Сон сняло, как рукой. Отшвырнув шкатулку, я выхватила меч — и в его слабом свечении опознала Чалерма. Впрочем, узоры у того так полыхали, что можно было и не подсвечивать.
— Какого болотного демона, пранья⁈ — прорычал он, наступая на меня в полутьме, как дух вулкана с красными прожилками лавы.
— Это я у вас должна спрашивать! — огрызнулась я, на всякий случай не убирая меч.
— Да⁈ — полыхнул он. — И о чём же? Или это я сделал из вас мишень для лиан⁈
— А что, не сделали? Вы меня засунули на эти уроки, хотя я с самого начала предупреждала, чем это кончится!
Чалерм остановился и раздул ноздри — я видела, как изменили форму узоры у него на лице.
— И вы решили разделить мишень на двоих?
Я закусила губу. Так-то, вообще, не очень это было умное решение, особенно если вспомнить, что Чалерм тут собирался вычистить скверну, а я понятия не имела, останусь я в клане или завтра же уйду на все четыре стороны. Но это всё не значило, что со мной можно обращаться так, как он! Я не безответная бедная сиротка, которую можно использовать и как щит, и чтобы ноги вытирать! Я пришла на эту гору, чтобы заявить о том, как опасно со мной связываться, а не для того, чтобы терпеть беспредел — что ото Саинкаеу, что от Чалерма Онси. Да я даже от родного отца беспредел не стерпела, а этот что о себе возомнил⁈
— А вы, пранур Чалерм, и сами интересно делите обязанности: как спину подставлять, так я, а как обезвреживать Саинкаеу — так сами и ни словом не обмолвившись!
Он замер и выпрямился — а я и не заметила, когда он пригнулся в боевую стойку. Обращение заметил или задумался, откуда я знаю о его вмешательстве?
— О чём вы?
— О том! — Теперь уже мои узоры осветили всю комнату багровыми тонами. — Идите, Кессарин, нате вам махары, я же знаю, что сами вы ни с чем не справитесь, а я тем временем преспокойно с дерева талисманчики покидаю и всё решу! Вы прекрасно могли без меня обойтись! Амулет у него для полётов! Небось на мече держитесь не хуже меня, а заливали-то, заливали! Плели мне сказки о том, как я вам нужна, личинами моими пользовались! За мной тоже через личины следите или у вас похитрее техники есть, чем у бродячей недоучки⁈ Я только одного не понимаю — зачем?!!! Занять меня, чтобы под ногами не мельтешила, так⁈
Чалерм стоял совершенно неподвижно и, кажется, даже не моргал, пока я хоронила его под горой обвинений. И я замолчала, потому что если бы я добавила ещё хоть слово, я бы взорвалась, как огненный цветок в небе и опала горячими осколками по всему Чаату.
Чалерм подождал ещё немного на случай если я продолжу, но потом всё же заговорил — тихо и ровно, словно не он тут только что изрыгал пламя.
— Вы кому-нибудь говорили о своём открытии?
— Естественно нет! — фыркнула я, брызнув искрами, как потревоженный костёр. — Совсем-то уж за дуру меня не держите!
Он качнул головой, словно намекая, что я даю поводы, и я полыхнула с новой силой, но он не стал озвучивать эту мысль.
— Помнится, пранья, вы не сочли нужным оповестить ни меня, ни мужа, ни главу клана о том, что и сами достигли определённого мастерства. Почему вы ждали этого от меня?
— Это было, когда я понятия не имела, кто вы такой! С чего бы я рассказывала свои секреты направо и налево?
— То есть, вы мне не доверяли, — преспокойно кивнул Чалерм, словно знал мой ответ наперёд и даже сам меня к нему подвёл. — А я почему должен вам доверять?
В его глазах отражалось колеблющееся пламя моих узоров. Рядом на тумбе стоял кувшин и две чаши из кварца, и на них плясали алые блики. У меня задрожала нижняя губа.
— Вы сказали, что я вам нужна, — выдавила я сквозь ком в горле. — Я думала, мы делаем общее дело. Вместе. Но ведь это всё было враньём!!! Я не нужна вам! Я не нужна Вачиравиту! Я даже собственному отцу не нужна, меня просто отправили сюда и знать не хотят! Я думала… — я втянула дрожащее дыхание, — я думала, что вы стали мне другом, а вы просто водили меня за нос, как малолетку!
— И вы решили, — ещё тише произнёс Чалерм, — отомстить мне, скормив меня лианам.
Я поняла, что его ярость никуда не уходила, она только затаилась, остыла и застыла, обещая вернуться тогда, когда я меньше всего на свете буду ждать ледяной стрелы в спину.
Ответить мне было нечего. Не знаю, как, но этот болотный гнилец снова был прав. Он всегда прав. А я всегда нет. И я бы разбила ему его гнусную лисью морду, да вот только… Он тут большое важное дело делает. А я под ногами мешаюсь.
— Уходите, — прохрипела я. Не знаю, куда делся голос.
Чалерм даже не моргнул.
— Я хотел поговорить с Вачиравитом.
— Его нет.
— Я знаю. — Чалерм наконец сдвинулся с места, но только для того, чтобы подойти к креслу и церемонно в него усесться, а потом заняться разжиганием свечи, по-простому, от уголька, который он носил с собой в бронзовой коробочке. — Я его подожду.
Я следила за его неторопливыми действиями и разгоралась ярче той свечи. То есть, я даже из собственного дома его выгнать не могу. Хотя какого собственного? Нет у меня здесь ничего собственного. Меч — и тот по одному слову Вачиравита отберут, как не было. У меня и во всем мире ничего собственного нет.
Но если он решил тут пустить корни, я не смогу находиться с ним под одной крышей, пусть и двумя ярусами выше. Я развернулась, распушив блестящие одежды, промаршировала на крыльцо и со всей силы шарахнула дверью.
Древодом даже не дрогнул. Чтоб ему пусто было. Чтоб им тут всем пусто было! Да гори они все огнём, хоть бы за ночь весь клан в полном составе кустами обернулся, я бы не пожалела!!!
Я зашагала куда глаза глядели, едва уворачиваясь от раскинувших лапы кустов и вырастающих из темноты почти невидимых в ней древодомов. Даже третий глаз не стала использовать. Какая разница? У меня нет цели. У меня нет ценности. Я уже никому и ничего не несу.
Тьму в моём сердце и вокруг прорезал крик.
— Пранья!!!
Я остановилась, как кукла, в которую перестали играть.
— Пранья!!! — крик повторился ближе, и вскоре из тьмы вынырнул Танва, сияющий такими переливами цвета, что я даже сразу и не назвала бы. Однако в этом свете он легко разглядел моё лицо и запнулся, подавившись собственным голосом. Не знаю, как я выглядела, но он — не лучше. Растрёпанный, в слезах, с листьями в волосах.
— Что? — наконец разлепила губы я.
— Паринья! — выдохнул Танва и всхлипнул. — Она… Её… забрал амард.
Уголок автора
Тьма сгущается, и нашему маленькому театру не до шуток. До конца книги осталась одна глава!
Глава 19Плен
Танва ещё что-то говорил и пытался отвести меня к тому месту, где теперь росла Паринья. Зачем? Оценить, хорошо ли листики зеленеют? Кажется, я что-то в таком духе сказала вслух, отчего бедный мальчишка отпрянул, словно я ему пощёчину дала. Наверное, и правда больно было.
И к лучшему. Пускай обидится и не ждёт от меня поддержки. Какая от меня поддержка, если я сама — груз, тянущий на дно? Я не просто оказалась бесполезна — для Чалерма, для своего клана, для мирового порядка — я ещё и навредила. Маленьким, наивным махарьятам, которые смотрели на меня, как на наставницу. Они думали, я сделаю из них настоящих охотников. А я делаю из них кусты. С чего я вообще решила, что им позволят быть сильными и умелыми? Этот клан уже не первое поколение уничтожал в себе всех, кто выделялся в лучшую сторону. И если слишком хорошего учителя пускали на корм амарду, то почему я решила, что слишком хорошего ученика не пустят?
В горле ком стоял плотной затычкой, я даже говорить уже не могла. Да и слёз не осталось — у меня их никогда много не было, а сегодня я уже все израсходовала. Не было и гнева. На кого тут злиться? На Саинкаеу? А что толку злиться на врага, с которым ничего не можешь сделать? На Чалерма — за то, что поставил меня на эти группы? Так, положа руку на сердце, я не шибко сопротивлялась. Упёрлась бы рогом, как бы он меня заставил? Я поверила, что ничего страшного не случится. Он ведь так осторожничает всегда, и раз он счёл, что можно, значит, точно можно… Злиться теперь на него за то, что дал ложную надежду? Так своей головой думать надо было. Ему откуда знать, хорошо ли я обучу детей?
Оставалось злиться только на себя, но и эту чашу я на сегодня опустошила. Я неправа кругом: перед отцом, перед Чалермом, перед детьми. Перед другими кланами и самим мировым порядком. Вот всё, чего я достигла, придя в клан Саинкаеу: спутала планы Чалерму и уволокла на дно хорошую девочку.
— Пранья, — всхлипывал Танва, — что же теперь делать?
— Не высовываться, — огрызнулась я. — Изображать посредственность. А лучше всего свалить с этой проклятой горы куда глаза глядят. В Саваат. Пить воду из священного источника.
Я говорила всё это, глядя мимо Танвы в никуда. Смотреть ему в глаза я сейчас не смогла бы. Да и зачем? Я уже подвела их всех. Мне не было смысла ни оправдываться, ни каяться. Пускай выучит урок: не доверять случайным праньям, которые ведут себя так, словно знают, что делают.
— А вы?
Я всё-таки глянула на мальчишку. Похоже, урок он не усвоил: смотрел на меня всё ещё с надеждой, словно ждал, что я отведу его в волшебную страну, где всё справедливо. Меня бы кто отвёл.
А я — что я? Я сама не знала, куда иду, лишь бы подальше от Чалерма. Глупо, по-детски, как будто других забот нет, кроме его недоверия. В итоге и в этом он был прав: доверять мне нельзя. Я всё порчу. Я никому и ни для чего не могу сгодиться.
Хотя нет, для одного я всё же сгодиться могу. И тогда по крайней мере моей семье станет легче. Хоть на какое-то время… пока дальнейшие последствия очередного моего безбашенного поступка их не нагонят. Но… Я достаточно напринимала собственных решений в последнее время. Я думала, что я умнее, справедливее, рассудительнее. Что знаю, как быть, лучше всех остальных. И вот к чему это привело. Что ж. Пусть хоть для тебя, Ицара, это станет уроком в смирении гордыни. И теперь, когда застилающая глаза дымка самоуверенности развеялась, ты сможешь увидеть, что советовали умные люди.