Вот вам и объяснение.
Линдси вышла на веранду и обнялась с Майклом и Марком. Они поговорили о том, кто получил приглашения на церемонию, и продержится ли ясная погода достаточно долго перед ожидающимся дождем. Потом они пустились в воспоминания о знаменитой поездке через всю страну на Всемирную выставку 1964 года в Нью-Йорке. Закрепленные на крыше машины чемоданы слетели – отец неправильно рассчитал высоту заезда в придорожный ресторан, и их пришлось втискивать в салон, и без этого набитый детьми и птицами.
– А еще же была гроза в Кентукки, и он съехал с трассы, да? – спросил Марк.
– Ага, – ответил Джон. – Тогда камень вылетел из-под автобуса и попал в наш пикап. Пришлось тащить его в мастерскую при автомагазине. А там механик нашел в роторе распределителя гайку. Папа ее туда уронил.
– Дождь помню, остальное – нет, – сказал Майкл.
– Не помнишь, как булыжник в наш пикап влетел? – уточнил Марк. Все улыбались.
– Интересно, а соколов еще хоть кто-то держит? Каждый раз, когда людям об этом говорю, они такие: «Чего-чего?» – сказала Линдси.
– А я вот пассажирам своим всегда рассказываю, – поделился Марк.
Неожиданно Джон посерьезнел и обратился к Линдси:
– А на случай дождя какой план?
– Зонты, – ответила Линдси. – Кстати, Джон, если будет дождь, ты сможешь сыграть нам в ресторане.
– Там электронные клавиши. Совсем не то, – ответил Джон.
Линдси улыбнулась и показала в сторону дома, где у Мими все еще хранился рояль.
– Попробую уговорить их вытащить рояль из подвала и прикатить на ту лужайку.
Все снова рассмеялись.
Дональд сидел в одиночестве в гостиной, отдельно от всех остальных, и любезно отвечал улыбкой на улыбки проходящих мимо людей. Так получилось, что как раз сегодня ему исполнилось семьдесят два года, и Линдси попросила Дебби обрадовать его по этому поводу тортом. Но Дональд держался особняком и в основном молчал, пока его не спросили, была ли у него возможность проститься с матерью.
«Да, когда она впервые ушла. Она сказала «спасибо», я сказал «спасибо» в ответ. Просто поблагодарил ее за то, что она была», – сообщил Дональд.
Будет ли он скучать по ней?
«Нет, – ответил Дональд. – Она живет. Она в безопасности. Я о том, что она сейчас в море, в виде одной из тройняшек».
Мать в виде одной из тройняшек?
«В данный момент я ращу ее в море в виде одной из тройняшек».
Как человека или как рыбу?
Дональд нахмурился, явно сочтя вопрос нелепым: «Как человека».
Но она в море?
«Ну да. Они с осьминогом живут».
Человек живет с осьминогом?
«Да. Осьминоги обладают способностью делать людей. Много людей и всех животных. Когда случается наводнение, они иногда им жизнь сохраняют в воде».
И Мими там, в виде одной из тройняшек?
«Ну да. Сейчас она совсем малышка. Младенец. Ей там, наверное, сейчас месяцев пять».
А вам хотелось бы подобной участи после смерти?
«О да, я не против», – сказал Дональд.
Дональду уже пришло время возвращаться в свой интернат, когда привезли шоколадный торт, украшенный фигурками из сникерсов. Весь вечер Дональд был тих, как тень. Но сейчас он выглядел польщенным оказанным ему вниманием и тихо улыбался, не произнося ни слова.
Дебби зажгла свечи и вынесла торт на веранду к собравшимся – ту самую веранду, где некогда держали Фредерику и Атолла и где Мэтт стукнулся головой об пол в потасовке с Джо. Все хором пели Happy Birthday, и Дональд, стоявший перед тортом с горящими свечами, расплылся в улыбке. Сейчас он был самым старшим из всех присутствующих, патриархом семьи. Потом он сложил руки на груди и закрыл глаза, будто загадывая желание.
Часть III
Глава 41
Дональд
Джон
Майкл
Ричард
Марк
Мэтт
Питер
Маргарет
Линдси
Линдси покинула дом на улице Хидден-Вэлли в возрасте тринадцати лет с твердым намерением не возвращаться в него никогда. Она держалась на расстоянии от него: жила сначала в Боулдере, затем в Вэйле, а потом в Теллурайде. Но теперь, когда Мими не стало, она приезжала в родные места чаще, чем когда-либо прежде. Линдси навещала Дональда, проверяла, как дела у Мэтта, выбиралась в интернат к Питеру и готовила к продаже родительский дом. На улицах Колорадо-Спрингс воспоминания являлись к Линдси сами собой. Например, вид коттеджей в западной части города напоминал ей о том, как неподалеку от них они вместе с Кэти прятались от озверевшего Джима. «Сейчас я то и дело проезжаю такие места», – говорит она.
Линдси по-прежнему чувствовала себя самым младшим членом семьи, на которого обрушилось все пережитое родными. Отчасти ей всегда хотелось вернуть утраченное, и она всегда чувствовала себя немного невостребованной, неуверенной, осторожно ступающей по лезвию. Возможно, именно этим объяснялось то, что теперь, вдобавок к заботам о больных братьях, она работала больше, чем когда-либо прежде. Случались дни, когда Линдси признавала свою неусыпную педантичность и гиперответственность за благо. «Мой психотерапевт Луиза шутила, что настораживаться нужно, только если из-за этого у тебя начинаются проблемы. А в остальных случаях жизни ответственность – очень полезный механизм, помогающий поддерживать порядок в своем платяном шкафу. – Она смеется. – Я же такая аккуратистка».
Собственное решение заниматься всем этим, не отходить в сторону и не бросать на самотек, всегда было для нее загадкой.
«Мне случалось набредать на психотерапевтов, которые поражались: «Обалдеть, да ты, наверное, шутки шутишь! Ты все это пережила?» А какие были варианты? Сделаться жертвой? Это как? Сесть на иглу, что ли? Ну, не знаю. В детстве и ранней юности я искренне желала своим психически больным братьям скорейшей смерти. Но это отвратительное желание просто истерзало меня».
Через несколько месяцев после похорон дом на улице Хидден-Вэллли был выставлен на продажу. Летом 2018 года потенциальные покупатели связались с семьей через брокера.
Доброе утро, семья Гэлвин,
Благодарю за предоставленную нам с мужем возможность осмотреть ваш дом. Он действительно прекрасен. Проходя по дому, мы ясно сознавали, сколько любви и восхитительных воспоминаний он хранит, и сразу же захотели продолжить его историю. Надеемся, что вы внимательно отнесетесь к нашему предложению, поскольку мы с огромным удовольствием растили бы в этом доме наших детей.
Спасибо и хорошего дня!
В одно из своих посещений Колорадо-Спрингс Линдси заехала в государственную психиатрическую больницу Пуэбло, чтобы покопаться в сохранившихся старых медицинских документах своих братьев. Она была готова к тому, что перед ней могут раскрыться еще какие-то семейные тайны. Разбираясь в этих бумагах (ей выкатили две полные тележки битком набитых архивных папок) в подвале главного корпуса больницы, она впервые узнала о попытке Дональда убить жену и покончить с собой. Все эти годы Мими говорила, что Дональд заболел из-за того, что его бросила жена. Правда выглядела совершенно иначе: налицо была попытка убийства и самоубийства, напоминающая то, что произошло с Брайаном и Нони три года спустя.
Линдси ознакомилась также с медицинским заключением университетской больницы, в котором упоминался рассказ Дональда о попытке самоубийства в двенадцатилетнем возрасте. Ни она, ни ее сверстники в семье ничего не знали и об этом. Мими, если и знала, то никогда не говорила ничего подобного. Хотя, возможно, ей было проще думать, что у Дональда все пошло наперекосяк после отъезда из родного дома, а не когда он был на попечении родной матери.
Узнав обо всем этом, Маргарет изумилась в очередной раз. «Я ведь и понятия не имела, что Дональд пытался убить жену», – рассказывает она. «И это тоже многое мне объясняет. Я никогда не удовлетворялась ответами, которые получала. Мне говорили что-то туманное насчет того, что он просто болен». До своих последних дней Мими сохраняла иллюзорное представление о том, как они жили «до», хотя на самом деле сохранять было нечего. Маргарет оставалось только гадать, что изменила бы большая откровенность родителей по поводу Дональда, что изменилось бы, если бы все знали о его поступке с женой. Возможно, это сделало бы более понятным состояние Брайана. Если бы родители были чуть-чуть менее скрытными, возможно, кто-нибудь смог бы удержать Брайана от того, что он сделал. И, может быть, Лорели Смит осталась бы целой и невредимой.
Такая скрытность показалась Маргарет оскорбительной и стала еще одним поводом для неприятия. «Родители скармливали мне чушь собачью. Думаю, они хотели заставить меня поверить, что Дональд лучше, чем есть на самом деле».
Помимо документов о своих братьях, Линдси обнаружила в Пуэбло архивные записи об отце, ставшие еще одним сюрпризом. Оказывается, в течение нескольких лет перед смертью Дон регулярно приезжал в Пуэбло на сеансы ЭСТ. В качестве официальной причины указывалась депрессия, которую он испытывал с начала 90-х годов из-за своих онкологических заболеваний и смерти одного из братьев. Однако, разумеется, эта новая информация вызывала целый ряд дополнительных вопросов. Не была ли клиническая депрессия отца генетически обусловленной и как-то связанной с шизофренией? Не это ли состояние накрыло его в Канаде в 1955 году, как полагала Мими? Или на склоне лет Дон впал в совершенно новую депрессию? В его ситуации это было бы понятно – один сын – убийца и самоубийца, пятеро других безнадежно психически больны, а один из них еще и заядлый растлитель малолетних. И вся его жизнь даже отдаленно не напоминала ту, которую он для себя хотел.
Мими совершенно точно знала об этих сеансах ЭСТ. На протяжении нескольких лет она наверняка ездила туда вместе с ним и забирала его домой. И тоже держала это в секрете. Быть членом семьи Гэлвин значило постоянно бродить по минному полю семейных тайн, стыдливо скрытых в самых невероятных местах.