Русские давно слыхали, что где-то посреди Сибири есть огромное озеро. Но как оно называется, никто про то не знал. Когда русские купцы, а потом казаки за Урал перевалили и стали к большим рекам Оби и Енисею подходить, они узнали, что вокруг озера, которое денно и нощно кипит, люди живут. Узнали те русские, что озеро богато рыбой, а по берегам разные звери ходят, да такие дорогие, которых в свете больше нигде нету. Стали казаки и купцы торопиться к тому морю-озеру, шли, не спали, коней не кормили, не знали, когда день кончается и когда ночь начинается. Каждому охота было первому к озеру попасть и посмотреть, какое оно есть и почему оно кипит без отдыху.
Шли те купцы и казаки к морю долго, несколько лет, много их дорогой поумерло, но живые все-таки дошли и увидели перед собой Шаманский камень. Он им дорогу перегородил, свет закрыл. Ни вправо, ни влево от него отвернуть нельзя, кругом такие горы, что закинешь голову — шапка слетает, а верхушки не видно. Покрутились казаки с купцами около Шаман-камня и подумали, что не пробраться им к морю, а сами слышат, как оно шумит, вздымается и о скалы бьется.
Загоревали купцы, опечалились казаки, видать, вся их длинная дорога пропала ни за понюшку табаку. Отъехали они назад, шатер разбили и стали тяжкую думу думать, как же им Шаман-камень перевалить или горы объехать. Горы им не объехать — море проглотит. Так остановились казаки с купцами и стали жить недалеко от моря-озера, а на берег никак не попадут.
Долго ли им тут пришлось жить, может быть, и кости там их сгнили бы, но тут, на их счастье, подошел к ним неведомый человек и назвался бурятом. Русские начали его просить, чтобы он их провел на берег, обвел кругом моря и показал им дорогу на землю, где они еще не были. Ничего бурят им не сказал, он сложил свои ладони в трубочку, потом поднес их к лицу и пошел в лес. Русские не стали его задерживать, отпустили с богом. Снова опечалились купцы и казаки, как же дальше быть, не миновать, видно, смерти им. Так жили они долго ли, мало ли, никто ни дни, ни месяцы нс. считал. Отощали и осунулись купцы с казаками, хуже прежнего горе их обуяло. Хотели они уже с последними силами собраться и назад идти, но тут снова пришел тот бурят и сына своего привел, сказал:
— Не обойти мне с вами Байгала — стар я стал, не обогнуть мне Камень-шаман — года давно ушли, берите сына, у него глаза светлые, а ноги оленьи.
Ушел старик в тайгу, а сын повел русских новой дорогой, вывел их на берег моря и сказал:
— Байгал.
Русские спросили его, что это такое, он им ответил:
— По-нашему значит огненное место, здесь раньше сплошной огонь был, потом земля провалилась и стало море. С тех пор мы зовем наше море Байгалом.
Русским это название понравилось, и они тоже стали называть это море Байкалом.
Якуты, как они сами говорят, раньше жили около Байкала. Потом, когда там тесно стало жить и зверя меньше начало водиться, они задумали кочевать в глубь тайги. Так шли они, шли и дошли до края света, дальше уже некуда было идти. Начиналась вечная ночь, и тайга кончилась. Тут, на краю тайги, перед океаном, они остановились на житье. Потом якуты все вспоминали про свою хорошую жизнь на Байкале. Когда русские пришли в Сибирь, якутов около Байкала уже не было, к этому времени они все укочевали на край света, где теперь живут. Русским якуты все твердили, на юг и восток, дескать, идти надо, а здесь делать нечего. Тогда русские спросили:
— А что там такое, что вы нам туда советуете ехать?
— Там Бый-гал, около него все богатства таятся: золото, серебро, соболь, да всего не перечислить.
— Что это за такое Бый-гал? — спросили русские.
— Великое богатое море, — ответили якуты.
Русские поняли Бый-гал по-своему, и когда пошли к нему, то стали говорить, что идут к Байкалу — морю. Вот так-то от якутов русские прозвали наше море Байкалом.
С тех пор как люди появились около Саян, прошло много тысячелетий. Байкала еще тогда тут не было, и все люди страдали от нехватки воды. Страдали, страдали люди и начали кочевать от этих гор в долины, где реки текут и вся жизнь по-другому идет, где нет зимы и люди питаются плодами. Собрался народ и пошел. Долго ли шел тот народ, никто про то не ведает, но только дорогой встретил он одного странника с посошком и небольшой котомкой за плечами. Остановил он народ и спрашивает:
— Куда путь-дорогу, люди добрые, держите?
Те рассказали ему о своих бедствиях, что жить дальше там нельзя, что пошли они в теплые страны искать место, где земля все сама родит.
Послушал их странник и говорит:
— Вернитесь назад, обманули вас слухи. Недобрые люди, видать, вас в дорогу подняли. Нет такой страны, где бы все готовое ели.
Много ли времени шел народ обратно к Саянам, никто не знает, но пришел он на свои старые места. Пришел и снова начал там жить. А воды все нет и нет. Стали люди странника ругать да бранить: обманул, дескать, нас. Сейчас идти куда-нибудь, так сил не соберешь. Вывел странник народ в лесную долину между гор и сказал:
— Вот здесь будет вода.
Сам стал, крепко уперся ногами в землю, вынул из своей груди сердце и бросил его с силой на землю. Только и услышал народ, что сказал он: «Байкал», видно, это значило «сердце». На том месте, где упало сердце, сразу же появилась вода, она стала разливаться, и народ начал отступать к горам, чтобы не утонуть.
Долго разливалась вода, и разошлась она до самых гор. Сразу жизнь вокруг моря изменилась, обрадовался народ. Долго он придумывал имя тому морю, которое от сердца странника образовалось, но придумать не мог. А море становилось все шире и шире. Как задышит оно богатырской силой, как все выбросит из себя, так вода становится чистой, как правда того странника.
Ожила вся природа вокруг моря, расплодились звери и птицы, народ стал ловить рыбу, разводить скот. Влаги стало много, деревья росли до самого неба, скалы — и те покрылись густой зеленью. А потом народ вспомнил доброго странника и назвал море по имени его брошенного сердца Байкалом.
С тех пор никто не изменял того имени, и все народы начали называть наше море Байкалом.
Свод вариантов
Иногда устно высказывается суждение (например, бурятами китайского происхождения, уроженцами Баргузинской долины), что бурятское Байгал является переоформлением, приспособлением к особенностям бурятского языка древнекитайского названия Бэйхай. Суждение ничем документально и фактически не подкреплено. Оно противоречит историческим фактам и языковым закономерностям.
Бейхай — собственно китайское название. В китайских хрониках оно писалось двумя иероглифами . Употребление его ограничивалось тоже этими хрониками. Китайские хронисты обычно заимствовали из языков окружающих Китай народов, которые считались «варварами» и приравнивались к так называемым «низким людям» (беднейшим, неимущим слоям населения) в самом Китае, лишь минимум слов (например, этнические самоназвания народов), приспосабливая их к своему языку и, следовательно, неизбежно искажая. Неприятие чужого (не только в языке, но и вообще в культуре) у древних китайцев предопределялось проводимой в отношении «варваров» особой политикой, выражавшейся формулой «подавлять одних варваров, используя других варваров».
Китайские хроники писались исключительно для сведения богдыханского двора. В них излагались лишь события, затрагивающие в том или ином плане сам Китай. Поэтому определенно можно говорить, что упоминания Северного моря в них появились только потому, что на Байкал сюнну ссылали китайских послов. Ни о каком заимствовании чужеродных названий в этом случае не могло быть и речи. А между тем те же сюнну Байкал называли иначе, по-своему. Заслуживает внимания версия о том, что сюнну море-озеро называли Денгиз или, как позднее древние тюрки, Тенгис. Об этом может свидетельствовать косвенно лишь то, что среди нескольких дошедших до нас слов сюнну (хунну, гуннов) есть слово «Денгизих». Это имя носил сын предводителя гуннов Аттилы, того Аттилы, который в V в. сражался с римскими легионами на полях Галлии и водил свои конные орды под стены Священного города — Рима.
Название Бэйхай в древнем Китае употреблялось только в придворных хрониках. Оно не получило распространения в народе. Более того, оно отсутствует в древних географических трудах{70}. Подобное положение с названием Бэйхай можно сравнить с той ситуацией, которая, хотя и редко, встречается в биологии. В этой науке существует правило, согласно которому название нового вида растения или животного считается голым именем — nomina nuda, если только оно дано без описания объекта, и не пользуется правами приоритета. Такую же картину мы наблюдаем в случае с древним китайским Бэйхай — озеро только лишь называется, не приводится его описание и местоположение. Более того, оно не было строго закреплено только за озером Байкал, этим именем китайцы называли многие водоемы, лежащие за пределами их страны. Название Бэйхай, например, распространялось на Аральское море, возможно, даже на Каспий, на отдельные части Аравийского моря, к берегам которого китайцы выходили по суше через Среднюю Азию. Вообще, термин «хай» («море») древними китайцами применялся ко всем встреченным за Великой стеной водам-озерам{71}.
Позднее название озера Байкал вошло в китайские географические труды в виде Бэйцзяэрху, выражающегося сочетанием четырех иероглифов , где первый иероглиф — «бей» — означает «раковина, богатство, сокровище, драгоценность», второй — «цзя» — «прибавлять, уве