– Хм. – Я задумалась. – Не знаю.
– Скрываешь, потому что хочешь получить кровь не от меня, а от одного из жителей страны с самыми высокими показателями ВИЧ? – нахмурилась она. Я прыснула. Она начала смеяться. Мы стали обсуждать, кто из тридцати наших друзей на острове мог бы поделиться кровью.
– Подруга Уилла достаточно молоденькая, – сказала я. – Может, она.
К счастью, переливание крови мне не понадобилось, я лишь получила 40 швов и предупреждение от врача, что содралось очень много кожи, поэтому, возможно, дома мне придется сделать ее пересадку. Волшебным образом мой слабый испанский превратился под анестезией в беглый испанский, поэтому, очнувшись, я поняла, что развлекала работников больницы абсолютно пошлыми шуточками. Уилл заснял мою болтовню на камеру. Кроме того, он сделал просто миллион фотографий моей истекающей кровью ноги.
Доктора хотели оставить меня на ночь, но это была новогодняя ночь, и мысль о возможности остаться в больнице одной или с грустной подругой, которая из-за меня пропустит вечеринку, представлялась мне слишком ужасной. Поэтому моя вечная спасительница Хоуп стала говорить, что мне патологически нужно веселиться и, напичкав болеутоляющими, вывела меня на свободу.
Она натянула на меня золотую футболку, а во время праздника мои прекрасные друзья носили меня на руках. В результате я чувствовала себя обожравшейся таблеток принцессой. Линдси Лохан, возможно, проводит так каждый вечер, но для меня это было что-то особенное.
Для праздника мы сняли столик в ресторанчике на открытом воздухе, где познакомились с двумя финскими парнями: ведущим финской версии «Голоса» и его другом Леви, профессиональным игроком в онлайн-покер, который параллельно путешествовал по миру.
Друзья нарядили мой стул, водрузили мне бутылку шампанского на вторую ногу и танцевали вокруг на столах, бросая блестки на мою убаюканную болеутоляющими голову. Затем последовал ежегодный стриптиз до золотых бикини от Томаса. Милые ребята относили меня в туалет, а прекрасные девчонки поддерживали меня и поили шампанским, пока 16-летняя краля из нашего отеля устраивала грязные танцы с одним из моих 35-летних друзей. Феррис танцевал со своей девушкой-парижанкой, с которой он время от времени пересекался, а мое желание полночных поцелуев по-прежнему оставалось неисполненным. В итоге я устала и примерно в час ночи пошла спать.
Следующая пара дней прошла в горячке и адской боли – рядом с океаном, в который я не могла забраться. В конце концов я позвонила доктору, и выяснилось, что прописанные мне «обезболивающие» были совсем легкими. Хоуп провела целый день, пытаясь разыскать мне что-нибудь получше, а я сумела подползти к краю бассейна и погрузить в его прохладную воду голову и руки.
Я читала «Ешь, молись, люби» и ненавидела автора за то, что она так сосредоточена на своих несчастьях, хотя у нее довольно приятная жизнь. С другой стороны, я глубоко сочувствовала ей, потому что и сама имела склонность сосредоточиваться на своих несчастьях, хотя у меня тоже довольно приятная жизнь.
В нашу последнюю ночь в Доминикане мы жгли костер на пляже, где были и наши финские друзья. Я уже довольно неплохо обращалась с костылями, и игрок в покер обратил на меня внимание. Ну, как тигр обратил бы внимание на хромающую козу. Как бы то ни было, коза тоже обратила внимание на тигра. О боже, быть хромающим травоядным ужасно изматывает. Может, даже быть сожранным лучше. Поскольку действие анестезии уже прошло, я могла сфокусироваться на главном – то есть на Леви, высоком, светловолосом и голубоглазом викинге. Он весь состоял из таких ярких пастельных цветов, как в детской, но это было очень сексуально. Казалось, что от него должно пахнуть северным океаном.
Мой будущий финский любовник сел рядом, и мы стали болтать о жизни. Он, видимо, неплохо зарабатывал на покере, раз мог просто жить в разных местах мира, нигде не работая. Несколько месяцев Леви жил на Карибах и размышлял, куда отправиться дальше. Я, как обычно, пела дифирамбы Аргентине, а потом он отнес меня на песок, поближе к костру, сделал мне напиток и притащил гигантское бревно, чтобы я могла на него опереться. Так мы и сидели часов десять.
Наша вечеринка у костра превратилась в настоящее шоу талантов под звездами. Вокруг присутствовало много одаренных людей, поэтому праздник получился просто сказочным. Люди пели, шутили, танцевали, а мы с Леви прижимались все ближе. Когда дошло до выступления Леви, он спел народную финскую песню о волшебнице в северных лесах. Его голос звучал очень красиво, и если в начале я еще колебалась, то, когда он начал петь, я приняла окончательное решение.
Наша вечеринка закончилась, когда 14– и 16-летние дочери хозяина нашего отеля пришли к костру. Поначалу они казались прекрасными. Но потом и им захотелось показать свой талант. Великолепно! Они вызвали парня, игравшего на гитаре, и стали танцевать танцы, которые обычно танцуют с шестом. Тогда все решили, что вечеринку стоит заканчивать.
Но мы с Леви остались у костра еще на несколько часов и смотрели на звезды. В конце концов он отнес меня в отель и там показал себя достойным наследником викингов. Больше всего Леви напоминал викинга под конец, когда его (размера Тора) орудие взорвалось с такой скоростью и силой, что его следы остались везде – на кровати, на занавесках, на стенах и, в конце концов, на розовокожем лице самого викинга. Если вы когда-нибудь видели передачи, где ведущие заходят в комнату с фонариком, который подсвечивает биологические жидкости на разных поверхностях, и задавались вопросом – как эти жидкости там оказались, я могу вам ответить: в тех комнатах побывал викинг.
Домой я полетела в инвалидном кресле, а мои друзья продолжали заботиться обо мне. Уилл, как джентльмен, отдал мне свой билет в первый класс. Мне не понадобилась пересадка кожи, но нога заживала еще два месяца. Трудно почувствовать себя еще более одинокой, чем когда ты живешь одна, ходишь на костылях и не можешь налить себе даже стакан воды. Первую неделю дома я провела с мамой.
«Я так рада, что ты здесь! – верещала она. – В твоем возрасте единственный способ заставить тебя пожить в моем доме – это покалечить. Или, может, когда-нибудь ты выйдешь замуж и у тебя будут проблемы с мужем», – добавила она оптимистично. Я согласилась. Я не могла поверить, что может быть так хорошо, когда о тебе заботится человек, перед которым ты не испытываешь чувство вины… Я засыпала у нее на коленках на диване, как во времена, когда я была маленькой. Впервые за десять лет мать положила голову мне на грудь и сказала, что хочет умереть до того, как у меня появятся дети, чтобы вернуться ко мне в качестве ребенка. Мне это не показалось ненормальным, хотя, наверное, должно было. Когда я в конце концов от нее уехала и вернулась в дом, который считала идеальным, я расплакалась.
Тем временем забастовка продолжалась, и мой контракт был приостановлен – потому что я не выполнила условий договора, не явившись на работу. И это означало, что выплат за год мне не видать. Леви написал мне несколько недель спустя, что он устал от пляжа и его очень вдохновили мои истории об Аргентине. В тот же месяц он переехал в Буэнос-Айрес, где купил на свои покерные деньги три квартиры и живет там по сей день.
А Отец Хуан отлично провел время на Мачу-Пикчу… без меня. Но зато мы снова общались…
Глава 8Фродо – самый горячий парень в Новой Зеландии
Международный аэропорт Лос-Анджелеса -> Аэропорт Окленд
Отправление: 12 ноября, 2008
В Новой Зеландии недостаток мужчин. Именно об этом я прежде всего узнала из путеводителя Lonely Planet, когда впервые его открыла. На тот момент я уже сидела в самолете, уносящем меня в мое одиночное путешествие по Новой Зеландии.
Я снова бежала из дома. Можно даже сказать, в этот раз неслась сломя голову. Однако теперь дело было не в отношениях и не в необходимости личностного роста. В этот раз я уезжала из-за Голливуда.
Ранее в тот год, пытаясь вылечить ногу, я написала ситком о своей семье. Писать – необычный опыт для меня, хоть я и сценарист. Это может показаться странным, но я годами работала на разных шоу, и у меня никогда не хватало времени, чтобы создать что-то свое, не на заказ. В то время как другие писатели проводили ночи и выходные, сидя над своими романами или сценариями, я тратила свои свободные часы на развлечения. (Или на сон. Мне нужно очень много спать. Это моя самая нелюбимая черта в себе.) И каждую весну, когда другие зарывались в свои проекты, я садилась в самолет.
Моему поведению есть два объяснения, и зависят они от того, в каком психологическом состоянии я нахожусь. Если я шла по пути эмоционального выздоровления, то, мне кажется, что путешествуя, я следовала совету отца – найди равновесие. Все время работать или все время отдыхать – неправильный способ прожить жизнь.
Кроме того, мне требуется выбираться в мир, чтобы собирать материал для своих сценариев. Если же я начинала погружаться в еще более глубокую депрессию, то перерывы в моей работе я использовала как доказательство того, что я не «настоящий писатель»: ведь «настоящие писатели» – это люди, которые встают с утра и тут же хватают ручку и бумагу, так как последние для них все равно что вода и хлеб.
(Я больше не определяю так «настоящих писателей» в основном из-за своей навязчивой привычки собирать истории о великих писателях, которые ненавидели писать. Если вы – писатель, очень рекомендую это успокаивающее времяпрепровождение.)
В любом случае поврежденная нога ограничивала мои возможности во время забастовки сценаристов: я не могла работать. И не могла участвовать в пикетах. И даже сесть в самолет я была не в состоянии. И поэтому за два месяца, что понадобились моей пятке, чтобы излечиться, я кое-что написала.
Мой сценарий получился наполовину автобиографичным. В нем присутствовала одинокая 30-летняя девушка. Знакомо. Но