Я только головой покачала. Безопаснее с обывателем, чем с пятью махарьятами. Слов нет.
Раздражение, видимо, отразилось на моём лице, потому что стоило нам отойти от сарая, как Чалерм обернулся ко мне, и его брови были озабоченно сдвинуты вместе.
– Пранья чем-то недовольна?
– Вы ещё спрашиваете? – фыркнула я, но вполголоса, чтобы за спиной никто не услышал. – Почему они так разбрасываются махарой, знают же, что амарданура нет?!
Чалерм тихонько вздохнул:
– В клане Саинкаеу не принято экономить махару во время охот.
– Ну в смысле?! – не выдержала и воскликнула я, широко разведя руки. – Они даже не могут себе позволить накачать полное хранилище, как это они её не экономят?!
Чалерм покивал так, будто следовал ритму любимой мелодии.
– Именно. Полное хранилище накачивать не принято. Но и экономить на охоте тоже не принято.
– Это же не имеет никакого смысла, – недоумевала я.
– Добро пожаловать в клан Саинкаеу! – широко улыбнулся учёный, и улыбка это была далеко не радостная. – А вы так удивляетесь, как будто только сегодня порог переступили.
– Когда я только переступила порог, – припомнила я, – вы сами удивлялись, что, по моему мнению, в клане творится беспредел.
– Не удивлялся, – поправил Чалерм. – Сравнивал ощущения. Я здесь уже несколько месяцев, глаз замылился. Постоянные жители резиденции уверены, что в ней всё нормально и правильно. Волей-неволей начинаешь сомневаться, не мог же целый клан сойти с ума.
– Значит, мог, – отрезала я.
Чалерм внезапно глянул на меня с гораздо более искренней улыбкой.
– Пранья крепка в своих убеждениях. Я должен вас поблагодарить за то, что освежили мой взгляд.
Я покосилась на него с сомнением. Что этому лису теперь от меня нужно? Как махарьятта я привыкла получать благодарности – от спасённых обывателей и от соратников, которым вовремя пришла на подмогу. Я повидала благодарность во всех формах, знала все потупленные взгляды, подобострастные оскалы и смущённые ухмылки, все официальные косноязычные выражения и неохотные намёки. Ни в лице, ни в позе, ни в голосе Чалерма я не наблюдала благодарности, а только какое-то подозрительное удовольствие. И узоры у него светились голубоватым, цветом радости. Благодарят не так. Он просто насмехается надо мной, забавляется за мой счёт. Нет, как есть лисье отродье!
Деревенский голова нашему появлению обрадовался, но, узнав, что мы пришли не докладывать о завершении миссии, а спрашивать про священные деревья, сразу растерял хорошее настроение.
– На кой ляд вам эти пни, если вас вызвали разобраться с чёрными гигантами? – вопрошал он, стоя с воинственно сложенными на груди руками на крыльце своего дома. Крыльцо было новым – светлым и пахло свежим деревом, а устилавшие его крышу пальмовые листья ещё не выцвели. Меж тем, как я поняла рыбака, все пригодные для строительства деревья в округе пали жертвой гнили, да и плодовые тоже, и это не могло хорошо сказаться на достатке деревни. Однако новое крылечко из привозных материалов голова себе справил.
Чалерм со свойственным ему занудством принялся объяснять старику, что да как, а я под шумок отошла в сторонку, обогнула дом и скользнула в незапертую заднюю дверь.
Убранство здесь вовсе не походило на обычный крестьянский быт. Блестели на солнце кручёные ножки мебели красного дерева, посверкивали на столике в углу серебрёные бока чайников и кувшинов. Раскрыв каналы, чтобы заранее уловить приближение людей, я обошла комнату, наугад заглядывая в маленькие пижонские ящички комодов и за резные дверцы шкафчиков. Что-то маячило на задворках сознания, какой-то запах, что ли… Да, знакомый запах, свежий, но не очень приятный, как от смолы с вином или чего-то… Пропитка! Так пахла пропитка от лиан. Я перевела взгляд на участок стены, не закрытый дорогой мебелью. На досках белыми разводами выступила соль, точно так же, как на моих сундуках.
Я едва успела отреагировать на шарканье шагов по дереву и выскочить на улицу, пока хозяин меня не застукал. Всё-таки мне далеко до Вачиравита в плане духовного чутья. Чалерм нашёлся на террасе в одиночестве и раздумьях.
– Он не хочет нам помогать, – вполголоса сказал праат.
– У него в доме все стены пропитаны от лиан, – в тон ему сообщила я.
Мы переглянулись. В глазах Чалерма отразилось такое глубокое понимание моих мыслей, что я чуть не рассмеялась от радости. Не припоминаю, чтобы хоть раз с кем-то из братьев у меня случился такой момент, ну да у нас почти никогда не было секретов от других, а тем более таких важных и сложных.
– Нам нужно поговорить с жителями и найти те семьи, что пострадали от гигантов, – сказал он.
– Их я вам и так покажу, я уже поговорила, – хмыкнула я, не добавив «пока вы в ванне отмокали». Чалерм снова смотрел на меня как-то по-особому, как будто я была кем-то другим, но мне на удивление не хотелось больше возвращать его в реальность. – А чего вы от них хотите?
Учёный моргнул, как будто удивился, что у меня возник такой вопрос, и я чуть не обругала себя. Он ведь думал, что я понимаю ход его мысли. Могла бы помолчать и сойти за умную. Но с какой стати мне перед ним выделываться?
– Если голова заодно с теми махарьятами, что наживаются на этой деревне, жителям стоит об этом узнать, не находите?
Меня, наверное, извинял тот факт, что мне бы в голову не пришло – махарьяты наживаются на обывателях, страдающих от демонов?! Да ещё и голова в доле?!
– Пойдёмте, – выдавила я.
Чалерм ходил за мной хвостом, пока я показывала ему дома всех семей, потерпевших от чёрных гигантов, и каждого, открывшего дверь, он просил подойти на склад. Наконец у последнего дома мы расстались – он вместе с отцом семейства пошёл беседовать со всеми собранными людьми, а я забежала на рынок захватить на всех еды, потому что деревенский голова кормить нас тоже не собирался.
Махарьятов я нашла у развалин сарая, которые Вачиравит уже истоптал в щепу.
– Что так долго? – сразу потребовал знать он, отбирая у меня корзинку с паровыми пирожками. – И где ты потеряла Чалерма?
Я рассказала им, что к чему, наблюдая, как Вачиравит и его махарьяты один за другим уничтожают пирожки. Наконец Канавут сообразил и отложил для меня три штуки.
– Пускай Чалерм говорит, – резюмировал Вачиравит, когда я закончила. – Он умеет. Ты узнала, где другие пни?
Я узнала. Вернее сказать, узнал Чалерм, пока уговаривал местных подойти на встречу, а я рядом стояла и слушала, как будто впервые со взрослыми на охоту вышла.
– Пошли ставить барьеры, – решил Вачиравит и картинно развернулся, взмахнув плащом, как крыльями, хотя я ещё не сказала ему, куда идти. Адифеп и Канавут с сомнением оглядели Гам и Лека, которые спали на ходу, всё ещё не оправившись от укусов. Но бросать их здесь одних было небезопасно.
У первого же пня меня ожидало новое потрясение. Вачиравит принялся плести барьер – ну как плести, наворачивать сырую махару, ровно как он делал вокруг ступы на пике.
– Кх-хм, – негромко привлекла я внимание Канавута, который в этот момент помогал Леку сесть под куст. – А… это надёжный барьер?
Махарьят глянул через плечо.
– Лианы удержит.
– А людей?
– А зачем людей? – не понял Канавут.
– Ну… Чтобы не подходили?
– Они и так знают, что к сараям не надо подходить, – заметил Адифеп.
Я сдержала мучительный вздох. У меня уже не оставалось сил спорить – а если кто-то забыл, а если дети заиграются и забегут, а если проезжий… Оставив мужчин заботиться о раненых, я подошла к Вачиравиту, чтобы прикинуть, не могу ли я как-нибудь потихоньку улучшить его работу. Он уже намотал два круга и остановился, карябая что-то на листочке. Приглядевшись, я заметила, что одна из сырых нитей приподнята над землёй примерно на уровень моего лба, и на ближайшем кусте висит грубо выписанный бумажный якорь, к которому она и крепится. Такой же нашёлся у подножия куста на второй нитке. Я узнавала этот почерк. Значит, тот никчёмный детский барьер вокруг пика, который я прорвала, отковыряв с палки кусочек коры, тоже ставил Вачиравит.
А что, никому, кроме него, не было нужды закрывать дорогу к пустующему дому амарданура и покоящейся там амардавике? Нет, ну допустим, всему клану известно, что подниматься на пик нельзя. Хотя мне вот никто, кроме Чалерма, об этом не говорил, и тот – только когда я сама спросила. Но допустим, допустим, что это только обо мне все забыли, всё же я вошла в клан необычным образом, а все остальные твёрдо знают, что нельзя. Но из двух с лишним тысяч махарьятов Саинкаеу неужто не нашлось любопытных? Пьяных? Лоботрясов, готовых на что угодно на спор? Да в клане же детей полно! Мы вот в детстве к амардавике лазали, наплевав на все запреты. И ладно бы молния поражала каждого, кто посмел, но я проникла туда без каких-либо затруднений, и единственным препятствием на моём пути был барьер Вачиравита. Более того, о моём вторжении на пик никто бы и не узнал, если бы муженёк меня лично не засёк!
И потом, ну хорошо, Вачиравит какой-никакой барьер всё же накрутил, может, здешних неучей он и останавливал… но Вачиравит вряд ли занимался этим дольше года. До того он год вообще никуда не выходил и ничего не делал, а ещё до того год был в плену. Амарда же на пике нет уже лет пятьдесят. И что, за это время никто туда не лазал? Или они все, как один, решили, что именно во время их вылазки амард решил прогуляться? Там же пыли вековой слой на всём!
Нет, так быть не могло. Ладно Арунотай нерасторопный, но его отец и дед же не совсем дураками были, надо думать. Кто-то должен был создать барьер вокруг пика. С учётом способностей Саинкаеу это мог быть довольно паршивый барьер, но всё же не такой бессмысленный, как тот, что вертел Вачиравит. Наружный же у них непробиваемый!
Тут я припомнила, что до Вачиравита охотничьими делами занимался его учитель, который погиб при захвате амардавики. Хм-м… Если барьер вокруг пика поддерживал он, то его обязанности перешли бы Вачиравиту… И это бы означало, что учитель Вачиравита очень плохо научил. Почему?