Лошадка моя устала. Мы переночевали в гостинице при Оке Гор, где расположены небольшой форт и таможня. Выехали на заре. Больше четверти езды по обледенелой неровной дороге. День постепенно угасал.
Мне не терпелось засветло добраться до Бессмарага, чтобы уже сегодня успеть в Долгощелье. Я даже представить себе не могла, что придется отложить встречу с мальчиками на завтра. Конечно, я везу малоприятные вести. Но мы что-нибудь придумаем. Обязательно придумаем.
— Золотко, угомонись. Лошадь заморишь.
— Я хочу поскорее с нее слезть!
— Но не раньше времени, а?
Имори нагнал меня. Под ним был большой серый жеребец, который, кстати, не казался утомленным.
Скалы раздвинулись. Подъем стал положе, постепенно сходя на нет. Перед нами раскрылась долина.
Я привстала на стременах. По правую руку вверх и вверх карабкались темные хвойные леса, скрывая подножие Алхари. За ними — серо-сиреневая ребристая почти вертикальная стена, увенчанная льдистым гребнем. Спящий дракон.
Голова его покоилась на перевале, а хвост тянулся на многие мили к северу и оканчивался где-то в землях Ингмара, недалеко от Полуночного Моря. Долинка наша притулилась под боком каменного исполина — крохотный клочок обжитого пространства.
По левую руку лесов было меньше, зато больше скал и буераков. Здесь располагалось Большое Копье, со всеми его многочисленными террасами и ступенями. Где, загороженный с запада тенью, дожидался меня драгоценный Бессмараг.
Дорога вела в Косой Узел. Можно ли уговорить Имори разделиться? Чтобы он поезжал себе в монастырь, отдал бы там закупленную у альхана контрабанду, и со спокойной душой отправился отдыхать?
Как бы не так. От Имори так просто не избавишься. Отец приставил его ко мне, а Имори человек ответственный. На него возложена задача отвезти меня домой по окончании учебы. Подозреваю, отец напичкал его всевозможными предостережениями. От телохранительского ока мне не улизнуть.
Вернее, улизнуть можно, но только не сразу. Придется ждать. Ах, боже мой! Не было заботы…
Я поглядела на тропку, уводящую на восток, в сторону Долгощелья. Вздохнула и свернула на единственную улицу Косого Узла.
Привлеченная стуком копыт, из дверей трактира выглянула Данка. Зло сверкнула на меня глазами. Не поздоровалась.
Ревнует. Глупая. И не объяснишь ведь. Решила, наверное, что вместо афродизиака я подсунула ей какую-нибудь бесполезную ерунду. Досадно. Данка мне нравилась. Я ценила ее доверие.
Теперь все позади. В смысле, и Данка, и деревня. Мы поднимались к Бессмарагу.
Имори соскочил с коня и помог Вербе распахнуть ворота. Я въехала во двор. Навстречу выбежал Нерег Дятел, спустил меня с седла, взялся споро разгружать поклажу. Я порылась в сумке, вытащила пакет с контрабандой. Заодно прихватила свертки с подарками для мальчиков, так как намеревалась немного попозже посетить Долгощелье.
— Что, Имори, пойду отдам девочкам их заказ? Ты потом отнесешь вещи в нашу комнату?
— Отнесу, золотко. Не беспокойся.
Я двинулась к зданию больницы. На лестнице мне встретилась Роза.
— А, приехала, гулена. Ну как дела в Арбеноре?
— Отлично. Где Летта с Иль?
— Где ж им быть? В палате у близнецов.
— У каких близнецов?
— А, да ты еще не знаешь! Тут у нас приключение — сросшиеся близнецы родились. Едва живые. Девочки почти не отходят от них. Да и мать их, бедняжка, тоже в помощи нуждается.
— Так где они?
— В угловой, с камином. На втором этаже.
Я взлетела на второй этаж. Рысью по коридору. У дверей натолкнулась на Леттису. Та несла бельевую корзину.
— Летта!
— Тс-сс-с! — она скорчила страшную рожу, — С ума сошла, топаешь, как целое стадо. Малыши только-только заснули.
— Близнецы?
— Ну да. Заходи, только осторожно. И не топай. Я сейчас вернусь.
Я зашла в комнату. Камин с открытым пламенем уютно потрескивал и разгонял по комнате волны сухого жара. Возле камина, покачивая ногой колыбель, устроилась Ильдир. Она что-то писала, кое-как умостив планшет с бумагой на коленях. В глубине, за полуоткинутой занавеской, виднелась кровать. Я разглядела край подушки и ворох длинных рыжих волос. Должно быть, там спала мать новорожденных.
— Иль…
— Т-сс-с… — она бросила подозрительный взгляд на колыбель, пододвинулась, освобождая мне место на скамье.
— Привет, Иль.
— Привет, рада видеть. Как поездка?
— Хорошо, только скучно. Вот, привезла все по списку.
— Чудесно! Давай сюда, — она сунула нос в пакет.
— Вы заходили к Сычу? Предупредили? Как там они? Что сказали?
— Грубиян твой Сыч, — скривилась Иль, разглядывая мешочки. — Вел себя так, будто я ему чего-то должна. Сперва цедил сквозь зубы, потом вообще разорался. Это у нас что? Камфара? А это?
— Ассафетида. А это — магнитный порошок. Сыч разорался, потому что я уехала?
— Да нет. Он вроде бы даже не очень удивился. Разорался он потом, ни с того ни с сего. Я сняла швы у Мотылька, а после…
— А Мотылек? Он что сказал?
— Ничего. Поблагодарил только. Какой-то он смурной был. Может, они с Сычом поругались, а я тут ни к месту…
— Послушай… А когда ты к ним пришла? На следующий день?
— Нет. Дай-ка припомнить… Дня два прошло, как ты уехала… Ну, верно, близнецы в прошлую пятницу родились, а нынче у нас четверг. Завтра малышам уже неделя стукнет!
— Почему ты тянула? Почему сразу не пошла?
— Тс-с-с! Что это с тобой, подруга? Я нанималась за твоим Сычом бегать? Чего ради? Мотылек здоров, слава Богу, губа его, если уж откровенно, до сегодня подождать могла. Скажи спасибо, что я вообще нашла время к ним заглянуть… Ты чего, Альса? Ну, ну, не надо… ну, прости, я же не хотела тебя обидеть… Альса!
— Ничего, Иль. Все верно. Ты все верно говоришь.
— Это из-за близнецов, Альса. Мы все дела забросили, только с ними возимся. Да ты взгляни на них. Сама поймешь.
Она поднялась, поманив меня к кроватке. Отодвинула кисейный полог. На подушке, очень близко друг к другу, лежали две маленькие головки, покрытые светлым пушком. Иль осторожно приподняла одеяльце.
Я бы, наверно, вскрикнула, если б не лишилась голоса. Два крохотных тельца срастались в области таза. Ниже пояса творилось что-то несусветное. Какие-то выросты, складки, лишние конечности… Я не успела ничего рассмотреть. Ильдир опустила одеяльце.
— Это мальчик… мальчики?
— Мальчики. Садись, — Ильдир вздохнула. — Этарда говорит, их нельзя разделить. Общая кровеносная система, все органы перемешаны. Можно попытаться сделать из двух одного, но… — опасливый взгляд в сторону спящей женщины, — Мы не рассказываем об этом Леолиле. Она наверняка потребует одного здорового ребенка вместо двух уродцев, — Ильдир покачала головой. — Она даже кормить их отказывается.
— Почему?
— Почему… Она думает, это работа мужнина деда. Он знахарь в Лисьем Хвосте. Вроде как колдун местный. Это он, между прочим, тянул до последнего. Не хотел к марантинам обращаться. Своими силами, мол, справимся. Вот и справились…
Она помолчала.
— Операцию делали? — спросила я.
— Пришлось. Ой, что было, Альса! Летта роженицу стережет, Малена — малышей, а я вокруг прыгаю, ничего не могу… Дед еще этот под руки лезет… Потом тот парень, Леолилин муж, еще раз съездил, саму Этарду привез. Без Этарды мы бы не справились, Альса. Кого-нибудь обязательно потеряли бы. А Леолила, когда детей своих увидала… сказала, лучше бы они умерли. Так и сказала. И сейчас видеть их не желает. Только Этарду слушается. Но не все время же ей при Бессмараге быть…
— А что Этарда?
— Этарда хочет оставить детей в монастыре. Но на это нужно согласие не только Леолилы, но и всей семьи.
— А семья?
— В семье скандал и разброд. Знаешь, я за старика боюсь. Леолила в запале крикнула, что это он наколдовал, вот и… Сама знаешь, какие в деревне люди.
— Но откуда тогда подобное уродство?
— Такое встречается, Альса. Очень редко, но встречается. Может, это влияние Кадакара. Надо пораспрашивать Леолилу, где она бывала во время беременности.
— Неплохая теория. Здешние жители хорошо знают местоположение стабильных аномалий, но существуют и блуждающие. Сегодня есть, завтра нет. Горячая Тропа, например.
— Нет, Горячая Тропа так на организм не действует…
— Кстати, пораспрашивай еще Леолилиного мужа. Не исключено, дело в нем.
— Ага… — Ильдир задумалась.
В комнату, ступая на цыпочках, прокралась Леттиса.
— Как они?
— Спят. Знаешь, тут поступила новая идея…
Я вышла, оставив подруг увлеченно шептаться. Заглянула в лабораторию.
На моем рабочем столе громоздилась какая-то новая конструкция из колб, реторт и стеклянных трубочек. Чьи-то записи валялись вперемежку с раскрытыми книгами. Роза не видит этого безобразия. Уж она бы намылила шею. Но я тут не при чем. Я тут больше месяца не появлялась.
Я открыла шкафчик. Большинство моих баночек и коробочек оказались на месте. Галлюциногены и другие психоактивные составы в Бессмараге применялись не часто.
Я выбрала одну из коробочек и спрятала в пояс. Мое собственное изобретение, сильнейший стимулятор, не вызывающий изменений сознания. На людях не испытывался. Черноух, в свое время, не спал двое суток, подрыл земляной пол под загородкой и забрался в закут к Белянке, с которой подрался. Летта тогда уверяла, что препарат не способствует развитию агрессивных состояний, а драка произошла случайно. Надеюсь, что она права.
Я спустилась вниз и выглянула из-за двери во двор. Уже заметно стемнело. Около церкви стояли две деревенские женщины с корзинами и узелками. Посетительницы. К ним от жилого корпуса спешила одна из старших сестер. Верба в другом углу двора разговаривала с Титой. Имори нигде не было видно.
Я запахнула плащ и с самым деловым видом направилась к воротам.
— Альсарена? — окликнула Верба, — Куда?
Все-то ей надо знать.
— В Долгощелье. К вечере вернусь.
А даже если и опоздаю. Ничего страшного.