Однако, судя по взгляду собеседника, я задумалась так глубоко, что выпала из разговора. Он уже наверняка догадывается, что мне не безразлична эта история. Как бы не выдать себя ещё больше? Он явно не ждёт, что кто-то будет сочувствовать амардавике, а значит, надо привязать мои переживания к предполагаемой жертве.
– Вы сказали, он не весь здесь? – нарочито замирающим голосом произнесла я. – Этот Вачиравит?
Праат Ниран расширил глаза и немного улыбнулся, словно обрадованный моим интересом, а потом напустил на себя скорбный вид.
– Мне трудно судить, я никогда не общался с ним близко. Он и до того был… своеобразным человеком. Но теперь… Люди говорят, в его глазах тьма и тлен. Он всегда много охотился, но после того, как вышел из затвора, он практически не берёт передышек. И… чаще получает раны. Это, конечно, слухи, но, я думаю, вы понимаете, что люди имеют в виду.
Я сидела как оглушённая. Что такое амардавика могла бы сделать с человеком, чтобы он… лишился воли к жизни? Или просто бросался на любую мишень очертя голову, не раздумывая о том, сможет ли победить? Преступно было думать так о нашей Ари Чалите! Она бы никогда! Она даже нас, детей, когда пролезали на пик подсмотреть за ней, не наказывала, самое большее – пальцем погрозит и посмеётся!
Но что-то же случилось с этим Вачиравитом. Ладно Саинкаеу могли наплести своим союзникам небеса знают что, но совсем другое – живой человек, переживший что-то ужасное и не оправившийся от этого. Не сами же они его замучили? Конечно, Ниран говорит о нём с чужих слов, так что, может, он притворяется? Или, может, его постигла кара за то, что Саинкаеу убили амардавику? Вот это более вероятно, всё же нарушение вселенского закона влечёт за собой последствия, пусть и не всегда они падают на самого нарушителя.
– Вы… так глубоко сопереживаете людям, – мягко сказал Джароэнчай.
Я встряхнулась. Ладно, вопрос о похищении оставим на потом. Я этого Вачиравита вроде как убивать собралась вместе со всем его кланом, так что мне за дело, как у него там сложилась судьба? Я отогнала противно засосавшее под ложечкой чувство, что казнить, не разобравшись, порочно. Сейчас разбираться надо с насущным.
– Я похожа на какую-то девушку, которую видел этот Вачиравит, – вспомнила я, с чего мы соскочили. – Можно ещё раз и поподробнее?
– Нет-нет, он её не видел, – улыбнулся Джароэнчай, охотно возвращаясь к теме. – Только портрет. Так что он не знает, какого она роста. И, конечно, Кессари́н далеко не так могущественна, как вы, хотя она изрядно одарена от природы. Но, насколько я знаю, махарьяты могут скрывать часть своей силы?
Я кивнула. По цвету кожи можно судить, сколько махары в человеке – в том смысле, что если махары мало, потемнеть по желанию невозможно. Но вот если её много, то можно скрыть часть, и тогда кожа светлеет, хотя удерживать её в таком состоянии долго не очень приятно. Но мне же долго и не понадобится?
– А какое отношение прати́ Кессарин имеет к Саинкаеу?
Праат Ниран горестно вздохнул:
– Она сговорена замуж за Вачиравита. И свадьба послезавтра!
– Так, погодите, – я потёрла виски. – Вачиравит – это тот ущербный, которого якобы похитила амардавика, правильно? А Кессарин – ваша возлюбленная? И что же, сын канана соседнего города – недостойный соперник какому-то ушибленному махарьяту?
Ниран снова вздохнул, и в этом вздохе я услышала отголоски споров до хрипоты, угроз, проклятий и безнадёжного принятия. Я даже начала понимать, чем он мог запасть в душу этой Кессарин. Кананы по определению люди воинского сословия, и им обычно чужды манерность и романтичность, а потому некоторым девам нравятся именно такие, сочетающие в себе власть над людьми с бессилием перед возлюбленной. Интересно, Ниран в самом деле неженка, избалованный чересчур заботливым отцом, или хорошо притворяется, зная, как это действует на женщин?
– Дело в том, что отец Кессарин – канан этого города, праат Адульядеж. И у него в жизни есть одна цель: заключить наиболее выгодный договор с Саинкаеу. Прежний глава клана не отвечал на его предложения взаимностью, но несколько лет назад он погиб на охоте, и Адульядеж прямо со дня похорон принялся обхаживать нового главу. Понимаете, ему настолько нужно сварить это зелье, что он бросит в котёл весь город, не только родную дочь! А глава клана… Он молод и подвержен внушению. К тому же он очень беспокоится за своего брата. Он надеется, что достойная жена, одарённая большой силой, станет для Вачиравита исцелением.
Я поджала губы. Ни для кого не секрет, что супруги, предаваясь своим супружеским радостям, обмениваются махарой и укрепляют тело и дух друг друга. Но это может работать, только если между ними есть влечение. Заставить женщину, влюблённую в другого, кому-то что-то укрепить совершенно невозможно. Да и Вачиравит, если ему правда так плохо, как рассказал мне Ниран, вряд ли готов отдаться какой-то девице и обмениваться с ней махарой на брачном ложе. Но, конечно, я могла понять молодого главу, который готов испробовать всё, чтобы помочь младшему брату. Если бы мой младший брат ходил с тленом в глазах и бросался на демонов, забыв об осторожности, я бы тоже хваталась за соломинки. Вот только понимать главу Саинкаеу в мои планы вовсе не входило. Сосредоточься, Ицара, это ведь враг!
Однако что же предлагает мой неожиданный знакомый, если дама его сердца так тщательно сговорена замуж за другого, а свадьба уже послезавтра?
– Вы хотите подменить невесту, – предположила я.
– Прани невероятно проницательна! – просиял праат Ниран. – Когда мои последние попытки убедить праата Адульядежа провалились, я принялся искать похожую девушку. Мои люди рыскали по всему городу и нескольким окрестным, высматривая подходящую красавицу. И о чудо! Они нашли вас! Правда, вы так хорошо прячетесь, что мне пришлось за вами побегать, пока удалось заполучить толику вашего внимания.
Он лукаво улыбнулся, а я наконец поняла, что за наёмники мелькали в городе и почему они то и дело таращились на меня. Я независимо повела плечом.
– Какому нормальному махарьяту понравится, что его неизвестные наёмники высматривают в толпе? Но я рада хотя бы теперь узнать, что им было нужно. Однако вы правда считаете, что я смогу сойти за вашу невесту?
Улыбка Нирана стала ещё шире, и он заёрзал на своём бархатистом диване, не в силах сдержать предвкушение.
– Пранур Арунота́й – это глава Саинкаеу – видел Кессарин, но мельком, он был не очень заинтересован. А Вачиравит видел только портрет, Кессарин наотрез отказалась с ним встречаться до свадьбы! Поэтому они даже ничего не заподозрят! Мы подменим вас прямо в день свадьбы, непосредственно перед церемонией. На вас будет покров, так что Адульядежи вас не увидят, а снимет покров только муж, когда вы уже будете на Оплетённой горе. Саинкаеу не приглашают канана на гору, так что вы больше никогда не встретитесь!
– И он не будет ожидать, что Кессарин спустится повидать семью? – нахмурилась я. Конечно, в некоторых особо религиозных семьях, тем более в благородных сословиях, выданная замуж женщина не может просто так заявиться в отчий дом. Но есть ведь всякие праздники, ритуалы, которые это предполагают.
– Он знает, что Кессарин не хочет за Вачиравита, – помотал головой Ниран. – Она уже пообещала ему, что обидится на всю жизнь и больше не переступит порога. Праат Адульядеж… да простят меня боги, не очень заботливый отец. Кессарин, бедняжка, выросла без любви, – он снова трагически вздохнул, и я уже не сомневалась, что Кессарин потеряла голову быстрее, чем наполнилась самая маленькая чаша городских водяных часов. – Но если вас будут вынуждать встретиться с Адульядежем, вы дадите мне знать, я привезу Кессарин, и она придёт на встречу вместо вас. Понимаете, мы весьма заинтересованы в том, чтобы обман не раскрылся. Нам в Саваате вовсе не нужна война с Чаатом, не говоря уж о Саинкаеу!
– Понятно, – вздохнула я. То есть мне надо постараться так провернуть моё дело, чтобы никто не заподозрил, что я – не Кессарин. Можно и наплевать, конечно, и это будут проблемы Нирана и его отца, но… Саинкаеу могли бы и убедиться, что сговорённая девушка готова выполнять своё предназначение. А так можно всё обставить, будто это Кессарин от горя решила разнести дом своего ненавистного мужа, а потом отдала душу Небесам. И Адульядежу урок… – Ладно, это не станет помехой. Что будем делать с моим ростом? Адульядеж на свадьбе, наверное, заметит, что невеста высоковата. Не всё же время меня будут носить в паланкине.
– Я сейчас же пошлю сообщение Кессарин, чтобы она потребовала новые сандалии на самых высоких зубцах и поскандалила об этом как можно громче. А вам мы сделаем совсем низенькие. Свадебный наряд длинный, под ним не будет видно обуви. Несколько служанок Кессарин с нами заодно, они помогут ей улизнуть, а вам занять её место. Вам нужно будет встретиться с ней, чтобы подогнать цвет кожи…
Он продолжал рассказывать мне всю схему подмены, но я уже думала о другом. Моя семья ожидала, что со дня на день их запасы махары пополнятся. Это будет значить, что я приняла свою судьбу. Они знают, сколько времени идти досюда из дома. Допустим, у меня могли возникнуть сложности по пути или пришлось долго ждать оказии, чтобы попасть на гору. Но, если я слишком затяну, они могут решить, что я не справилась с тигром в горах или попалась клановой страже, или, что хуже всего, передумала выполнять свой долг.
Я уже проторчала тут два дня. За ещё два они, наверное, ничего такого не решат. Но это если я организую всё в тот же вечер. Ну или скорее ночью, свадьба-то дело долгое. А ночью… Это же будет брачная ночь! Какой бы ни был этот Вачиравит покалеченный, уж, наверное, до спальни дойдёт. И что тогда? Просто убить его?
Я закусила губу. Одно дело – поджечь резиденцию клана безымянных подлецов, которые убили мою амардавику и обрекли наш клан побираться ради махары, а жителей подопечных нам селений – жертвовать собой. Если бы не Саинкаеу, я могла бы прожить долгую жизнь, полную охот, и оставить по себе наследие не хуже Лайят Паньи. Впрочем, не моё дело рассуждать о том, чего не случилось. Когда я только покидала дом, мне казалось, что я отомщу Саинкаеу с удовольствием и даже какое-то время поупиваюсь зрелищем, если за мной не будут гнаться полсотни разъярённых стражников.