– Потому что вы были любимцем? – уточнила Вайолет.
Уильям кивнул.
– Я не был идеалом, но я был магнитом. Близнецов это доводило до белого каления. Они не могли понять, как это я вечно отстаю в школе, нарушаю все правила и всё же притягиваю к себе людей. Они же получали только отличные оценки, никогда не плыли против течения, были образцом идеальности, и всё-таки люди их недолюбливали. Как бы они ни старались, им не удавалось настроить мать против меня. Их снедали эти чувства, недовольство росло. А потом в городе появилась Макула.
– Она красивая, – заметила Вайолет, рассматривая снимок.
– Она была редкой птицей в Адеквате. Её отец вёл стройку в предместье, в твоём Предместье Призраков, – он кивнул Мальчику. – Макула не собиралась оставаться здесь надолго, но её отец трагически погиб. Я вам об этом говорил. И ей некуда было податься. Мама приняла её в наш дом, и мы её немедленно полюбили. Мы все. Собственно говоря, все молодые мужчины в Адеквате были влюблены в Макулу Ремниз. Чего только ни выдумывали мои братья, чтобы завоевать её сердце. Джордж посылал ей цветы, Эдвард посвящал стихи – ничто из этого не действовало. Я был слишком скромным, я и подумать не мог, что понравлюсь ей. Как ни странно, победило бездействие. Таковы женщины.
Уильям улыбнулся Мальчику, и тот покраснел.
– Мы полюбили друг друга. Такой исход, вкупе со всем прочим, подкосил моих братьев; во всяком случае, в то время мне так казалось. С тех пор они объединили свои усилия, чтобы от меня избавиться. От меня и от всего, что не вписывалось в их картину идеального мира.
– Тогда-то они и изобрели чай! – догадалась Вайолет.
– В моё время, ещё до чая, были капли.
– Значит, они травили людей, люди слепли и обращались к Арчерам за помощью. Арчеры снабжали их очками и похищали их воображение, чтобы властвовать над ними. Они обрекали людей на страдания по своему капризу, только чтобы всё вокруг стало идеальным? – гневно подытожил Мальчик.
– Я бы сам не сформулировал лучше, – Уильям вздохнул. – Вот так Адекват превратился в Идеал. Мало-помалу мои братья изменяли город. И достигли того, чего хотели. Они приобрели в Идеале власть и даже заслужили симпатии горожан, а тех, кто новому порядку не соответствовал, отправляли в ссылку в Ничейную землю под безжалостный надзор Дозорных. Отсюда можно добросить камень до тех мест, где наши друзья и близкие ведут обычную жизнь и даже не догадываются, что мы всё ещё существуем. Вот самая жестокая часть всей этой истории. Если бы нас заперли где-нибудь далеко от родных мест, наверное, нам было бы легче. Но мне кажется, моим братья нравится именно такое положение дел. Они всегда были жестокими.
– Это ужасно, – проговорила Вайолет. – Как можно желать людям таких страданий?
Уильям покачал головой.
– Когда меня поймали на том, что я доставлял в Идеал очки, меня посадили под замок на несколько лет. Не позволяли выходить на улицу. Даже ограниченные возможности Ничейной земли были мне недоступны. У меня отняли жизнь, – голос Уильяма задрожал. – Они выпустили меня, лишь когда решили, что я достаточно сломлен и буду тише воды, ниже травы. Так я себя и веду. Когда меня держали под замком, я мог хотя бы говорить себе, что предприму что-нибудь, когда выйду на свободу. А теперь я просто мирюсь с реальностью, как и все, кто здесь живёт. Прячусь в этой лавке. Удивительно, что жизнь в тех формах, которые она принимает, проходит за этими стенами, а здесь, в Ничейной земле, мы все лишь существуем. Я лишь существую. Это не назвать жизнью.
Уильям поднялся, подошёл к шкафу у стены, достал оттуда чёрно-белый фотопортрет и вернулся к столу.
– Вот она.
– Какая всё-таки красивая, – восхищённо произнесла Вайолет.
– Была, – поправил Уильям едва слышно. – Она покинула Идеал. Встретила другого человека, как мне сказал Джордж. И они погибли во время медового месяца. Полетели на воздушном шаре, и произошёл взрыв.
– Ох, – со смешком произнесла Вайолет.
Уильям оторвал взгляд от фотографии.
– Тебе смешно?
– Нет, но эта история Джорджа… Вот бы не подумала, что у него есть воображение. Я считала, он его только хранит в банках.
Мальчик наклонился к ней через стол и яростно зашипел:
– Вайолет, может, не надо? Я не уверен, что стоит ему говорить!
– О чём? – спросил Уильям, глядя на Вайолет.
– Понимаете, – заговорила она, – Макула едва ли летала на воздушном шаре или была с другим человеком.
Уильям рывком отодвинулся от стола.
– Что ты хочешь этим сказать?
Вайолет улыбнулась.
– Я видела Макулу. Познакомилась с ней прошлой ночью в Предместье Призраков.
Уильям не отрываясь смотрел на Вайолет, и его лицо становилось мертвенно бледным. Очень медленным движением он отложил снимок в сторону, после чего, не говоря ни слова, встал и скрылся в тени, там, где находилась его контора.
– Вайолет, не надо было нам сюда приходить, – зашептал, наклоняясь над столом, Мальчик. – Я прошу тебя, давай уйдём. По-моему, он нам не рад.
Вайолет не успела ответить: хлопнула дверь, и из тени выступил Уильям Арчер. Он подошёл к столу и резко опустил на него какой-то предмет. Золотое кольцо прокатилось по поверхности стола, остановилось и упало.
– Её обручальное кольцо. Снято с её пальца после её смерти, – холодно сказал он. – А теперь покиньте этот дом. Я потерял остатки терпения.
Вайолет взяла в руки тонкое золотое кольцо и прочитала надпись на внутренней поверхности:
Любви моей. Мне ясно всё, когда я с тобой.
– Но… – начала она.
В воздухе повисло сомнение.
Мальчик быстро поднялся с места и схватил её за руку.
– Идём. Мы должны уйти. Извините, мистер Арчер. Мы не хотели…
– Её глаза! – внезапно выпалила Вайолет. – У неё зелёные глаза. Ярко-зелёные, как трава.
Уильям Арчер подошёл к двери и распахнул её.
– И на ней был медальон, – бормотала она, а Мальчик тащил её на улицу, – золотой, с зелёными камнями. Она почти не выпускала его из рук всё то время, пока я была у неё.
Дверь за их спинами оглушительно хлопнула. Вайолет и Мальчик остались одни на Уикхем-террас.
– Мальчик, это была она, я тебе клянусь, она! – всхлипнула Вайолет, когда они дошли до угла.
И тут опять раздался грохот. Вайолет с Мальчиком обернулись и увидели Уильяма Арчера у порога его дома. Ночная темнота скрывала его лицо.
– Вайолет, повтори! – крикнул он.
Вайолет взглянула на Мальчика; тот уже тянул её к Уильяму.
– Скажи ему, – шепнул он.
– М-м… У неё зелёные глаза.
– Дальше.
– Про медальон? У неё золотой медальон.
– Вернитесь-ка, – сказал Уильям и скрылся за дверью лавки.
Вайолет посмотрела на Мальчика. Он только пожал плечами, и они молча пошли в обратном направлении.
Уильям Арчер сидел у окна. Дети заняли прежние места у стола. Некоторое время продолжалось молчание. Уильям крутил золотое обручальное кольцо на своём мизинце.
– Ты сказала, она не выпускала медальон всё время, пока ты была с ней?
Уильям смотрел на Вайолет в упор. Она кивнула.
– Да. Она постоянно потирала его пальцами. Я обратила внимание, потому что медальон очень красивый.
Глаза Уильяма блеснули, и он опустил лицо в ладони.
Вайолет посмотрела на Мальчика. Он выглядел таким же потрясённым, как она сама. Она хотела что-то сказать, но Мальчик мотнул головой, и Вайолет сдержалась. Через некоторое время Уильям продолжил свою историю:
– Этот медальон подарил ей я. Изумруды – как знак любви и надежды. Мы много времени проводили в разлуке и, естественно, иногда ссорились. Разлучались мы из-за меня. Я старался найти поддержку в противостоянии с братьями и мало бывал дома. Сумасшедший крестовый поход, сказала однажды Макула. Она не хотела, чтобы я этим занимался. Тогда никто из нас толком не понимал, чтó происходит. Мы знали, что люди слепнут, и я подозревал, что к этому каким-то образом причастны братья. Но это всё. Иногда мне кажется, Макула считала, что я схожу с ума. В каком-то смысле она была права, эти события пожирали меня. Медальон был символом мира. Я подарил его Макуле на годовщину свадьбы. Дело было в канун Нового года двенадцать лет назад. В самом начале следующего года братья посадили меня под замок, и я больше не видел Макулу. В ту нашу годовщину мы в последний раз смеялись вместе.
Уильям постарался сдержать слёзы.
– Простите, – пробормотал Мальчик. – Мы не должны были приходить.
– Нет, Мальчик. Это я должен просить прощения. Просто я так давно не говорил о Макуле, но я думаю о ней каждый день. Когда ты, Вайолет, упомянула о медальоне, я сразу понял, что ты действительно видела её, – Уильям поднял голову; его руки дрожали. – Как она живёт?
– Она в порядке, – ответила Вайолет. – Она помогла мне. Укрыла от Дозорных. Я спросила, хочет ли она бежать, но она сказала, что у неё ничего не осталось. По-моему, ей было страшно.
– И она всё время прикасалась к медальону?
Вайолет кивнула.
– Может быть, она тоже думает обо мне, – Уильям осторожно улыбнулся. – Как она выглядела? Она здорова?
– Да, выглядела здоровой, – сказала Вайолет, – но только счастливой она мне не показалась.
Уильям встал и прошёлся по комнате. Печаль ушла с его лица. Его губы сжались, взгляд метался из стороны в сторону. Он усиленно размышлял.
– Они сказали, что Макула умерла! – выкрикнул он со злостью. Краска прилила к его щекам.
Он прошёл к столу. Его рука сжалась в кулак с такой силой, что побелели костяшки, кулак резко опустился на деревянную поверхность. Подскочило всё, в том числе и Вайолет с Мальчиком.
– Мой братья! – зарычал Уильям. – Больше им не придётся выпускать очки!
Он подошёл к шкафу и достал оттуда блокнот и карандаш.
– Теперь расскажите мне всё, что вам известно. Мне нужны все подробности, – сказал он, садясь за стол.
Вайолет улыбнулась сначала Мальчику, а потом Уильяму.