– А я тебя помню, малышка, – отозвалась Айрис и усадила девочку себе на колени. – Анна Нанн. Тебя в прошлом году забрали, да?
Девочка кивнула и начала плакать.
– Мы надеемся, что их родные теперь смогут их увидеть, – сказала Вайолет. – Мы влили снадобье Уильяма в арчеровский чай. Его сегодня утром выпьет весь город, и если оно подействует, зрение полностью к ним вернётся. Но они не узнают ничейников сразу; сначала мы должны вернуть им воображение.
– Вот тогда мама меня узнает, ведь ты обещал! – заявила Анна, обращаясь к Мальчику.
– Ты можешь позвать сюда Мэдлен и Билли? – спросил Уильям у Айрис. – Рефантазиатор их вылечит, они узнают своих детей, поверят нам, и тогда…
– Присоединятся к революции, – с улыбкой закончила Айрис.
– Вот именно, – кивнул Уильям. – Тогда мы отведём их в Ничейную землю, они помогут убедить людей и собрать армию.
– Я сделаю всё, что смогу, – пообещала старая дама, – но все соседи меня считают полоумной. Насколько я помню, я ни с Мэдлен Нанн, ни с Билли уже давным-давно не разговаривала. Не знаю, с чего бы они со мной пошли.
– А вы скажите, что с ними хотят встретиться Эдвард и Джордж, – внезапно предложил Мальчик. – Спорю на что угодно, ради такой встречи они придут, ведь Арчеров все любят. А жители Идеала верят во всё, что им скажут.
Последовало обсуждение, во время которого Айрис позаботилась о завтраке. Наконец заговорщики решили, что прошло достаточно времени, чтобы все горожане попробовали новый чай, и Айрис отправилась выполнять возложенную на неё миссию.
– Мам, обязательно скажи им, чтобы очки сняли, – напутствовал её Уильям, – иначе они не увидят нас, когда придут!
Меррилл и Уильям водрузили Рефантазиатор на установленный посреди комнаты стол. Мальчик и Вайолет взяли банки, осторожно сняли крышки и выпустили содержимое банок в стеклянный ящик – главный элемент машины Уильяма. Сгустки воображения плавали и кружились в нём.
Вайолет дёрнула Уильяма за рукав:
– А они не перемешаются?
– Нет, Вайолет. Смотри, – Уильям с улыбкой указал на стекло. Воображения улеглись одно на другое, как бывает, если влить в один сосуд воду и масло. – Каждый человек мыслит по-своему.
Неожиданно на улице послышались голоса.
– Серьёзно? Они хотят поговорить с нами? – спрашивал мужчина, заметно польщённый.
– Я знаю, Эдварду понравился бисквит Виктории[6], который я продавала на детской ярмарке десертов, – произнёс женский голос. – Это было по его лицу видно. Он, кстати, не будет против, если я назову его Эдвардом, раз мы теперь друзья?
– Что вы, Мэдлен, нет, конечно, – заверила Айрис. – А сейчас я прошу вас обоих снять очки, понимаете ли, по стилю они совсем не подходят к интерьеру.
Мэдлен охнула:
– Мы же тогда ничего не увидим.
– Ерунда, – Айрис вздохнула. – Вы разве не слышали чудесные новости? Новый доктор избавил Идеал от беды, теперь все будут без очков видеть.
– Да? Замечательно! – обрадовалась Мэдлен. – Он настоящий кудесник, я и не сомневалась. А жена его – просто бриллиант!
– Милая дама, – подтвердил Билли.
Оба визитёра сняли очки; Айрис тем временем отпирала дверь.
– Так у вас гости… – охнул Билли, окидывая взглядом кухню.
– Ну да… Мои…
– Папа! – радостно завопил семилетний Билли-младший.
Он кинулся к отцу, но Мальчик схватил его сзади за рубашку и притянул к себе твёрдой рукой.
– Знаете, мы… родственники Айрис, – торопливо выкрутился Уильям.
– Ой, как замечательно, – откликнулась Мэдлен. – Откуда же вы приехали?
– Из Тимбукту[7], – нашлась Вайолет.
– А я тебя раньше не видела, деточка? – спросила Мэдлен, вглядываясь в Вайолет.
– Нет. Да я много на кого похожа. Обычное такое лицо…
– Я слышал, Тимбукту – красивый город, – вставил Билли.
– Кто хочет чаю? – осведомилась Айрис, ставя на плиту чайник.
– Ой, Айрис, я бы с удовольствием, – отозвалась Мэдлен. – У нашего чая сегодня какой-то непривычный вкус.
Мальчик подмигнул Вайолет.
– А где же мистер и мистер Арчеры? – спросил Билли, озираясь.
– Они… Ну да, они наверху. С минуты на минуты спустятся, – пояснил Уильям. – А пока мы ждём, вы не откажетесь сделать семейный снимок? Это для нашего отпускного альбома, ведь дети так быстро растут.
– Ну конечно, – поспешно согласилась Мэдлен, – мне ли не знать, как это бывает. Моей младшей уже скоро восемь.
– Это не я, а моя сестра, – буркнула из угла Анна, – а мне пока шесть.
– А, ну значит, ты чуть помладше моей дочки, – с улыбкой отозвалась Мэдлен.
– Ну вот, вы, Билли, садитесь здесь, вы, Мэдлен, сюда, – предложил Уильям, расставляя стулья перед Рефантазиатором.
– Но мы же не члены вашей семьи, – запротестовал Билли.
– Да что вы, мы же все родные! Разве вы забыли, как вся наша семья съехалась тогда в Тимбукту? – весело воскликнула Вайолет.
– Но я в Тимбукту никогда не была, – усаживаясь перед аппаратом, возразила Мэдлен.
– Вы были, уж я-то знаю, – продолжала Вайолет. – Вспомните: мы плавали с черепахами, и вы сказали, как вы их любите, а потом мы поехали кататься по берегу, там был большущий слон, и вы ещё сказали…
Мальчик пихнул чересчур увлёкшуюся Вайолет локтем в бок и шепнул:
– Не завирайся!
– Кажется, я припоминаю… – Мэдлен с любопытством рассматривала Вайолет. – Ведь я люблю черепах…
– Вот и я тоже, – подхватила девочка, – так что мы точно родственники!
– Интересная у вас камера, – вставил Билли.
– Самая новая модель, – вступил в игру Мальчик. – В Тимбукту сейчас у всех такие.
– Ну да, – солидно подтвердил Уильям, – а теперь все улыбнитесь!
Он потянул шнурок, и Рефантазиатор ожил. Каждое из лёгких-волынок теперь раздувалось и сдувалось с поразительной быстротой. И вдруг два сгустка воображения выползли из стеклянной сердцевины и втекли в две отдельные трубки. Аппарат раздул свои лёгкие, будто глубоко вдыхая, и с оглушительным грохотом выплюнул сгустки – словно чихнул.
Тот из них, что имел зеленоватую окраску, устремился к носу Билли Боббинса, а коричневатый полетел к лицу Мэдлен Нанн. Оба гостя окаменели от ужаса, а облачка цветного газа разделились на струйки и вползли к ним в ноздри. Их глаза тут же закрылись, головы поникли. Билли сполз со стула на пол, Мэдлен завалилась набок, уронив голову на стол.
– С мамой ничего не будет? – заволновалась Анна и принялась дёргать Вайолет за руку.
Внезапно и Мэдлен, и Бобби захрапели.
– Что с ними происходит? – спросила Вайолет Уильяма, стараясь не выдать тревоги.
– Я не знаю точно, – улыбаясь, ответил Уильям. – У меня не было возможности проверить аппарат на настоящих пациентах. Но я верю в науку. Сейчас Билли и Мэдлен перепрограммируются. Воображение сильнее всего, когда человек спит. Потому-то сновидения так реалистичны. Поразительная это штука – организм человека.
Храп оборвался так же внезапно, как и начался. Билли и Мэдлен одновременно открыли глаза.
– Где я? – спросила Мэдлен, усаживаясь прямо. – Что это было?
– Мама!
Анна спрыгнула со своего места и кинулась к матери.
– Анна? Анна, это ты? – закричала Мэдлен и обхватила девочку. – Я думала… Я думала, ты… Я не знаю, чтó я думала…
Сын Билли тоже бросился в объятия обессилевшего отца; они плакали от счастья.
Через некоторое время Уильям помог Билли подняться с пола, и всё общество собралось за кухонным столом. У Мэдлен и Билли было множество вопросов.
– Значит, чай? Та бурда, которой я утром и вечером поила всю семью, делала нас слепыми? – не верила своим ушам Мэдлен и всё обнимала, прижимала к себе дочь.
– Эти штуки, эти очки лишали нас разума? – бормотал Билли, готовый смять оправу в ладони.
– Билли, я бы на вашем месте этого не делал, – предостерёг Уильям, неотрывно глядя на сжимающийся кулак. – Они вам понадобятся, чтобы не выделяться среди остальных, иначе Дозорные заметят, что вы и без них видите.
Билли поднялся из-за стола:
– Значит, всё, всё, во что мы верили долгие годы, неправда?
Уильям кивнул и приступил к рассказу обо всех событиях, в действительности происходивших в городе. Негодование жертв, подлинное и не вызывавшее сомнений, обратилось на Арчеров, и заговорщикам не составило труда убедить Билли и Мэдлен присоединиться к бунту.
– Что конкретно от нас требуется? – спросила Мэдлен.
– Мы пытаемся собрать армию, – объяснил Уильям. – Нужно, чтобы вы отправились с нами в Ничейную землю и доказали её обитателям, что наш план реален. Если обитатели Ничейной земли увидят, что у них появился шанс воссоединиться с близкими, они пойдут в бой.
– А как же остальные наши, идеальные? – спросил Билли. – Чем больше жителей изменится, тем больше у вас появится верных сторонников – таких, как я и Мэдлен, правильно?
Уильям взглянул на Мальчика и Вайолет, потом на Меррилла.
– Давайте мы ещё раз сходим в кладовую Арчеров за воображением и изменим людей здесь, в доме Айрис, – предложил Мальчик.
– Да, план даёт результаты, – проговорил Уильям, обращаясь скорее к самому себе, чем к кому-либо из товарищей. – Так что можно продолжать – во всяком случае, пока мы не вызываем подозрений.
– Я могу позвать сюда знакомых, – вызвалась Мэдлен. – Я состою почти во всех городских комитетах и всех-всех знаю. Дозорные ни о чём не догадаются, если я буду общаться с людьми на улицах. Я и так целыми днями распиваю чаи и болтаю обо всякой ерунде!
– А я приду в Ничейную землю, если вы созовёте собрание, – добавил Билли. – Меня знают по крайней мере некоторые ваши – они поверят, что я говорю правду. Я уверен, что смогу многих убедить, и они примкнут к бунту.
– Вот и план действий, – подытожил Мальчик. – Я веду вас в Ничейную землю, потом возвращаюсь сюда с другими сиротами и с новыми банками.
– Я иду с тобой, – заявила Вайолет. – Не хочу сидеть без дела.