– Вы сколько мечей в жизни заточили? – поинтересовалась я.
– Кто ж их считал, – пожал плечами Великий Мастер и прочесал пальцами свою окладистую бороду. Он был довольно темнокожим и очень косматым, так что я почти не видела его лица во всех этих зарослях.
– И у вас нет представления, сколько времени занимает заточка одного меча? – уточнила я.
– Ну они же разные. Какой-то острее, какой-то тупее. Металл тоже где помягче, где более хрупкий…
Я бы предположила, что в одном клане мечи делают по одному методу из одинаковой стали, но это Оплетённая гора, и я уже смирилась с тем, что мой здравый смысл тут не действует.
– Хорошо, сколько самое долгое может занять заточка одного меча?
– Вы, пранья, сами не махарьятта, – вместо ответа сказал мастер. – Так что вам за забота? Я тут всю жизнь мечи точу, ещё со времён до вашего рождения.
– То есть вы не можете ответить на мой вопрос?
– Что значит не могу? – оскорбился мастер. – Я просто не понимаю, чем он вызван!
– То есть вы считаете, – всё так же благожелательно продолжила я, – что пранур Вачиравит обязан вам отчитываться о причинах своих решений, а без этого вы не обязаны выполнять его указания?
Мастер сморщился, как старый древесный гриб:
– Что вы тут пришли моё время тратить?! Мне работать надо!
– Так работайте, я разве мешаю? – удивилась я. – Заодно и замерим, сколько всё-таки времени занимает заточка меча.
– Я вам говорю, они разные!
– Значит, замерим разные.
Я огляделась и заметила на полке у двери водяные часы: колёсико, наверху которого находилась одна большая чаша, а в серёдке другая, по кругу же двигались малые. Вода из срединной чаши потихоньку капала в малую, и та, наполнившись, сдвигалась на одно деление. Когда малые чаши доходили доверху, они опрокидывались в верхнюю большую чашу, и там вода копилась, пока большая чаша не наполнится и не опрокинется в опустевшую срединную. Талисман, вырезанный на боку срединной чаши, показывал, что сейчас шла двенадцатая от полуночи.
Взяв стоящий в углу грубо сработанный табурет, я уселась с видом на часы и на мастера.
– Вы что, так и собираетесь тут сидеть? – не поверил он.
– А у меня других дел нет, – улыбнулась я.
– Я не собираюсь работать на публику!
Я достала книжечку с описанием должностей. Про точильщиков отдельно в ней ничего не было, но общие положения распространялись на всех слуг и мастеров, живущих на горе.
– В описании вашей должности ничего не сказано о секретности. Для того чтобы наблюдать вашу работу, не требуется особого разрешения. Кто угодно может смотреть.
– Но я не могу работать в таких условиях! – возмутился он.
Я полистала книжечку ещё.
– Если вы не можете работать на условиях, которые вам предоставляет клан Саинкаеу, вы вольны уйти с горы.
Мастер расхохотался:
– Девочка, я на этой горе родился!
– И что? Это лишает вас способности ходить? – я приподняла бровь. – Так я позову людей, чтобы вынесли на руках.
– Ты не можешь меня выгнать с горы. – Он улыбался снисходительно, как будто даже не предполагал существования такой возможности.
– Если вы не начнёте точить мечи, то мы это обязательно проверим, – с ободряющей улыбкой сказала я.
– Пфф! – Мастер сложил руки на груди и прислонился к стене напротив рабочего стола, как будто и не собирался к нему подходить. – Да пожалуйста, вперёд.
Поняв, что больше я от него ничего не получу, я встала, кивнула и пошла обратно к Дусите. Но и там меня ждало разочарование.
– Выгнать мастера?! – изумилась она. – Тут тебе не город, а ты не канан! Ишь чего удумала, девчонка, мастеров она наших выгонять собралась!
– У вас есть другие способы заставить его работать? – спросила я, мысленно подсчитывая все оскорбления. Выгнать мне хотелось не только мастера.
– Работают все и без твоих соплей! – заявила мне эта прекрасная женщина, и я отправилась прямиком к Арунотаю.
Конечно, в согласии с книжечкой идти мне надо было к Вачиравиту, но… Если он и не сидел дома, прячась от меня, то наверняка мотал махару на пике, и ни туда, ни туда я не имела права входить. Он вот, между прочим, ко мне вломился, хотя Арунотай обещал, что на вторую ночь уже не сможет. Что ж, значит, у меня к уважаемому главе сразу два вопроса.
Арунотай обнаружился в своём древодоме, в приёмном зале на первом этаже, где он читал какую-то книгу, удобно расположившись в висячем кресле и плавно покачиваясь на отсутствующем ветру.
– А, Кессарин! – обрадовался он и тут же закрыл книгу, заложив место шёлковой лентой. – Рад вас видеть! Присаживайтесь. Как вам привыкается к новому дому?
– Тут весьма необычно, – не покривила душой я и поклонилась ему так же низко, как деревенский глава рядовому махарьяту или почтенный учитель – главе клана. То есть едва-едва. Не знаю уж, существует ли регламент, как кананична должна кланяться брату своего мужа-махарьята, так что приходилось играть на слух. После этого я забралась во второе висячее кресло. Забавная штука, но чтобы в ней было удобно, надо найти правильное положение.
– О, не сомневаюсь! Жизнь на горе заметно отличается от городской. Надеюсь, мы не очень сильно проигрываем Чаату? – спросил он с явной самоиронией. Понятное дело, любой клан махарьятов проигрывал почти любому городу в плане развлечений. Тут вам ни чайных домов, ни театра, ни праздничных гуляний, не говоря уже о том, что у Кессарин там, внизу, наверное, какие-то подруги были… Арунотай явно это всё понимал и делал хорошую мину при плохой игре. Но, в конце концов, не его вина, что Адульядеж отдал единственную дочь в махарьятский клан. Город у подножия горы только один, и у Арунотая не было выбора, кому делать предложение.
– Здесь очень мило, – заверила я, не желая показаться невежливой. – Хотя, конечно, было бы здорово, если бы я могла хоть иногда спускаться в город. Здесь, на горе, мне практически нечем себя занять.
Он охотно кивнул:
– Я уже отдал распоряжение, чтобы этим занялись. К сожалению, организовать ваше свободное передвижение не так просто, ведь чтобы открыть ворота снаружи, нужно уметь накладывать отпирающие чары, то есть обмениваться махарой для установления личности. Но лучшие умы клана уже решают эту проблему.
– Как же вы впустили меня в день свадьбы? – удивилась я. Мысль об установлении личности мне совсем не понравилась.
– Просто сняли защиту полностью, – вздохнул Арунотай. – Это единственное, что можно сделать сейчас. Сами понимаете, не хотелось бы снова так рисковать. Похоже, кто-то прознал об этой загвоздке и подгадал момент, чтобы проникнуть в клан, а вчера ночью пытался пробраться на пик.
– Небеса! – ахнула я. Даже кривляться не пришлось: меньше всего я ожидала, что этот разговор дойдёт до моих ночных подвигов. – Это вот вчера ночью суета какая-то была?
– Да, – сокрушённо кивнул Арунотай. – Простите, если вас потревожили. Пришлось поднимать на ноги не только всю ночную стражу, но и охотников.
– И как, поймали?
Он поджал губы, а узоры на его опрятном лице слегка засветились смущённо-розовым.
– Увы, нет. Но мы утроили бдительность. Однако, как вы понимаете, опускать барьер или придумывать дополнительные лазейки сейчас не очень хорошая идея.
Я скисла, но возразить было нечего. Сама же и устроила, не подумав. Конечно, я не знала, что на пике столкнусь с Вачиравитом, но если бы я там наткнулась на амарда, переполох мог случиться ещё громче. Мысль о Вачиравите напомнила мне о цели моего визита, но тут явилась служанка с высоким перекатным столиком, уставленным угощениями. Я даже не заметила, когда и как Арунотай её вызвал. Может, я тоже так могу?
– Пранур Вачиравит заходил ко мне посреди ночи, – сообщила я немного мстительно. – Несмотря на ваше обещание, что он сможет попасть в мои покои только с моего разрешения.
Арунотай уставился на меня в ужасе.
– Небеса, что он… Он вас напугал?
– Ну… Разбудил во всяким случае.
– Он, должно быть, переживал, как бы лазутчики не причинили вам вреда, – вздохнул Арунотай. – Простите ради небес, Кессарин! Ваши покои должны были запечатать от посторонних, но все подобные дела в ведении Вачиравита, а он… Я был у него вчера. Он всё ещё не в себе. Я правда не знаю, что с ним делать.
Глава клана устало потёр уголки глаз и занялся разливанием какого-то напитка, похожего на разведённый сок со льдом, по чашам. Вообще-то, это должна была делать я как младшая по рангу, но я слишком увлеклась разговором, а он явно хотел мне как-то возместить пережитое потрясение.
– Быть может, – задумчиво произнесла я, – стоит временно передать его обязанности какому-нибудь заместителю?..
– Я бы с радостью, – вздохнул Арунотай. – Но, как вы уже знаете, Вачиравит взял себе ближайшим помощником обывателя, а он, во‑первых, ничего не понимает в том, как и что делается в клане махарьятов, а во‑вторых, не пользуется здесь авторитетом. Трудно заставить охотников что-то сделать, когда они знают, что могут одним взглядом спустить тебя с горы.
Это была для меня необычная мысль. Если Чалерм действовал от имени Вачиравита, какая кому разница, на что он был способен сам по себе? Скорее, проблема была в том, что Чалерм не умел себя подать, и тут уже неважно, с махарьятами он имел дело или с кем. Вон, слуги тоже не больно-то его слушались.
– А… простите, если это неприятная тема, – заговорила я, – но кто выполнял обязанности Вачиравита, когда его… мм, не было на горе?
Арунотай помрачнел ещё больше. Я понимала, что он переживал за брата, но сама пока что не находила в себе ни капли сочувствия к Вачиравиту и разболтавшимся крепежам в его голове.
– Прежним заместителем брата был его учитель, пранур Танунг. Но он погиб при штурме Жёлтой горы.
Я отхлебнула холодного кисловатого напитка, пряча лицо за чашкой, и усилием воли притушила узоры. С одной стороны, так им, сволочам, и надо за мою амардавику, из которой они, подлецы теперь качают махару! С другой… Арунотай явно искренне переживал за брата, да и смерть учителя наверняка не была для него мелочью. Как я ни старалась, но не могла вообразить, чтобы Арунотай повёл свой клан против нашей амардавики только из корыстных соображений. Может, была какая-то третья сила, которая нарочно стравила две горы? Здешний амард, опять же, куда-то делся… И что всё-таки имела в виду Дусита?