Мы с Эммой быстренько скользнули в свои купальники (важно для местных обычаев) и усадили свои абсолютно белые американские задницы в стулья, достав фотоаппараты. Мы снимали друг друга на фоне всего открывшегося нам великолепия.
«Господи Иисусе, вот этого, сзади меня, сними! Быстрее! Он поворачивается, поворачивается!»
«Мамочки, посмотри на того, который на плечах стоит! Быстрее! Видела?!»
Вот так мы с энтузиазмом снимали попы, спины, ноги и руки этих невероятных, потрясающе красивых людей.
Спустя несколько дней столь высококультурного времяпрепровождения в Рио мы улетели в Сальвадор, в бразильский штат Баия, и встретились там с Кейт. Эта умная тихая девушка жила в Буэнос-Айресе около семи лет, и главной любовью всей ее жизни была собака по имени Дейзи. Однажды Дейзи съела несколько моих личных вещей, и я сказала бы, что она – абсолютно дикое и неприятное животное, сводившее с ума всех, кроме Кейт. Ее существование оправдало себя только один раз, несколько лет спустя, когда Кейт наняла Марко, очень молодого горячего passeaperro – то есть типа, который выгуливает собак. Он стал вторым после Кейт человеком, полюбившим Дейзи, на почве чего он стал встречаться с ее хозяйкой. Спустя несколько лет он приручил Дейзи, а Кейт приручила его, и в итоге они съехались и поженились. Они втроем были счастливы долгие годы, а сейчас Кейт уже на четвертом месяце беременности.
Но тем не менее наша бразильская поездка случилась до появления Марко на горизонте, и Дейзи являлась все еще единственной любовью Кейт. Оставить собаку одну было мучением для Кейт. Она переживала о ней, как иные о детях-то не переживают. Кейт возвращалась домой, чтобы проверить почту – не прислала ли «Дейзи» сообщение. Если же тот, кто оставался следить за собакой, писал, что Дейзи скучает, наша подруга впадала в отчаяние на час или больше.
«Дейзи говорит, что она весь день смотрит на мою кровать и хочет, чтобы я вернулась», – могла произнести Кейт, шмыгая носом над письмом от знакомого. – Она, кажется, по-настоящему расстроена. Я сказала ей, что тоже скучаю, но не думаю, что ей это поможет!»
Мы с Эммой ненавидели собачью няню, которая писала эти сообщения, всей душой.
Однако вернемся в Сальвадор, который когда-то был столицей Бразилии. Мы втроем провели несколько дней в этом ярком и очень красивом городе, ранее служившем портом для ввоза рабов, в результате чего Сальвадор испытал на себе бо́льшее влияние африканской культуры, чем вся остальная страна. Еда, танцы, клубы – все это отдавало жаркими ритмами Африки в ее самых сексуальных аспектах. На улице играли барабаны, и повсюду танцевали полуголые люди, как будто на улицах города не прекращался карнавал. Большие мамочки в белых тюрбанах и длинных белых одеждах угощали невероятными moquecas – острыми блюдами с карри и кокосом – прямо из огромных котлов на открытом огне, а удивительно мускулистые мужчины занимались капоэйрой. Мы тоже прониклись местным колоритом: танцевали самбу, заводили новых друзей, выслушивали бесконечные предложения от местных мужчин, жаждущих отправить нас домой с бразильскими детишками в животах, потеряли несколько украшений на уличной вечеринке – и затем Кейт наконец отправила последнее письмо своей собаке и мы отправились на остров Тинаре.
Тинаре – это часть очень впечатляющего архипелага. В океане вокруг островов движется множество плавучих кафе, где подают устриц, а на белоснежных пляжах больше пальм, чем людей. На островах запрещены машины, поэтому вдоль пляжей повозки тянут ослики. Главный город – Морро-де-Сан-Паулу – пестрит десятками мужчин в поло с тележками, на которых красуется надпись «такси». Они сажают вас перед собой в эту тележку и толкают ее по главной улице (песчаная тропка между двумя рядами ресторанчиков и магазинов) вдоль пляжа, к вашей pousada (гостиница. – Прим. ред.).
Вы даже не надеваете обувь. Когда приходит время обедать, вы прогуливаетесь по пляжу, пока не наткнетесь на парня с рыбой и кокосами, потом ложитесь на песочек, попивая кокосовую воду, а он жарит вам обед. Когда приходит время ужинать, вы лишь поправляете на заднице свое бикини и отправляетесь в ресторан.
Мы с Эммой и Кейт ужинали на пляже, когда на горизонте появился мой первый бразильский бойфренд. В ресторане выступала группа блестящих поджарых мужчин в цунгах, играющих на медных духовых инструментах и барабанах, а мы не могли отвести от них взгляд. В ресторанах Морро вообще не бывает барабанщиков в штанах или шортах, что, на мой взгляд, давно стоит указывать в рекламных брошюрах об этом месте.
Но несмотря на эти отвлекающие факторы, я все равно заметила Криштиану. Он открыто разглядывал мои прелести, игриво улыбаясь своей белозубой улыбкой конкистадора. Для меня такое поведение было внове. Вернувшись домой, я чувствовала себя смущенной из-за его пристального взгляда, словно говорившего «подойди ближе». Я же в такие игры играть не умею. Однажды, зайдя в один лос-анджелеcский бар, я начала, как мне казалось, налево и направо кидать невероятно сексуальные взгляды, пока меня не остановила женщина и не спросила: «Вы в порядке? Создается впечатление, что вы сейчас расплачетесь».
Так что нет, я не мастер сексуального лица. И тем не менее курортная версия Кристин очень даже неплоха.
Вернемся к Криштиану. За несколько лет до описываемых событий мой приятель Феррис Бьюллер возил толпу народу в Рио на Новый год. Он рассказывал мне о загадочном феномене, произошедшем с ними в той поездке – он и его не менее симпатичные приятели заходили в бар и быстро окружали группу великолепных бразильских женщин. Я наблюдала подобное в барах по всему миру и знаю, как это обычно происходит. Но в Бразилии что-то было не так. После 20 минут радостного поглощения алкогольных коктейлей и флирта женщины отходили, заговаривали с другими мужчинами и спустя несколько минут покидали бар с ними. Вечер за вечером мои американские друзья смотрели на это, пока в конце концов не спросили бразильскую женщину, почему все они уходят.
– А вы целовали приглянувшихся вам девушек до того, как они уходили?» – спросила она.
– Нет, мы всего несколько минут болтали, – отвечали они.
Женщина рассмеялась. В Бразилии, если парень не схватил и не поцеловал тебя через несколько минут после знакомства, это значит, он не заинтересовался.
Поэтому все те девушки искали себе другие пары.
Я не могла рассказать данную историю Криштиану, потому что он не говорил по-английски. Но он и без слов смог подтвердить, что бразильские мужчины и на самом деле ведут себя именно так. С одним дополнением – они не просто целуют тебя, а сразу, прямо на людях переходят к более откровенным ласкам. И еще один сюрприз – действуют они не по привычному шаблону. Бразильцев не интересует женская грудь. К такому заключению мы пришли с моими попутчицами, каждая на основе своего опыта. Для девушки, считающей, что грудь является центром всей физической жизни, это по-настоящему необычный опыт. Возможно, когда ты родился в стране, где изобрели стринги, ты проводишь слишком много времени, пялясь на задницы, и забываешь обо всех остальных частях тела. И, как я уже говорила, бразильские попы и та уверенность, с которой они выставляются напоказ, великолепны. Что же происходит на практике? Представьте себе американку, которая обжимается со своим бразильским конкистадором в пляжном баре, и вот через пять минут его руки перестают держать ее лицо, пропускают базу, к которой мы привыкли, и отправляются прямиком в штаны. Что достаточно неожиданно, скажу я вам.
Краткое отступление о «базах»[18]. Я обнаружила, что взрослые люди занимаются чем-то непонятным, когда мне было 15 лет – мне все продемонстрировала моя собственная мама, когда я пораньше вернулась после школы и застала ее с любовником мексиканско-венгерского происхождения в самом разгаре веселья. Надев одежду, она сказала, что мне стоит с этим подождать, пока я буду постарше и влюблюсь в кого-нибудь, чтобы испытать физическую близость с мальчиком. А она – уже взрослая женщина и может пробовать что-то новое с новыми людьми. «Взрослые люди не просто за ручки держатся», – подытожила моя мать. И она была права – не просто.
Поэтому передо мной стоял сложный выбор: как я уже говорила раньше, в США я веду себя достаточно пристойно. Тогда как курортный вариант Кристин не волновался о переходе от первой базы сразу к хоум-рану, дома я совсем не собиралась спать со всеми, кого целую. Для начала мне требовалось узнать парня поближе. Возможно, дело было в том, что порой я встречалась с несколькими мужчинами одновременно, а спать больше чем с одним человеком – это уж чересчур. Так что порой мне приходилось говорить «нет». И в то же время было смешно: я – взрослая женщина, которая по какой-то причине рисует оградительные линии на песке вокруг своего тела. «Ты можешь трогать меня здесь, но не здесь» – похоже на свидание в старшей школе. Взрослые подобных вещей не говорят. Так вот, как найти равновесие между стеснительностью и вседозволенностью? Я пришла к новой и усовершенствованной системе баз после разговора со своим другом-геем, который поведал мне, что у геев все несколько иначе. По его словам, первая база для них – это оральные ласки, вторая – анальный секс, третья подразумевает третьего участника, а хоум-ран – это довольно сложно, и для него нужна еще пара и танцовщик гоу-гоу. Конечно же, думаю, перечисленная классификация не является для геев всеобщей, но выяснялось, что путь становится гораздо короче, когда женщины оказывались не при делах. Как и в других истинно мужских занятиях – скажем, на войне, где события развиваются очень стремительно.
Лесбийская теория баз, как мне рассказывали, включает в себя много совместных ванн и игрушек на первой и второй базах, а затем, при переходе к третьей, покупку дома и посадку огорода. Хоум-ран в данном случае – это когда вы вообще перестали заниматься сексом и открыли книжный клуб.