— Наша организация известна, как НОН. Нейтрализация Организмов Неестественного.
— Ну, в любом случае, одно всегда одно и то же: вы, ребята, никогда не можете ничего исправить.
— Предпочтёте, чтоб мы оставили дело таким как вы любителям? В вашем досье указано, что вы играли в одиночный футбол оторванной головой у себя во дворе. Голым.
— Это был единичный случай.
— Вы понимаете, что вещи, подобные этим, не могут оставаться без надлежащего контроля? Безвинных детей похищают. Люди напуганы, и это ожидаемо. Страх и паника — самовоспроизводящаяся цепная реакция. Мы должны это пресечь.
— Хотите исправить — пожалуйста. Целиком и полностью преклоняю колено на вашей стороне.
— В городе слухи ходят, что вы уже успели кое-что натворить.
— В городе ещё слухи ходят, что мет наконец-то подешевел.
— Почему бы вам не поделиться своей историей со мной?
— Вы только что сказали, что у вас целая папка на меня. И вы скорее всего знаете обо мне больше, чем я сам. А ещё тогда я был слишком пьян.
— Хочу услышать из ваших уст.
В поле зрения медленно вполз другой человек, пока что держащийся на своих двоих, в грязном отрепье, которое некогда было белым халатом. К своему ужасу я осознал, что это некогда было доктором. Выглядел он так, будто неделю назад умер от истощения, а тело продолжало двигаться по инерции, так и не поняв. Доктор даже не взглянул на нас, когда скользил мимо.
Полутруп на кушетке проследил глазами за ним, на автомате просипев «воды», но врач проигнорировал его просьбу.
Я спросил:
— Мою историю? Насколько полную? С момента рождения?
— Начните с того, как вы ступили на путь этой карьеры.
— Я, э, жил как все до поступления. Вляпался в проблемы, покалечил одного пацана в драке. Ну, вы знаете, жизнь студентов. Пошёл на вечеринку, там все были под особой наркотой. Все, кто её принимал, видели абсолютно странную хуйню. Все умерли, кроме меня и Джона. Сейчас мы с ним можем видеть монстров, и лучше бы не делали этого.
— И вы добились определённой известности в этой сфере, насколько я знаю. Ваша неровная дорожка к славе, как написано. Сейчас я прошу отбросить ваш ненужный героизм, прекратите кичиться своими способностями, и расскажите о вашей обыкновенной жизни в быту.
— Было бы ещё что рассказывать.
— Понимаю. Всё равно.
— Ну… работал в видеопрокате какое-то время после колледжа. Магазин разорился. Я не устроен официально до сих пор.
— Вас поддерживает Эми. Финансово.
— Мы держимся.
— Потому что Эми, опять же, вас спонсирует.
— Мы помогаем друг другу. Какое это имеет отношение к чему-либо?
— У неё нет семьи.
— Это вообще не вопрос.
— Её родители погибли в ДТП.
— Да. Когда ей было около тринадцати или четырнадцати.
— Вы так уверены.
— Слушайте, меня там лично не было. С чего бы она мне врала?
— А кто сказал, что она врёт?
Умирающий у моих ног снова попросил воды. Я отвернулся от него, чтобы напороться взглядом на несчастного в соседнем ряду. Он стонал, и одной рукой бесконтрольно расчёсывал впалый живот. Похоже, он делал это старательно и долго, потому что расчесал он себя основательно — через жировую прослойку, и через мускулы, сотворив гнойный «колодец» недалеко от пупка. Кишечная петля выпала через сквозную дыру, как извив бледного жирного червя.
Над ним роились мухи.
Я прекратил на него смотреть ещё быстрее, чем на предыдущего, переведя взгляд на пустые трибуны. Из кишок к желудку подкатывал комок от перманентной вони, и зуб даю, она въедалась в мои поры намертво.
Агент Таскер снова подала голос:
— Это было то же ДТП, в котором она потеряла конечность.
— Мгм. Можем мы уйти куда-нибудь ещё?
— Её старший брат защищал её долгое время после этого.
Она сделала паузу. Я ничего не стал добавлять, потому что это всё ещё не было вопросом. За несколько коек отсюда начал кричать чей-то ребёнок.
— И что с ним сталось?
— Вы знаете.
— Вы полагаете?
— Умер при невыясненных обстоятельствах.
— Но абсолютно ясных для вас. Вы там были.
— Поверьте мне, я в таком же недоразумении, как и все. У этого допроса есть какая-то цель, или вы просто пытаетесь выбесить меня?
— Я думаю, что всё теперь есть у Эми — это вы. Человек, в которого она верит. Её храбрый защитник от монстров.
— Я без понятия, во что она верит или в кого. Спросите у неё.
— Спрашиваю сейчас, во время нашего разговора. Если бы я отмотала время назад и попросила рассказать ту же самую историю, но с её точки зрения, говорила бы она о тех же самых монстрах, о которых рассказываете вы? Сколько из них она действительно видела? Сколько из них были всего лишь ночным наваждением, порождением примитивного страха? Насколько ее воспоминания дополнялись подробными рассказами, написанными ее любимым Дэвидом, единственным, любимым, непоколебимым? Человек, в которого она верит, описывает всё в таких извращённо-отвратительных деталях.
— Вам так дались наши отношения? Это вообще как-то влияет на ситуацию?
— Всё влияет. Вселенная — всего лишь россыпь шарниров, на которых наша судьба вращается и совершает движения. Элементарный отказ абитуриенту художественной школы — новый Гитлер на выходе.
— Вы сейчас намекаете на то, что Эми — новый Гитлер? Или я? Если я, то знаете, мне ещё работать и работать над этим…
— Была ли её жизнь лучше до вашего появления? Или наоборот?
— Идите нахуй.
— Прекратите пассивно-агрессивно защищаться и попытайтесь вникнуть в то, о чём я вас расспрашиваю. Представьте, что смотрите на это дело с позиции наблюдателя, отмечающего, насколько сильно дела в Неназванном катятся под гору за последний десяток лет. Если бы вы могли вернуться во времени и вычленить одного человека из неправильного уравнения, приводя его к общему знаменателю, чтобы облегчить максимальное количество страданий, кто бы это был?
— Вы собираетесь убить меня, агент Таскер? Это всё — ради такой мелочи? Вы заморочились с расчётами и решили, что я — проблема? Ну, ёпт, кто я такой, чтобы спорить.
— Даже если бы я хотела это сделать, у меня нет такого уровня полномочий.
— Окей, мне нужно что-то подписать или поговорить с вашим менеджером…
— Я к чему веду: аномальная сущность, обитающая в угольной шахте Неназванного, наша проблема. Не ваша. Мы будем разбираться с этим явлением. Если вы хотите выследить и убить монстра, который шляется у вас по городу, то что ж — есть сотни безболезненных и быстрых методов, чтобы это осуществить. Мы уже рассчитали вероятности того, по какому сценарию всё будет происходить, и заверяю вас, что результаты превосходят все возможные ожидания участников пьесы.
Особенно — Эми.
— Боже ж мой, мадам. Вы мне только что сказали убить себя? Прям как ангел-хранитель из «Эта Замечательная Жизнь», сказавший Джорджу Бэйли на том мосту «ну давай, слабак, сделай это».
— Джордж Бэйли показан, как герой, потому что хотел давать займы под ипотеку горожанам, которые не могли себе позволить регулярные выплаты. В реальной жизни эта практика неизбежно ведёт к мировому финансовому кризису. Нам бы всем было лучше, если бы такие как он, и он сам, по факту, добровольно тонули в реке.
— Думаю, нам бы всем было лучше, если бы вы, и ваша контора добровольно захлебнулись в содержимом моих яиц. Идите в жопу, решительно и бесповоротно. Хотите меня холодным и неживым — сделайте это сами.
Агент взглянула на запястье.
— Думаю, на этом мы закончим. Пожалуйста, пройдите.
— Мы закончили? Вы меня даже по существу ни разу не спросили. Эй!!
— Здравствуйте. — Поприветствовала их женщина в идеально сидящем брючном костюме. Выглядела она чрезвычайно серьёзно. Она направлялась к нам вместе с ещё более серьёзным шатеном, с аккуратно подстриженной бородкой.
— Агент Эмили Вьятт, а это — агент Йорк Морган. Чтобы исключить возможность координированного сговора, мы применим по отношению к вам тактику раздельного перекрёстного допроса.
Мужчина отворил дверь того, что выглядело для Эми, как большой, матово-чёрный холодильник из будущего. Женщина протянула руку в её сторону:
— Мисс Салливан, пожалуйста, пройдите. Я буду сразу за вами.
Эми сделала, как ей было сказано, и когда очутилась по ту сторону створки — не смогла справиться с шоком, застыв на месте, прижав ладони ко рту. Ряды, ряды умирающих людей, на продавленных койках, по уши в нестираном тряпье.
— Где… мы? Что не так с этими людьми?
Агент Вьятт пожала плечами.
— Всегда где-то да будет локальный апокалипсис. Мир, в который вам максимально не хочется попасть. Всё, что вам нужно знать из подробностей.
— Здесь что, эпидемия, или что? По всему миру?
— То, что вы наблюдаете — результат работы безупречного биооружия. Вышедшего из-под контроля.
— Безупречного в плане «всех убило»?
— Безупречного как раз тем, что оно не сделало этого. Труп не требует ухода или траты ресурсов, поэтому точечная и быстрая смерть — не выход для того, кто желает максимально истощить врага. Вместо этого они изобрели патоген, который делает противника недееспособным в течении нескольких часов. Невозможно не то что работать или драться — они даже сами о себе позаботиться не могут, требуя круглосуточного неусыпного ухода. Состояние не купируется.
Постоянная боль, судороги вплоть до припадков, невозможность что-либо делать, кроме как валяться мёртвым грузом и стенать. Мозг и жизненно важные органы не затрагиваются. Эта участь их ждёт до тех пор, пока кто-нибудь не придёт и не положит конец бессмысленному страданию.
Использование эмпатийных привычек врага против него самого.
— …Отвратительно.
— Мисс Салливан, мне необходимо, чтоб вы сконцентрировались на процессе. Вы осознаёте тяжесть положения, в котором оказались?
— Вы серьёзно об этом спрашиваете? У вас есть хотя бы мизерное понятие о том, через что мы с Дэвидом прошли?