– Ой! – Вайолет подпрыгнула от неожиданности. – Я же без очков! И вижу! Я не слепая!
Уильям снова рассмеялся – громким, искренним смехом, от которого вся лавка едва не затряслась. Смех к тому же оказался заразительным, и Вайолет с Мальчиком тоже засмеялись неожиданно для себя.
– Значит, ты из Идеала, – Уильям улыбался, но уже овладел собой.
– Нет, – запротестовала Вайолет, – я прожила там некоторое время, но я не оттуда.
– Она оттуда, – поддразнил её Мальчик, – это я не оттуда. Я отсюда.
Вайолет бросила на Мальчика уничтожающий взгляд.
– Может быть, ты не оттуда родом, но ты там жила. В этом нет сомнений, иначе с чего бы тебе быть слепой?
– Но сейчас я не слепая, – возразила Вайолет. – Я это и пытаюсь вам сказать.
– Я знаю, Вайолет, и я открою тебе одну тайну: ты никогда не была слепой. Тебя заставили в это поверить.
– Дозорные? – удивилась Вайолет.
– Нет. Мои братья. Дозорные у них на службе, разве вы не догадались?
Вайолет взглянула на Мальчика и улыбнулась.
– Что-то такое мы подозревали, – заговорил Мальчик, – но не были уверены. В Идеале Арчеров все любят.
– Я знаю, – Уильям вздохнул. – Мои братья сделали слепцами всех, кто живёт в Идеале, и сейчас его жители слишком слепы, чтобы видеть, насколько они слепы. Это парадокс.
– Но зачем они делают людей слепыми?
– Долгая история, Вайолет, – сказал Уильям, – а ты мне так и не ответила, откуда у тебя мои очки.
– Я и не знала, что они ваши. Я просто их нашла в своей кровати.
Она бросила робкий взгляд на Мальчика.
– И всё-таки, как они туда попали?
По голосу Уильяма было ясно, что он так и не поверил девочке.
– Это я их туда положил, – сказал Мальчик.
– А-а, – Уильям заулыбался. – Я подозревал, что без тебя тут не обошлось. У всех детей в Ничейной земле шустрые пальчики.
– Я их не крал, – сердито возразил Мальчик. – Просто они были у меня.
Вайолет опустила глаза; она боялась, что из-за неё Мальчик опять попал в беду.
– И ты не отвечаешь на мой вопрос, – настаивал Уильям, буравя Мальчика взглядом.
– Клянусь вам, я их не крал. Они просто были у меня, были с рождения. В сиротском приюте меня дразнили, что я родился в очках, а потом одна нянька мне рассказала, что очки были спрятаны в моём одеяле, когда меня принесли.
– Гм, – бросил Уильям.
Одна его бровь поднялась, и он погрузился в глубокое молчание. Мальчик и Вайолет переглянулись, не решаясь его нарушить.
– А няньки больше ничего не рассказывали? – неожиданно спросил Уильям.
– Нет. Ничего.
Мальчик тоже замолчал. Он опустил голову, а руку сунул в карман и принялся там шарить.
– Есть ещё кое-что, – бормотал он, – эту вещь оставили вместе с очками. Наверное, это от моей мамы…
Он достал из кармана листок бумаги и развернул его. Уловив удивлённый взгляд Вайолет, он покраснел как рак и передал бумагу Уильяму.
Белый когда-то листок почернел и истёрся; по-видимому, его вырвали из блокнота очень давно. Пока Уильям Арчер читал, Вайолет смотрела на своего друга. Хозяин дома аккуратно сложил листок и протянул его Мальчику.
– А можно мне прочитать? – попросила она.
Она боялась, что он, наверное, не согласится; в её памяти была ещё свежа их недавняя размолвка в предместье.
Мальчик медленно протянул ей бумагу, и она развернула листок. Ей представилась мать Мальчика, пишущая таинственное послание. Записка гласила:
Ты никогда не будешь невидимым.
Что-то смутно знакомое. Пару секунд Вайолет рассматривала драгоценную бумагу, затем аккуратно сложила её и вернула другу.
– Мальчик, это прекрасно.
Мальчик улыбнулся, ещё раз посмотрел на листок и аккуратно опустил его в карман.
– Это о чём-то вам говорит, мистер Арчер? – осведомилась Вайолет.
– Э-э… нет-нет, Вайолет, конечно, нет, – Уильям поднялся из-за стола. – Кстати, я отвратительный хозяин. Не хотите чаю? Я бы не отказался от чашечки после всех этих треволнений.
– Да, пожалуйста! – Вайолет заулыбалась. – У вас есть чай из Идеала? Я ушла оттуда совсем недавно, а сейчас очень хотелось бы выпить чаю.
– Нет, Вайолет, боюсь, у меня есть только нормальный чай.
Уильям Арчер оставил гостей за столом, а сам вновь скрылся в темноте.
У Вайолет резко упало настроение. Она бы что угодно сейчас отдала за чашку чая из Идеала! Уже целую вечность она не пила этот чай. Её рот наполнился слюной, она начала грезить, но Мальчик вернул её к действительности.
– Куда он ушёл, как ты думаешь?
Вайолет пожала плечами.
– На кухню, должно быть.
– Вайолет, после всего, что с нами случилось, ты так и не поумнела. Ты доверяешь ему? Ведь он – Арчер. Я считаю, мы должны выбираться отсюда.
– Что ты, Мальчик, он хороший человек, я это вижу. Дай ему шанс. Да что там, был бы он злой, разве нашлась бы у него пара таких очков, которые позволяют людям из Идеала видеть настоящий мир? Да будь он такой, как его братья, стал бы он делать эти очки? А самое главное… – Вайолет наклонилась через стол и перешла на шёпот: – Он живёт здесь, в Ничейной земле. Кто бы согласился?
– Ну, спасибо, – фыркнул Мальчик.
– Послушай, ну ты-то не выбирал, где жить, за тебя решила твоя мама, у неё могли быть свои причины. Наверняка она хороший человек.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я имею в виду, что твоя мама, скорее всего, знала, чтó творится в Идеале. Будь у меня ребёнок, я не захотела бы, чтобы он жил там. Я бы тоже выбрала Ничейную землю, но это если бы я знала, что такое на самом деле Идеал. А большинство людей слепы к тому, что там происходит. Я думаю, она оставила тебе очки, чтобы ты тоже знал всю правду и мог что-нибудь предпринять. Думаю, она сама не справилась и понадеялась на тебя.
– Я об этом никогда не задумывался. Неизвестно, мама ли меня здесь оставила. Это мог быть кто угодно. Я уже говорил тебе, Вайолет, у меня нет родителей, но есть воображение. Все мои выдумки – от этой записки.
Наступило тягостное молчание. Вайолет принялась играть с лежавшей на столе ржавой пружинкой.
– Извини за то, что я сказала, – вновь начала Вайолет. – Ну, о том, что ты сирота.
– Ничего, – Мальчик слабо улыбнулся. – Тебя бы всё равно не забрали в сиротский приют, – поддразнил он.
В эту секунду появился Уильям Арчер. Он держал поднос с чайником, пошарпанными кружками и молочником без ручки. При виде кружек Вайолет с сожалением вспомнила чай из Идеала; сколько чашек этого чудесного напитка она могла бы выпить за последние дни. У неё потекли слюнки. И – пришло внезапное озарение.
– ЧАЙ! – воскликнула она, подпрыгнула на месте и едва не выбила поднос из рук Уильяма. – Это точно чай!
– Да, Вайолет, только успокойся, – Мальчик широко улыбнулся. – Это всего лишь чашка чая!
– Нет, Мальчик, ты не понимаешь! Я поэтому вижу без очков: я сто лет не пила чая. Я никогда не пила чай до Идеала. А в первый вечер, когда мы приехали, нас встретили Арчеры, и они приготовили нам чай. Они сказали, что в Идеале его все пьют, и когда я его попробовала, сразу поняла почему. У него был вкус всего, чего мне хотелось: фруктового мороженого, шипучки, яблочных леденцов – всего. Я выпила в тот вечер две чашки, и мама с папой по две, а наутро мы все ослепли. Мне не приходило в голову… Вы только подумайте, его же все пьют! Даже в школе у нас были регулярные перерывы на чай. Только после встречи с Айрис в её доме… Она сказала, чтобы я не пила чай, и я не пила его вечером, когда вернулась домой, и вообще с тех пор не выпила ни капли. И вот я опять вижу. Это не может быть совпадением.
– Братьям следовало лучше потрудиться, – Уильям со вздохом поставил поднос на стол. – В моё время они использовали капли. Прописывали их от любых глазных болезней, неважно, что там у кого. Их подливали в напитки, когда человек отворачивался. Тёмное дело. Эти капли – а теперь, как я понимаю, и чай – портят сетчатку, человек почти слепнет, ему нужны очки. Он обращается к моим братьям за помощью, и они дают ему очки, которые компенсируют изменения, произошедшие с сетчаткой. Только эти очки способны на большее. Они называются ИР-очки, это очень умные очки, они делают так, что человек видит то, что братья хотят ему показывать, а то, что они хотят скрыть, делается невидимым. Их дужки отсеивают нежелательные звуки, не пускают их в уши. Изобретение гениальное!
– Что значит ИР? – спросил Мальчик.
– Ох, простите, – спохватился Уильям, – это во мне заговорил учёный. ИР – это искаженная реальность. Вот что творят эти очки. Они настроены так, чтобы реальность, в которой находится человек, оказалась под контролем моих братьев, чтобы люди в них видели и слышали только то, что нужно братьям. Само собой, финт со слухом работает только тогда, когда очки надеты – я полагаю, сейчас так и есть? Это изъян, с которым Эд и Джордж никак не могли справиться!
– Точно, – подтвердила Вайолет. – Когда очки с меня свалились, я услышала Мальчика. Я даже испугалась, что схожу с ума! Наверное, и комендантский час в Идеале для того, чтобы никто по ночам не слышал людей из Ничейной земли.
– Значит, – заговорил Мальчик, побагровев от ярости, – никто в Идеале не видит и не слышит меня, вообще никого из Ничейной земли, потому что братья Арчеры не хотят, чтобы о нас знали?
– Именно так, – подтвердил Уильям. – Понимаешь теперь?
– Почему же вы их не остановили? – возмутилась Вайолет.
– Знаешь, поначалу я пробовал, и кое-кто даже поддерживал меня, – начал Уильям. – На первых порах люди менялись не так быстро, капли действовали не идеально, и те, кто не успевал измениться, видели, чтó происходит, и пытались сопротивляться. Но скоро большинство смирилось с воздействием очков. Город казался идеальным, и его жители перестали прислушиваться к нам. Потом на сцену вышли Дозорные. Эдвард нанимал их прямо в тюрьмах. Им платили за то, чтобы они стреноживали смутьянов. Со временем мои братья решили, что те, кто не разделяет их взгляды на Идеал, вообще не должны жить в г