Барьер вокруг турнирного поля уже сняли, так что я беспрепятственно вышла на дорогу. Людей на ней было уже не так много. Как я поняла, все возвращались в город праздновать. Мне праздновать было нечего, но путь к Жёлтой горе вёл от другого края Чаата, так что мне в любом случае требовалось пройти город насквозь. Я понуро поплелась вместе с замешкавшимися махарьятами, которые горланили песни и даже пускали огненные цветы. В темнеющем небе те цвели и переливались, ещё доходчивее напоминая мне, насколько я тут чужая. И когда я только успела привыкнуть, что не одна? Я ведь была одна с самого-самого начала.
— Кессарин, — окликнул меня кто-то, и я чуть не скатилась обратно в болото с перепугу. Вот ещё не хватало… Но, обернувшись, я узнала Вачиравита.
— Ты всё ещё здесь? — изумилась я.
Он неопределённо пожал плечами.
— Куда спешить? Там опять церемонии.
Я подумала было спросить его, чем ему церемонии не угодили: он ведь победил, а там даже разговаривать ни с кем не придётся, только получить заслуженную похвалу, но… Какое мне в сущности дело? Он мне такой же чужой, как и я ему.
— Чего такая грязная? — бросил мне Вачиравит, который, оказывается, всё это время меня разглядывал.
Я развела руками. Сам Вачиравит, кстати, только что не сиял. На его чёрной броне я не нашла ни пятнышка, от него не пахло потрошёными демонами, и даже сапоги лишь едва-едва запылились.
— Болота. А ты вот когда успел переодеться?
Вачиравит повёл плечом.
— Чалерм почистил.
Я открыла рот спросить, с каких пор Чалерм его денщик, но тут до меня дошло: у Чалерма наверняка был очищающий талисман. Раз уж у него на всё остальное они нашлись… Да и за всё время я только раз видела, чтобы учёный испачкался — когда Гам толкнула его в лужу. Может, тогда у него при себе не нашлось… Но тут я сообразила кое-что ещё.
— Вачиравит, — позвала я, заодно помахав рукой, чтобы он ко мне повернулся. — Ты знаешь, что Чалерм — махарьят?
Муженёк слегка нахмурился, как будто не понимал, чем вызван мой вопрос.
— Конечно. — Потом подумал и добавил: — Арунотаю не говори.
— Почему? — выпалила я, ещё не до конца осознав его ответ.
Но Вачиравит только отмахнулся.
— Там сложно.
И повернул нос в сторону города, явно решив, что разговор окончен.
Я приотстала. Вот, значит, как. Вачиравит знал всю дорогу. А от меня Чалерм скрывал свою природу до последнего. Даже в плену у ду. Даже когда мы ломали библиотеку. Даже когда тайно носил мне книги. То есть, он по-прежнему мне ни на полшишечки не доверял. Вачиравиту этому пустоголовому доверял, а мне — нет.
Я размазала грязь вместе со слезами по щекам и прибавила ходу. Пора проваливать их этого амардом забытого города и пускай эти беспомощные интриганы разбираются сами, как хотят!
Я свернула с главной улицы, надеясь просквозить дворами побыстрее, благо квартал был знакомый — где-то здесь недалеко имение Нирана и тот рыночек, где я ела краба. Я даже подумала, не заглянуть ли к той торговке, полакомиться на дорожку, но тут наткнулась взглядом на группу людей, стоящих у глухой стены дома поодаль. Я ещё даже не успела осмыслить, что вижу, а тело само сдало за попятный, и я вернулась за угол, чтобы из тени рассмотреть наконец, кто стоял на моём пути.
А стоял там Чалерм. Боком ко мне, в знакомой бирюзовой чокхе, но сам чернущий, как грозовая туча. И широко улыбался. На его плечах лежала рука молодого махарьята в одеждах неизвестного мне клана. Тот был чуть светлее, хоть и ненамного, и тоже скалился весёлой улыбкой, то и дело покачиваясь вместе с Чалермом, как будто под музыку. Третьим в группе был… Джароэнчай Ниран. Я втянула нос поглубже в тень и успела похолодеть, прежде чем вспомнить, что мне уже всё равно. Даже если Ниран расскажет Чалерму обо мне, я же собралась уходить, так что какая разница?
И потом, Чалерм откуда-то знал о покушении на Нирана, да и судя по тому, как они оба радовались встрече, они неплохо друг друга знали. И всё же Ниран не просветил Чалерма насчёт своего подлога.
Я поймала очередного мелкого демона и подослала к группе личину в виде мухи в надежде, что Чалерм её не опознает. Муха была слишком маленькая, чтобы через неё смотреть глазами, но речь передать она могла. Однако гадкий учёный, похоже, предусмотрел и такой поворот, потому что вокруг группы стоял лёгкий защитный купол, не пропускающий звук.
Ну как не пропускающий… Если бы человек мимо проходил, он бы ничего не услышал. Муху же я усадила прямо на купол, на уровне коленей, где её не увидят. Купол такого рода работает неровно, чуть-чуть колеблется, и между колебаниями можно уловить пару слов тут и там. Всё же я тоже кое-чего стою.
— … не утратил хватку, — послышался голос Джароэнчая. — Я уж боялся, тебя тут съедят.
Чалерм и кто-то ещё засмеялись.
— Его… — мелькнул незнакомый молодой голос, пропал и тут же появился снова: — зубы обломают. Я удивляюсь, как ты сам их тут…
Звуки снова затуманились, а когда прояснились, говорил Чалерм:
— … не так просто. Я поначалу попал под их чары и чуть не забыл, зачем я здесь. К счастью, мне напомнили…
Купол затуманился надолго, я даже переместила муху в надежде найти местечко потоньше, но когда наконец нашла, услышала совершенно новый голос — мужчины постарше. Даже выглянула из-за угла: и правда, за Нираном стоял какой-то полноватый важного вида дядька, которого я раньше не заметила.
— … удастся провернуть, — говорил он. — Чалерм у нас голова, но тут и от меня зависит.
— Да ладно, отец, тебе не занимать красноречия! — фыркнул Ниран.
О как! Это значит, канан Ниран собственной персоной. И его так запросто пустили в город? Хотя Джароэнчая же пускали, но то с посольской миссией… С другой стороны, на турнир кто угодно мог приехать, наверное.
— … не стоит больше задерживаться, — тем временем заговорил незнакомый махарьят, висящий на Чалерме. — Церемония вот-вот начнётся, а вам надо занять хорошее место, чтобы быстро выйти, когда…
— Да, нам ещё телегу подогнать, — согласился Чалерм.
Они ещё что-то говорили, что не просочилось за пределы купола, а потом убрали его и молча пошли по переулку.
Я стояла и кусала губы. Значит, Чалерм и канан Ниран задумали что-то сделать на церемонии закрытия. Я, конечно, собиралась уйти. Но ещё не ушла ведь. А вдруг там что-то важное произойдёт? А вдруг Чалерм умудрится выкосить всех Саинкаеу? Ну или хотя бы только совет? А что если им помощь понадобится?
Оглядевшись, я подбежала к забору имения Нирана и перепрыгнула через стену.
— Э! — возмутились двое стражников и оголили сабли, но я их узнала. Мы с ними Джароэнчая из воды тянули вместе.
— Я это, я! — крикнула им и помахала рукой. — Я на чашечку, мне бы ополоснуться да переодеться.
Они меня тоже узнали и даже подозвали служанку мне помочь, и вскоре я уже спешила к храму, где столпились победители и проигравшие.
Когда я только впервые пришла в Чаат, этого храма ещё не было. Я бы заметила: его крыша торчала над домами так, что видно было почти отовсюду. Больше всего он напоминал цветок красной лилии с острыми, торчащими в небо лепестками-коньками многослойных крыш, а посерёдке высился внушительный пестик. Со всех сторон края крыш опирались на колонны, из-за чего храм походил на огромный баньян.
Я передёрнула плечами. Жизнь с Саинкаеу научила меня с подозрением относиться ко всему, что напоминало растения. Прикрыв лицо прозрачным чонгом, я проскользнула в толпу и вместе с другими неторопливыми махарьятами пошла в храм. Будем надеяться, что Адульядеж заранее занял подобающее место в первом ряду и оглядываться не станет.
Внутри храм тоже впечатлял: все стены покрывала сплошная деревянная резьба, изображавшая полный набор небесных богов со всеми слугами, жёнами, детьми, вассалами и врагами. Над головами у них закручивались похожие на пламя облака, а под ногами разевали рты в немом крике головы попранных грешников. В результате весь храм общим планом выглядел, словно изъеденный короедом полый пень, в который бурундуки насовали шишек. То есть, если присмотреться, то красиво и даже величественно, а в целом… М-да.
Я пролезла в тёмный угол, самый дальний от алтаря, где восседала золотая статуя Пхи Таена, главного бога этого храма. Сам по себе выбор был странным: если храм строился ради молитв о плодородии, то надо уж было тогда женскую ипостась этого бога выбирать, а в мужской он… вообще непонятно, чем занимался. Я, кажется, никогда не видела храмов именно Пхи Таена-мужчины. Его изображение встречалось в ряду с прочими самыми могущественными богами, а ещё во время некоторых специфических ритуалов очищения, перед началом чего-то нового и изгнания духа из одержимого… Но чтобы ему посвятили главный городской храм? Боюсь, тут моих скромных знаний было недостаточно.
Я стояла за спинами двух могучих махарьятов, так что мне была видна только голова статуи — чёрное от махары лицо в золотом головном уборе с высоким шпилем и острыми крылышками над ушами. Откуда-то спереди полилась музыка, загудели бубны, настраивая всех на дух церемонии. Махарьяты передо мной затопали в такт, покачиваясь из стороны в сторону, и когда один из них откачнулся достаточно далеко, я увидела руку статуи. В норме руки Пхи Таена складывались в мудру бесстрашия. Но сейчас я отчётливо видела, что в приподнятой руке статуя держала флейту.
Так. Нет, может, я и не знаю ничего в своём захолустном клане, но мужик в таком наряде и с флейтой — это не Пхи Таен. Это Апхай. Апхай-обманщик, чья флейта может зачаровать людей на сон или на смерть.
Словно в ответ моим мыслям бубны сменились на флейты, и их заунывный свист наполнил всё нутро храма, сворачиваясь смерчами где-то в полом шпиле.
— Простите, — я похлопала по локтю одного из высоких махарьятов, стоящих передо мной. — А чья там статуя на алтаре?
Мужчина буркнул что-то нечленораздельное, а вот его приятель обернулся ко мне с усмешкой.
— Мы спрашивали, они говорят, это Пхи Таен. А флейта у них тут в Чаате исконный символ, вроде как первый амард-покровитель на флейте играл.