Джон вошёл в комнату, неся пакет с упаковками печенья.
— Эй, Орео любишь? Тут у них новый вкус вышел…
Я подскочил со стула, вернулся на кухню. Торчал в дверном проёме и пялился по очереди то на Мёртвого Джона, то на Джона Целого и Невредимого.
— Так, блядь, а ну отошёл!
Джон, жуя, указал печенюшкой на труп:
— Он ненастоящий.
— Кодовое слово?!
— Сурукуку, но вообще уже похер. Он тоже его знал, и Тед — настоящий Тед — жив. Фигня с кодовым словом не сработала, как оказалось, эти доппельгангеры-клоны могут скопировать и твоё сознание в том числе, помимо лица.
— Стой на месте.
Я осторожно приблизился и потыкал Джона пальцем в разные места на предмет целостности. Целее и монолитнее Джона не было. Чтоб железобетонно убедиться на все сто, я сдавил его в цепких проверяющих объятьях, выявляя какие-то побочные аномалии.
Ничего.
— Так, окей. Хорошо, просто замечательно, что ты не мёртв. Это жирный плюс. Погоди, а с Тедом что?
Джон окинул взглядом диван:
— Ты погоди. Что ты там увидел?
— Тебя. Смешавшего и взболтавшего пару унций наркотических веществ с летальным исходом.
— Ага. А я вижу Теда. Лицо всмятку. Вот прям как когда я его пристрелил.
— Когда ты сделал что??
Джон вынужденно вернулся назад в своем повествовании, чтобы охватить все события целиком. Я рассеянно присел в кресло-качалку, не фокусируя взгляд ни на чём вокруг — необходимо было вычленить из происходящего хоть толику здравого смысла.
— Во-первых, ураганом сорвало не всю крышу целиком, я там был. Снесло только один угол, пара плиток черепицы упала, ничего больше. Во-вторых, ты сказал, что тебе навстречу пронеслась ватага голубей на входе? Серьёзно? Как в фильме Джона Ву? Ты это под сценарий боевика категории Б подогнать пытаешься?
— Что важно, я через буквальных пять минут нашёл настоящего Теда живым и целеньким. Я с ним поговорил насчёт этого. Как оказалось, это была вполне ожидаемая разводка. Некисло воодушевляет, знаешь ли, когда ты можешь предугадать действия противника на фронте…
— Не спеши. Как ты выкупил, что живой Тед равняется настоящему Теду? Если «сурукуку» не выстрелило…
— Ты мне пытаешься сказать, что не можешь пока что твёрдо заявить, где настоящий я, и что настоящий я вполне могу валяться вон там, дохлым с передозом, если наша система «пароль-ответ» не работает.
— Вот же говно, а. Так, если ты клон-двойник-что ещё там, то почему мне проболтался о том, что вербальные кросс-проверки с вашей братией не работают? Мог бы и промолчать, в дальнейшем используя это как козырь против.
— А может я тупорылый клон-двойник.
— Должен признаться, тема для разговора начинает поёбывать мне мозг без вазелина. Ладно, давай так. Я спрошу тебя о том, что знает Джон, и только Джон, о чём я или этот скинуокер понятия не имеем. Но! Это должно быть доказуемо. Доказуемо прямо сейчас и здесь.
— Типа чего?
— Заначка у тебя где?
— Дэйв, я не…
— Джон, скотобаза, колись.
— Банка в форме совы. Полка над бачком. Когда смываешь — увидишь её сто процентов.
Путешествие до ванной комнаты и обратно развеяло мои сомнения в правдивости утверждения.
К моему возвращению Джон продолжил:
— Для меня, как и для Теда, он возник просто из ниоткуда. Его машины там не было, он просто её воплотил где-то позади моего обзора. В этом соль — он играется с разумом, обращая его против владельца. Я, естественно, запаниковал тогда. Весь подтекст происходящего только сейчас начал доходить.
— И потом ты его грохнул. Это. Какой бы разновидностью перевёртыша это ни являлось, оно может быть убито, видимо. И убито раз и навсегда.
— Выстрелил в лицо. Прям в нос ткнул.
— Никому такое бы не понравилось.
Я оглянулся на труп на диване.
— Так… что это такое? Разновидность, царство, класс? Я имею в виду, мы сейчас видим только то, что он запрограммировал, а настоящую оболочку увидеть не способны.
— Нечто совершенно новое, полагаю. Нам нужно придумать для него название. Чур я первый придумываю.
— Попозже.
Выдумывание имён тварям, которых мы встречаем, является довольно спорным вопросом.
— Сейчас что мы с ним сделать должны?
Джон задумался на мгновение.
— К Маркони отнесём.
Доктор Альберт Маркони. Известный эксперт по таким делам. Редко, когда можно дозвониться.
— Без б, просто упакуем это в коробку и пошлём ему по DHL. Стоп. А ты-то как сюда это привёз?
— На джипе.
— Просто забросил тело на заднее сиденье и привёз к себе до того, как понял, что это не тело Теда, или после?
— А что мне делать-то было? Под дождём его оставить?
— Если ты хоть на секунду поверил в то, что действительно пристрелил парня, и вот он мёртвый, валяется под дождём в грязи, а лицо у него в щепки, у тебя должна возникнуть хотя бы мысль о вызове… Ладно, забей. Проехали, честно.
— В этом деле нам нужны способности Эми. Она всё ещё на работе?
— Я без понятия, где она.
— Чего? Она пропала? Так почему мы хуи до сих пор пинаем?
— Она не пропала. Она с кем-то. Они встретились, даже успели мило позавтракать. Не знаю, куда пошли дальше. Не дозвонился, сеть тогда отрубилась.
— С кем она?
— Сказал же, что не знаю. Подумал, что с тобой ушла.
— И тебя вообще не волнует?
— Её не похитили. Как и говорил — они перекусили, а киднэпперы обычно со своими жертвами не перекусывают.
— Значит, ушла она с кем-то, кого хорошо знает. ИЛИ. Или с кем-то, кого она ПРИНЯЛА за того, кого хорошо знает.
— ЕБ ТВОЮ МАТЬ.
Я вытащил телефон и попробовал дозвониться до Эми. Гудки шли, трубку она не поднимала.
— Так, Джон, мне потребуется твоя помощь, если это было просто отвлекательным манёвром, чтоб её похи…
Что-то ухватило моё запястье.
Джон. Мёртвый, тот, что с дивана.
Его рот открылся так, что казалось, верхняя часть головы сейчас отвалится, и затем, в одну же секунду, с подбородка до лба пробежала трещина, череп распахнулся лепестками, подобно цветку. Внутри копошились и извивались сотни мелких хищных щупалец.
Оно испустило такой зверский вой, что затрясся пол.
Я попытался отцепить его пальцы, мёртвой хваткой вонзившиеся в моё предплечье. Некоторые из фаланг просто отвалились, отрастили маленькие крылышки и разлетелись кто куда.
В этом всём меня смутили исключительно крылышки.
Тело Мёртвого Джона начало менять форму, будто было куском глины в руках невидимого скульптора, решившего покончить со своим творением, чтобы вылепить что-то новое. На секунду мне показалось, что я разглядел его нутро — пульсирующие, слепленные воедино клубки тварей, каждая — с ладонь размером.
Затем видение исчезло вместе с образом Мёртвого Джона. Новое лицо и новое тело.
Настоящий Джон завопил:
— Это ж Нимф!
Для Теда Нимф был кем-то вроде устаревшей, но классической модели педофила-извращенца в плаще. Джон мне его описывал как некоего типа, смахивающего на скользкого маклера с биржи. Для меня он выглядел как… я.
Ну, не в точности я. Усовершенствованная модель, подстриженная и набриолиненная. Я, только не застрявший на обочине жизни. Аккуратная рубашка, брюки по последней моде вместо заляпанной чем попало футболки и неряшливых бридж. Даже небольшой шрам на моём(его) лице был на месте.
Он — я — раззявил пасть:
— Здарова, ушлёпки!
Джон злобно вперился в него взглядом:
— Где, мать твою, Мэгги и Эми?
Нимф хлюпнул содержимым мандибул:
— Хозяин должен кормиться.
— Да поебать мне, как ты там свой член назвал, я с этим покончу прям сейчас.
— Несомненно. — Просипел Нимф. — Просто содрать плоть с нежных косточек, пережевать, переварить… шестьдесят шесть дней, но и только, но и только. Их души… мечущиеся, источающие сок непонимания, истекающие болью, навечно заточённые в сводах чрева Хозяина… вкусные. Насыщают его всегда. Вечно. Но.
Я пойду на сделку. Отпущу одну душонку. На ваш выбор. Мать и отец Мэгги уже в игре, знают условия. Четверо в раунде голосуют. Та, что наберёт три голоса — освобождена, вторая — погрузится в пучину агонии. Равное количество голосов — пожраны обе. Кто-то должен пожертвовать собой, чтоб спасти другого. Время пошло, господа знатоки.
Я крикнул:
— Подожди, что, если мы откажемся играть? Мы все откажем…
— Хозяин пресытится вдвойне. Голосуешь за Эми? Твой приговор маленькой девочке вечно быть раздираемой на части. Снова и снова. Думаешь, Эми одобрит?
— Я вместо них. Отпусти обоих, возьми мою душу.
Он мерзко вертанул головой, ухмыльнулся;
— Мы знаем, ты сам знаешь. Твоё протухшее нутро никому не сдалось.
Джон проголосовал:
— Я за то, чтоб их обоих выпустили.
Я поддержал:
— Удваиваю!
— Не было такого варианта.
Нимф глянул на свою пясть, сверяя время. Часов, естественно, на нём не было.
— Сорок пять секунд. Учитывайте то, что и родители Мэгги участвуют тоже. Возможно, они знают, что вы, засранцы эгоистичные, проголосуете за свою бабу, и возможно, их утешит то, что хотя бы она будет спасена.
Джон снова выдал идею:
— Голосую за то, чтоб сожрали тебя!
Я добавил:
— Голосую, чтоб сожрали сами себя!
— ЭТО, БЛЯДЬ, НЕ БЫЛО ПРОПИСАНО В УСЛОВИЯХ. Тридцать секунд.
— Так. Так, ладно. Осади. Отпусти Эми.
Джон дёрнул меня:
— Но он прав. Даже если родители девочки тоже отдадут свои голоса за её жизнь, маловато шансов, что Эми нас за такую жертву жарко отблагодарит.
— Она вообще никого не сможет благодарить, если её переварят. И, удивишься, но у человека может включиться рефлексия и осмысление происходящего. У неё будет время на подумать, уверяю тебя. Она с этим справится.
— Нет. Я так не играю.
— Десять! Девять! Восемь!
— Джон. Ты должен. Подожди, а Диоген имеет право голоса?
Джон начал толкать речь «Я выбираю…»
Но тут мне позвонили.
На скринсейвере входящего звонка — фото Эми. Я ответил.