– Пранья! – раздался где-то рядом голос Чалерма. Что «пранья»?! Вачиравита бы оттаскивал! – Что вы делаете?!
Мне было не до ответа. Вачиравит – сильный противник, и сейчас он был намного злее, чем когда мы с ним тренировались. Я едва успевала отбивать его удары, а в любую передышку нападала сама, чтобы он не дотянулся до водяного. У меня почти не было возможности схитрить или обмануть его, а он вскоре понял, что моя главная цель – отвести его от чудища, и больше не поддавался на уловки. В какой-то раз он оттолкнул меня сильнее обычного, я еле удержала равновесие, а когда перестала падать, он уже обрушивал удар на водяного. Я кинулась вперёд, кувырнулась в воздухе, оттолкнувшись рукой от дна, и приземлилась пятками Вачиравиту в бок, сбивая его с ног. Он упал в вонючую воду к ногам твари, и я умудрилась встать ему на руку с мечом. Тут водяной наконец очнулся от своего ступора – эти твари вообще небыстро соображают, и замахнулся огромной лапой с когтями-лезвиями.
На краю зрения мелькнула бирюзовая ткань – Чалерм стоял рядом со мной в воде, целясь мечом встретить лапу твари. И где взял-то его?! Но хозяина нельзя ранить! Он же взбесится и нашлёт на всю округу проливные дожди на несколько лет, тут жабы не выживут, не то что люди! Извернувшись, как смогла, я оттолкнула Чалерма, и когтистая лапа рухнула мне на плечо, впиваясь когтями в спину.
– Уйдите!!! – заорала я Чалерму, выставив вперёд меч другой рукой. Вачиравит подо мной пытался встать, и я пнула его в грудь, чтобы не рыпался, но сквозь броню много не напинаешь. Чалерм же развернулся и наставил меч на меня.
– Пранья, – холодно сказал он, и в глазах его не осталось и тени доверия или приязни. Узоры у него на лице не светились: в серьёзных ситуациях Чалерм не злился и не нервничал. – Отойдите от Вачиравита.
– Не могу, – выдавила я сквозь боль в подранном плече. – Он убьёт водяного.
Вачиравит рванулся и чуть не опрокинул меня. Я поневоле вцепилась в космы твари, чтобы устоять. Теперь оба мужчины наставили на меня мечи. Против Чалерма я бы вряд ли выстояла, ещё и раненая, а против двоих у меня не было шансов. За их спинами стояли наготове рыбаки с вёслами, отрезая мне путь на берег.
– Что ты за тварь? – прорычал Вачиравит, глядя мне в лицо. – Ты заодно с этими паскудами!
– Пранья, – всё так же спокойно сказал Чалерм. – Сложите оружие. Это последнее предупреждение.
Но я понимала, что стоит мне сдаться, Вачиравит кинется на хозяина. К глазам подступили слёзы: вот так втёрлась в доверие. Освободила амардавику и устроила жизнь в великом клане! На кой ляд я вообще пошла на эту охоту?! Но если бы я не пошла, Вачиравит бы убил водяного, и тогда как знать, по кому бы ударила беда… Когда вселенский закон нарушается так сильно, дыра в нём расползается, и беды сыплются на всех невинных, кого он охраняет. За убитого хозяина озера болезни могут выкосить соседний город! Конечно, жена, поднявшая меч на мужа – тоже нарушение вселенского закона, но… У меня не было времени об этом думать.
Единственное, что я могла, это бежать. Я всё ещё держалась за густую вонючую шерсть водяного. Сосредоточив махару, я зажгла третий глаз – не так, как обычно, а так, чтобы сиял ярче солнца. Мужчины отпрянули, заслонившись руками, и это выиграло мне мгновение, чтобы бросить меч на воздух, вскочить на него ногами и рвануть прочь, волоча водяного за собой.
Куда бежать – я не знала. Поднять эту тушу в воздух я бы не смогла, а озеро было совсем небольшое. Махарьятам и рыбакам ничего не стоило обежать его по берегу и поймать меня там. Сколько я буду метаться туда-сюда, пока махара кончится или иссякнут силы волочь водяного? Хоть бы тут речка какая впадала…
Это всё, о чём я успела подумать: когда мы вылетели на середину озера, водяной дотянулся и ухватил меня обеими лапами за плечи. Я неловко взмахнула ногой, теряя равновесие, а в следующее мгновение водяной, я и меч уже погружались в зеленовато-бурую вонючую воду.
Глава 30Яд и мёд
Не знаю, что было бы хуже: тонуть или глотать загаженную воду. К счастью, узнать на своей шкуре мне не пришлось: едва надо мной сомкнулась вонючая жижа, я применила заклинание, создавшее вокруг моей головы воздушный пузырь. Это было изобретение моего отца уже от последних лет: заклинание использовало тончайший слой махары, который даже почти не тратился, просто выходил из тела и уходил обратно, а воздух просачивался внутрь прямо из воды, ведь он там тоже есть, только растворённый.
Водяной хозяин волок меня на дно, прижав к своему бочкообразному пузу. На ощупь он был прохладный и осклизлый, как затонувшая коряга. Удивительно, как мне удалось его за патлы оттащить так далеко – подсох, что ли, на солнце… Или сам что-то сделал, чтобы не оторваться от меня. И зачем я ему сдалась на дне? Он ведь не пытался меня топить. Я знала, как бывает, когда топят: обволакивают водорослями, опутывают, иногда ещё бьют или душат, а этот только немного меня придерживал, почти бережно, если учесть, какая в его лапах силища.
Зелёная муть и зависшее над ней солнце всё больше удалялись, а вода вокруг становилась холоднее и… чище? Я огляделась, насколько могла, под лапами хозяина. Вода вокруг была не мутная, хоть и тёмная. Включив третий глаз, я рассмотрела в толще серебристые косяки рыб, а внизу вырастающий из дна каменный пик, изрезанный входами и выходами до такой степени, что он напоминал храм Саинкаеу. Да озеро намного глубже, чем казалось наверху! И вот в этот подводный замок водяной меня и тащил. На корм детишкам? Я понятия не имела, могут ли у хозяина озера быть детишки, и если да, то насколько опасно их обижать.
Наконец наш полёт вниз головой кончился. У одного из верхних ярусов дворца водяной замедлился, повернул параллельно ко дну и вплыл в просторный зал через большое отверстие в скале – то ли окно, то ли арку между колоннами. Внутри лежал небольшой слой ила, который всколыхнулся, когда водяной встал на пол лапами. Стены были улеплены трепещущими в небольшом течении куртинами водорослей. Водяной неожиданно меня отпустил.
Я огляделась: никаких детишек или помощников. Если они не прячутся в иле или водорослях, то мы с ним тут одни. Он сам преспокойно отвернулся от меня и, толкнувшись от пола пару раз, подгрёб к выступу стены, из которого извлёк кусок коряги.
Хозяев вод я в жизни видала пять штук, но не сказать чтобы близко. Из сетей одного освободила как-то раз, а прочих только мельком или издали. Уж точно никто из них не притаскивал меня к себе домой. В книгах же об этом виде тварей писали крайне мало – только запугивали нарушением мирового порядка, но даже как отличить хозяина от простого демона, мне рассказывал отец из личного опыта. Отличие было не какое-то одно и явное, а скорее по сочетанию черт: рост, вид шерсти, белёсые глаза и губы, неторопливость. Всё это встречалось в демонах по отдельности, но только у хозяина вод все признаки сходились.
Теперь я пыталась припомнить хоть что-то ещё из рассказов отца, но вспоминалось только, что вроде как моему деду хозяин какой-то реки указал на Жёлтую гору, когда тот искал пристанище с амардом. Или не указал, а подвёз на спине?.. Вот чем я слушала?! Мне бы выспросить, как дед этому хозяину объяснял, что ищет…
Удирать из подводного дворца я не спешила: пока я выберусь с этой глубины, хозяин меня в два счёта догонит, а там наверху вообще неизвестно, что меня ждёт. Вачиравит небось уже всех рыбаков на озеро выгнал меня выслеживать. Хозяин же не спешил меня убивать, а значит, у меня был шанс хоть немного исправить положение. Поэтому я сосредоточилась на залечивании раненого плеча, благо оно хорошо промылось в чистой воде.
Хозяин вернулся из своего угла с корягой, но прежде чем он успел что-нибудь сделать, я выставила вперёд кошель с серебром, выданный мне Чалермом на карманные расходы во время охоты. Себе я денег заработаю, это несложно, а вот подносить дары хозяевам надо, не скупясь. Оставалось только надеяться, что для него это заметная сумма – деревушка-то нищая.
– Добрый дядюшка-водяной, – завела я свою любимую песню, – прими этот скромный дар и будь милостив ко мне и моим соплеменникам!
Не знаю уж, насколько хорошо он меня слышал из пузыря махары, но корягу от изумления выронил, да так и застыл, не зная, за что хвататься – за дрова свои или подношение. Наконец жадность победила, кошель он принял. Коряга тем временем, продрейфовав по течению, распалась на два горбыля. Но внутри не было ни трухи, ни выдолбленной полости. Вместо этого вся сердцевина оказалась как будто залита чёрной смолой.
Сообразив, что коряга уплывает, хозяин поспешно сунул горловину кошеля себе в рот, который раскрылся до середины головы, явив мне четыре ряда мелких зубов, завёрнутых внутрь, а сам отловил странную деревяшку. Из другой половинки он выковырнул сучок, оказавшийся длинным и заострённым на конце. Зажав полкоряги под мышкой, он взял сучок и принялся царапать им по чёрной смоле. Вид у него при этом был весьма курьёзный: с кошелём в зубах и струящимися по течению патлами. Белые глаза слегка светились в темноте, а на белых губах я разглядела голубоватые жилки, не добавлявшие хозяину ни человекоподобия, ни привлекательности.
Наконец справившись со своей задачей, он повернул коряжину нутром ко мне, и, к своему изумлению, я увидела, что на смоле проступили светящиеся письмена – корявые, но читаемые:
«Твои соплеменники осквернили воду».
– Они не по злому умыслу! – выпалила я. – Их обманул корыстолюбец! Дядюшка-водяной, они не ведают, что творят! Будь милостив и помоги мне их образумить!
С этими словами я на всякий случай отвесила ещё один земной поклон. Водяной издал гулкое бульканье, а когда я рискнула подглядеть исподлобья, он поглаживал шерсть у себя на груди, как некоторые пожилые чиновники любят поглаживать бороды. Сучок снова заскользил по смоле, и вскоре я смогла прочитать:
«Очисти озеро, тогда прощу».
Я задумалась. Легко сказать – очисти озеро. Оно же не демонами загажено, не какой-то тёмной аурой или там чем. Простым очищающим кругом не взять. А отделять нечистоты от воды – это мне никакой махары не хватит! Я медлила, рассматривая смоляную табличку. Письмена на ней сияли бело-голубым светом, таким же, каким светилась горная ба в темноте. Таким же, каким светится чистая махара, когда собираешь её в фиал или вливаешь в ритуальный круг. Уж не ею ли водяной пользуется? И где берёт?