личивать, превышать», третий — «эр» — суффикс, четвертый — «ху» — «озеро». В целом китайское Бэйцзяэрху в переводе означает «озеро, приумножающее богатства» или «озеро, увеличивающее (число) раковин» (последнее связано с тем, что в древности в Китае раковины высоко ценились и выступали в качестве денежных единиц, подобно тому как в Древней Руси роль денег выполняли шкурки белок и куниц). Кроме того, в настоящее время в китайском языке озеро Байкал обозначается через Байкалэху, являющееся фонетическим аналогом русского Байкал, и через Бай-хай — Белое море. Следует также отметить японское прочтение иероглифического Бэйхай — Бэйкарр-ко{72}. Последняя форма, кстати говоря, встречается без каких-либо оговорок в научных трудах по истории Древнего Китая, выдаваемая за перевод слова «Бэйхай» с китайского языка, что является неправильным.
Древнекитайское иероглифическое Бэйхай не могло трансформироваться в монгольское Байгал, если учитывать фонетические закономерности словообразования в монгольских языках. Невозможен переход «э» в «а» в первом слоге, как и перегласовка «х» и «г», так как звук «х» в монгольских языках весьма продуктивен и он должен был бы остаться, а не переходить в «г». О невозможности перехода «й» в «л» не приходится и говорить.
Таким образом, исторические и лингвистические обстоятельства свидетельствуют о том, что древнекитайское Бэйхай не явилось прототипом имени Байкал.
Байкал переплывал на рыбачьей лодке, направляясь на Туркинские горячие воды (ныне Горячинск), известный русский синолог Н. Я. Бичурин (церковное имя — Иакинф). Он писал с Байкала в 1832 г.: «Уверяют, что китайцы еще в 119 году до Р. X. (до н. э. — С. Г.) видели Байкал с Боргойского хребта и, соглашая созвучность сего имени с местоположением в отношении к своему отечеству, назвали сие озеро Бэй-Хай, что значит: северное море»{73}. Из этого заключения следует, что Бэйхай является «согласованным» вариантом названия Байкал или близкой к нему формы. Следовательно, можно полагать, что китайские послы, ссылаемые сюнну на Байкал, встретили здесь название Байкал или близкую к нему форму, а китайским хронистам оставалось только «согласовать» услышанное с существовавшими географическими представлениями.
По данному варианту получается, что название Байкал (или близкую форму) следует искать у тех народов, с которыми встречались ссылаемые на Байкал китайские послы. Как следует из пересказанных выше историй с китайскими послами, они встречались на Байкале с двумя народами (племенами): сюнну и динлинами. Заимствовать название озера у сюнну они не могли, так как в языке сюнну, как можно предполагать, было слово «тенгис» с нарицательным значением, что подтверждается и утвердившимся ныне мнением, что сюнну (хунны) являу ются предками тюркоязычных народов. Остается, таким образом, одна версия — заимствование у динлинов.
Динлины — самый загадочный, скрывающийся за многими завесами тайн и неясностей народ Центральной Азии. Как сообщают китайские хроники, динлины были людьми рыжими или светловолосыми, со светлыми или голубыми глазами, они носили длинные бороды. Проблемой этногенеза динлинов занимался Г. Е. Грумм-Гржимайло. Его исследования базировались на расистских концепциях и преследовали прежде всего задачу поиска в глубокой древности представителей белой расы, якобы господствовавшей в Центральной Азии. В своих выводах они не могут быть одобренными. Тем не менее сообщения исследователя о динлинах заслуживают внимания. По его мнению, динлины были высокого роста, могучего телосложения, с белым цветом кожи, с кавказским типом лица. «Динлины хотя и жили деревнями, окруженными пашнями, но вели полуоседлый, полубродячий образ жизни, так как охота составляла всегда главнейший промысел». Они были искусными литейщиками и посредственными гончарами. Потомками их, по мнению Г. Е. Грумм-Гржимайло, являются хакасы, отчасти киргизы, шорцы, енисейские остяки{74}.
Название Байкал возводил к языку динлинов В. И. Сосновский{75}. Ход его рассуждений следующий. В I тысячелетии до н. э. в Прибайкалье обитало племя урянхитов. Оно образовалось путем слияния динлинов, динов и древнего местного населения. Под условным названием дины понимаются енисейские остяки, кеты, арины, котты. Соседние тюркские народы называли динов алакчин («пегий народ»). Слово «Байкал» объясняется динскими языковыми корнями: «пай» — «много» и «огол» — «вода»; «пай-огол» — «множество воды». Последняя форма, в измененном под влиянием тюркской фонетики виде, слышится в якутском «баягал» — «море» — и бурятском «байхал».
Енисейские остяки — это те же кеты, что было установлено еще в прошлом веке М. А. Кастреном{76}.
Кеты — небольшой народ{77}. По переписи 1989 г., говорящих на кетском языке насчитывается 1,1 тыс. чел. Они живут по Енисею и его притокам от Курейки до Подкаменной Тунгуски. По языку они представляют собой совершенно самостоятельную семью (енисейскую), к которой примыкали ныне исчезнувшие языки: коттский, аринский, ассанский, пумпокольский и другие, еще бытовавшие в период первых контактов кетоязычных народов с русскими. Заметим, что по внешнему виду, антропологически, кеты выделяются среди всех народов, в окружении которых они ныне живут. Они обладают характерными европеоидными признаками, среди них часто встречаются блондины с голубыми глазами. Вместе с тем кеты обнаруживают признаки, сближающие их с американскими индейцами.
В XVIII в. немецкими учеными, работавшими в России, были собраны и опубликованы словарные материалы языка аринов, ассанов, коттов, пумпокольцев, записаны переводы латинских слов на различные енисейские языки. Благодаря стараниям П. И. Страленберга, Г. Ф. Миллера, И. Е. Фишера, П. С. Палласа представляется уникальная возможность восстановить языки народов, ушедших безвозвратно в Лету.
В языке аринов наряду с явно заимствованным dalai — «море» — существовало собственное pača-ul — «море», которое имело близкий аналог в языке коттов — peča-uI. Из этих слов именно ul как будто бы в языке аринов не имеет самостоятельного значения (а скорее, надо думать, оно просто не вошло в записи XVIII в., по которым насчитывается всего лишь немногим больше 400 аринских слов), но есть в кетском языке, где ul означает вода. От него здесь существуют многочисленные производные: ulan — «роса, влага»; uldel — «водяной»; ulij «пузырь», ulyn — «нырок», ulus — «дождь» (буквально: «вода Еся», где Еся — божество); ullup — «промоина», ultygyn — «болото», ulč — «большая река (Енисей)».
В. И. Сосновский, говоря о динских корневых основах, имел в виду, видимо, аринское paca-ul или коттское peca-ul либо, возможно, близкие им формы. Однако весь вопрос в настоящее время упирается в трудность или даже невозможность фонетического преобразования нарицательных раčа-ul и реčа-ul в якутское «баягал» — «море».
Выше мы отмечали сообщения китайских источников о проживании в Прибайкалье динлинов. А жили ли в прошлом на Байкале или вблизи него кеты? На этот вопрос мы имеем определенный и вполне положительный ответ: да, жили. Об этом говорят данные топонимики.
Кетоязычные географические названия Южной Сибири подробно рассмотрены А. П. Дульзоном{78}, выделившим в Юго-Западном Приангарье два ареала таких названий: с коттским топоформантом — шет (-чет) — «река» и ассанским топоформантом — ул — «река». В работах исследователя приведены списки соответствующих топонимов. Однако эти списки оказываются неполными. Мы проанализировали детальные карты бассейнов Кана, Бирюсы и Чуны (Уды) и нашли новые кетские топонимы, не отмеченные А. П. Дульзоном. Укажем их. Котт-ские топонимы на — шет (-чет): Кременшет, Полтучет, Такучет, Тарпачет, Тенишет, Тиличет, Туленьчет, Ту-манчет, Хатамчеть, Хиндичет, Чивильчет, Чипиншет — притоки Бирюсы; Верхний Шигашет, Нижний Шига-шет — притоки Усолки, левого притока Тасеевой; Аль-чет — приток Кайтыма, левого притока Бирюсы; Тиличет Пойменский, Табагашетка, Тибишет (Тибичет) — притоки Поймы, левого притока Бирюсы; Малый Шигашет — приток Шигашета; Тиличет Панакачетска — приток Тиличета; Шегашет, Яманчет — притоки Пен-чета, левого притока Бирюсы; Чекунчет, — приток Ужета, левого притока Бирюсы; Екунчет, Еманчеть, Кун-четь, Кычет, Тяжет, Уленчеть, Хайчет, Чиичет — притоки Чуны; Токончет — приток Левой Хожо, левого притока Чуны; Кеполичеть, Микичеть, Тиничеть, Потончеть — притоки Кадареи, правого притока Чуны; Долгоночет — приток Ичи, правого притока Чуны; Пальчет — приток Моктыгиной, правого притока Чуны. Кроме того, есть топонимы на — шет (-чет), расширяющие ареал А. П. Дульзона к северу, вплоть до Ангары: Рунчичет, Тропончет — притоки Манзи, левого притока Ангары; Кунчет, Такунчеть, Чельчет — притоки Карабулы, левого притока Ангары; Сухая Кунчет — приток Кунчета (Кунчети); Холопчеть — приток Андуихи, правого притока Карабулы; Чепчет — приток Вихоревой, левого притока Ангары. В этом же ареале выделяются аринские топонимы на — сес- (-сас, — сет, — cam) — «река»: Калкасет — приток Мурмы, левого притока Усолки, и Коксат — приток Чуны. Ранее эти топонимы выделялись А. П. Дульзоном на Оби, по ее притокам Кети и Томи, в среднем и верхнем течении Енисея.
Ассанские топонимы на — ул в ареале А. П. Дульзона могут быть пополнены двумя названиями: Сарапсуль — левый приток Тагула — и Каульша — левый приток Поймы (Тагул и Пойма — притоки Бирюсы).
На приводимой здесь схеме выделен новый ареал ас-санских топонимов, расположенный по обе стороны Ангары севернее ареала коттских топонимов на