Я присела на посетительский стул и скромно сложила руки на краю стола, стараясь не коснуться ни одной бумаги.
– Праат Чалерм, мы с вами начали знакомство не в самом дружелюбном тоне. Прошу меня простить. Всё же я не каждый день замуж выхожу, а от волнения проявляю не лучшие свои качества.
Праат невыразительно хмыкнул – то ли подстёгивая меня, то ли принимая извинения, по нему не поймёшь. Я прокашлялась и постаралась заставить свой голос звучать послаще, как подобает уверенной в своей неотразимости кананичне.
– Надеюсь, что мне удастся исправить первое впечатление. Всё же теперь здесь мой новый дом… И раз уж так вышло, мне бы хотелось о нём заботиться. Поэтому я зашла к вам спросить, вам случайно не нужна помощь?
У него сделалось такое лицо, что если бы он был котом, непременно вздыбил бы шерсть на спине.
– Вы полагаете, что я не справляюсь со своими обязанностями?!
Я обомлела:
– Вовсе нет! Я вообще понятия не имею, что вы делаете и насколько успешно!
Это прозвучало не очень-то уважительно, но, кажется, он немного успокоился.
– Тогда чем вызвана ваша просьба?
– Ну, – запнулась я, боясь ляпнуть ещё что-нибудь невпопад. Вот сколько раз мне отец говорил, продумай всё, прежде чем бросаться в пекло! – Я просто… Понимаете, у меня не то чтобы было здесь много дел. Я хочу сказать, пранур Вачиравит, очевидно, очень занят, махарьятству я не обучена, и что же мне делать всю оставшуюся жизнь? Вот я и подумала, вы ведь тоже не махарьят, но какие-то дела для клана делаете. Так, может, поделитесь?
Чалерм смотрел на меня со странным выражением лица: то ли едва сдерживал смех, то ли подумывал отправить меня пинком с лестницы.
– А что вы умеете делать? – ровным, не выдающим его настроя голосом спросил он.
– Я…
Я закусила губу. Нет, я много чего умела делать, потому что дома на мне была половина хозяйства, уроки мелких и даже торговля добытым на охоте, не говоря уж о самих охотах. Но что из этого могла уметь Кессарин? Что вообще могла уметь Кессарин, кроме того, чтобы красиво одеваться и правильно ухаживать за волосами? Распекать слуг?..
– Я умею читать, писать и считать! – сообразила я и выпалила это с таким триумфом, что Чалерм, похоже, счёл меня совершенной дурой. А между прочим, далеко не все девицы из воинского сословия обучались грамоте! Особенно если их самих не планировали допускать до военного дела. Нет, ну хорошо, Кессарин могла хоть чего-то понахвататься у отца, так? А канан ведал делами судебными, назначал чиновников и договаривался о правилах торговли с другими городами. Что из этого я могла бы делать? – Ещё я умею подбирать подходящих людей для работы и разбирать документы. И вообще, хм, решать проблемы!
– Решать проблемы, – всё так же ровно повторил Чалерм. Я даже немного восхитилась его самообладанием. И выслушал, не выставил сразу. – Какие, например, проблемы?
Я попыталась вспомнить хоть что-нибудь подходящее к случаю. В голову сразу полезли эпидемии, засухи и дурные знамения – проблемы, которые я решала отлично! Но Кессарин… какие проблемы могла решать Кессарин?.. Она жила в имении, со слугами, ходила… В чайные дома? Какие там могли быть проблемы? Недостаточно вежливый подавальщик? Почему я не подумала об этом, пока Буппа меня красила? Хоть её бы спросила!
– Н-например, – протянула я, давая себе ещё времени подумать. Вот, Буппа, например, работала хорошо. А что, если бы она работала плохо? О! – Если слуги не справляются с работой, я могу разобраться.
– То есть выписать каждому по десять палок? – предположил Чалерм.
– Вовсе нет! – обиделась я. – Но иногда так бывает… Кто-то кому-то плохо объяснил, кто-то забыл, кому-то поручили то, что он не умеет… Иногда одна мелочь тянет за собой другую, и так их набегает лавина. А всего-то надо было что-то положить в другое место или поручить другому человеку…
Учёный склонил голову набок. Мне всё больше казалось, что он забавляется за мой счёт, но я могла только стиснуть зубы и терпеть.
– Ну расскажите мне о какой-нибудь проблеме, которую вы решили, – предложил он.
Я чуть не заскрипела зубами. Да я нарешала больше, чем ты в жизни повидал, холёный крючкотвор! Только теперь надо как-то так об этом рассказать, чтобы было похоже на то, что могло случиться в имении Адульядежей. И чтобы не противоречило ничему, что Чалерм мог знать о канане…
Я чуть голову себе не свернула, но всё-таки вспомнила одну историю, произошедшую в чайном доме у подножия моей горы.
– Вот, например, я как-то заметила, что в определённые дни месяца обед подают неопрятно. Тут соус через край перелился, там фрукты все сбились в уголок, в общем, как будто несли небрежно. Отец стал ругать служанку, которая приносила блюда в эти дни. Раз отругал, второй, третий, девушка плачет, а ничего не меняется: на следующий раз снова такая же история. Отец уже собирался её выгнать, но мне стало интересно, ведь в другой работе она не была такой неуклюжей. Я расспросила слуг, и оказалось, что в эту служанку влюбился сын кухарки.
Чалерм наконец не выдержал и прыснул, но я засчитала это за свою победу.
– Ничего смешного! – заявила я, подняв палец. – Всё было очень серьёзно. Девушка могла несправедливо пострадать! Понимаете, кухарка была из тех женщин, что, в одиночку вырастив сына, считают его воплощением небесного бога на земле, а всех невест в мире – недостойными его великой добродетели. И потому в те дни, когда обед относила эта служанка, кухарка нарочно портила вид блюд, чтобы её подставить, представляете? Чтобы её выгнали или продали в цветочный дом!
– И что вы сделали? – спросил Чалерм, продолжая ухмыляться.
Я припомнила, что сделала хозяйка чайного дома, которая мне всё это и рассказала.
– Перевела девушку с кухонных дежурств на уборку спален, чтобы она с кухаркой больше дела не имела. Вот и всё!
– И что, – задумчиво спросил учёный, – девушка оказалась достойной своего избранника?
Мне почудилось в этом вопросе какое-то двойное дно, так что я решила не отвечать прямо.
– Во-первых, не избранника, а ухажёра. Он-то в неё влюбился, а вот насчёт неё я ничего не говорила. А во‑вторых, это уже совсем другая история. Вы просили пример решённой проблемы, я и рассказала. Дела сердечные – это не ко мне.
Он сощурился на меня и некоторое время молчал. Я почувствовала себя неловко, а потом и вовсе забеспокоилась под его пристальным взглядом: уж не заподозрил ли чего? Может быть, молодой жене видного охотника не стоило говорить, что её не интересуют сердечные дела. Наконец учёный бросил быстрый взгляд в раскрытую на столе книгу.
– Ученики часто оказываются на охоте с тупыми мечами. Попробуете решить?
Я прикинула. В моём клане нерадивому ученику, который не точит свой меч регулярно, уши бы надрали, и дело с концом. Но, помнится, Чалерм к ученикам относился как-то трепетно…
– А какие у меня есть полномочия?
Он нахмурился:
– Полномочия? Ваша задача – выяснить и доложить мне.
– Для этого мне, по крайней мере, нужно, чтобы они согласились со мной разговаривать, – заметила я. – Если я просто подойду к произвольному ученику и скажу, мол, я тут обывательница, жена наследника, по поручению праата Чалерма, отвечай-ка на мои вопросы, он ответит?
Чалерм помрачнел и сунул руку под стол. Там, видимо, была полка, и с неё он извлёк плоскую шкатулку, отпер её ключом, что висел у него на запястье, и достал из неё лист бумаги с какими-то почеркушками. Затем шкатулку запер и убрал, а на листе написал несколько строк и протянул мне.
«Пранья Кессарин Саинкаеу уполномочена от моего имени следить за порядком в объёме моих полномочий».
И подпись, совершенно другим почерком – Вачиравит Саинкаеу.
Ого, выходит, у Чалерма там целая шкатулка чистых листов с подписью Вачиравита? Вот бы мне до них добраться! Может, получится пролезть сюда, пока он будет где-нибудь по делам?.. А ещё интересно, что он на них обычно пишет? Я перечитала документ. «Следить за порядком» – это очень размыто, но уточнять мне не захотелось, ещё запретит что-нибудь… А так можно трактовать, как угодно.
– Достаточно? – нетерпеливо спросил Чалерм.
У меня оставалась куча вопросов: какие именно ученики не точили мечей? Кто отвечал за их наказания? Какие наказания в ходу? Кто жаловался на тупые мечи? Но я пришла сюда, чтобы помочь Чалерму и сделать за него часть его работы, сохранив его время. Если я потрачу столько же на расспросы, я не добьюсь своего, а меж тем моё время не ограничено, так что я могу спокойно расспросить всех остальных.
– Есть ли у вас схема, кто кому подчиняется в клане? – всё-таки спросила я. – Если нет готовой, то я обойдусь, но вдруг?
Учёный снова нахмурился, но встал и снял с полки пухлую и сильно потрёпанную книгу.
– Схемы нет, но есть список назначений.
Я радостно сцапала книгу и быстро заглянула внутрь. Прекрасно, тут даже должностные обязанности перечислены! Хоть разберусь, кто за что отвечает.
– Отлично, – улыбнулась я. – Зайду в конце дня, отчитаюсь.
Чалерм облегчённо кивнул и выжидательно посмотрел на лестницу. Ухожу, ухожу, не обязательно так явно намекать!
Глава 10Курятник без петуха
Выйдя, я первым делом села на землю у подножия древодома и пролистала список. Из него я поняла следующее.
Во-первых, власть над кланом была поделена между братьями, и не то чтобы поровну. Всем, что касалось охот, обучения и приумножения махарьятских знаний, занимался Вачиравит. То есть все ученики, учителя и действующие охотники в конечном итоге подчинялись ему, и на нём же лежали все вопросы их жизнеобеспечения. За всё это он отвечал перед Арунотаем. Арунотай же сам занимался в основном вопросами внешними: он получал заявки на охоты и собирал оплату с обывателей, поддерживал отношения с кананом и другими кланами, организовывал праздники и межклановые соревнования, а кроме того, закупал всё необходимое для жизни клана и нанимал работников. Это, по крайней мере, объяснило мне, почему моими сундуками Арунотай занимался не сам, а через Чалерма: очевидно, я относилась к сфере жизнеобеспечения махарьятов клана как жена одного из них. А вот кто отвечал за творящееся на пике, из этой книжечки мне яснее не стало. Вопрос отношений с амардом тут вообще не поднимался.