– Предположим на мгновение, что присланный вами образец – аналог рабочей пчелы в наших ульях. Предположим также, что внутри этой угольной шахты действительно живет матка. Итак, матка достигает того периода своего жизненного цикла, когда приходит время отложить личинки. Но по какой-то причине этим личинкам для выживания нужны хозяева-люди – предположительно, чтобы ими питаться, но на данном этапе это лишь предположение. Таким образом, единственная задача рабочих – любой ценой заполучить этих хозяев. По моему мнению, они пришли в мир с целью обманным путем заставить людей принять личинок в свои семьи.
– Под видом человеческих детей.
– Под видом человеческих детей, которых необходимо спасти. Обратите внимание, как далеко зашел рабочий, чтобы преподнести положение предполагаемого ребенка как бедственное.
– Хорошо, – ответил я. – Итак, Мэгги пропала, и…
– Мэгги не пропадала. И не существовала. Матка отложила личинку в пруд возле шахты, и рой рабочих принялся убеждать людей ее забрать. До этого момента Мэгги не существовало: всю ее историю, включая воспоминания о похищении, внедрили в память уже постфактум.
Я потер виски.
– Ага. Ясно. Ладно, «Мэгги» нашли в «Моем Глазу», но «Майки» появился у меня в квартире сам по себе.
– После вашей поездки к шахте.
– Да.
– Должно быть, вы неосознанно прихватили его с собой.
– Он к ботинку прилип, что ли? Эти твари огромные.
– Но невидимые, когда они того хотят. А этого, вы говорите, уничтожили?
Мы переглянулись.
– Э-э… Наверное? – произнес Джон. – В последний раз, когда мы его видели, в него стреляли из дробовиков несколько парней из мотеля. Для уничтожения должно хватить, да?
– Они стреляли в личинку или в рой рабочих, которые ее сопровождали?
Мы не ответили. Маркони прочел все по выражению наших лиц.
– Тогда предположим, что этот экземпляр тоже все еще не пойман. Но давайте проясним: расплод общественных насекомых огромен. Это буквально единственная причина их успешного выживания. В таком случае матке, вероятно, нужно и дальше привлекать к шахте людей. И теперь, по мнению горожан, пропали без вести еще десять «детей». Могут ли быть сомнения относительно того, куда приведут их улики?
– Твою же мать, – сказал я, – ну и запутанный у них процесс размножения.
– А процесс размножения людей вы наблюдали, мистер Вонг? Позвольте, я вам подскажу: ваш автомобиль практически наверняка был спроектирован с учетом возможности размножения в нем.
Ну, мой-то нет, но смысл в этом есть.
– Значит, нельзя подпускать людей к шахте, – сказала Эми.
– Черт возьми, они, наверное, уже там, – откликнулся я. – Все в курсе, где нашли Мэгги, об этом писали в газетах. И дело касается байкеров – копам придется, по крайней мере, изобразить бурную деятельность.
– О, пока не ушли от темы, надо дать этой матке в шахте имя, – оживился Джон. – Сейчас очередь Эми. Кажется, раньше она называла ее Тварью с тысячей задниц – так и оставим?
– Нет, – ответил я, – слишком длинное.
– Мультизадка, – сказала Эми.
– Отлично, – сказал Джон. – Кстати, а где в этой системе место Нимфа?
Маркони пожал плечами.
– Вероятно, создания или человека под этим именем не существует. Он лишь олицетворяет рой.
– Но для чего? – спросил я.
Эми успела ответить раньше Маркони:
– Чтобы было от кого спасать детей. Каждый видел в нем то зло, которое хотел остановить.
В словах Эми была какая-то не совсем понятная мне печаль.
– Итак, – сказал Джон, – мы спускаемся в шахту и сражаемся с главным боссом. И что нас там ждет?
– И, пока вы не начали, – вставил я, – да, мы в курсе, что нас ждет что-то неожиданное и все в этом духе. Давайте сделаем несколько предположений с учетом обстоятельств.
Маркони кивнул:
– Ну, новичков среди нас нет, верно? Преодолев вуаль этого мира, попадаешь в мир, где царит метафизическое. Обитающие в нем бессмертные существа не имеют формы или размера и могут быть измерены только в рамках их способности претворять свои желания в жизнь. У меня есть основания полагать, что воплощенный физически расплод, с которым мы столкнулись, – попытка одного из этих существ переселиться из их мира в наш.
– Отлично, значит, это вроде как злой дух. Видимо, поджечь его не получится? – спросил я.
– Спросите себя, как подобные существа сражаются друг с другом. В рамках моей научной школы вопрос не столь уж теоретический: мы верим, что после смерти станем участниками подобного сражения. Одна воля против другой. Представьте, что смертное тело – это яйцо. Когда скорлупа трескается, из нее может воспарить птица, а может вытечь желток.
– А у нас, как я подозреваю, выползет монстр, который хочет нас сожрать.
– Отчасти вы правы. Такое существо будет расти, подчиняя в своих собственных целях волю других. Согласно нашей мифологии, дьяволы всегда связаны с одержимостью и искушением – они пожирают волю человека, пока он не превратится в пустую марионетку. Вам решать, где в данном случае черта между символизмом и реальностью.
Джон понимающе кивнул:
– Именно. Прям как те одержимые куклы у тебя в хламовой, Дейв.
– Ни в коем случае, – ответил Маркони. – Чтобы хоть как-то намекнуть вам на сложность поставленной задачи, попрошу вас заметить: я тщательно избегал произносить истинное имя этой сущности. Она хочет, чтобы о ней говорили. Если – или когда – вы будете повторять эту историю другим, я бы советовал вам делать так же.
Я снова упустил нить разговора.
– Но как мы убьем то, что не можем даже…
Меня вдруг прервал звук разбившегося стекла.
19. Дополнительные трудности съемочной группы
Соседнее окно взорвалось осколками, и в комнату, держась за веревку, влетел человек. Джон сразу узнал светлую бороду. Он был почти уверен, что входную дверь бобово-сосисочной крепости они не запирали, но у Теда были леска и крюк, и, видит Бог, он не боялся ими воспользоваться. И он пришел не один: в окно на противоположной стороне влез спустившийся с крыши коренастый мужчина в камуфляжной форме.
– А НУ НА ПОЛ, СУКИ! ВСЕ НА ПОЛ! – посоветовал Тед.
Джон, Дэйв и Эми легли, суки, на пол и завели руки за голову. Джон краем уха услышал, как Маркони в ноутбуке сказал:
– Полагаю, на этом наш разговор окончен.
В ту ночь на стоянке «Мухоловки» Тед дал Дэйву двадцать четыре часа на то, чтобы закрыть дело о пропавших детях, и стоило признать, что они не просто не уложились по времени – ситуация стала намного хуже.
Мужчины сняли с плеч штурмовые винтовки и встали напротив своих лежащих пленников.
– ГДЕ ОНИ? – закричал Тед.
– Где что? – спросил Дэйв.
– Дети! Вы их удерживаете здесь или где-то еще.
– Слушайте, если обвинения в одновременном похищении двух детей звучали неправдоподобно, то это уже просто странно. Мы что, украли десять детей и заставили их раствориться в воздухе? Как, подогнали грузовой фургон и просто запихали в него маленьких ублюдков, пока никто не видел? В здании, в котором живут вооруженные до зубов байкеры?
– Нет. Понимаешь, я считаю, у тебя есть силы. А еще я считаю, что с помощью этих сил ты все это дерьмо и творишь.
– Это мы нашли Мэгги, – напомнил Джон. – Зачем нам похищать детей и самим же их отпускать?
– Именно для этого. Через пару дней вы бы зашли в какую-нибудь запертую комнату, где держите детей, выпустили бы их перед кучей телекамер и стали бы героями. Наверное, считаете, что от давалок отбоя не будет.
– Мне кажется, вы хороший человек, – сказала Эми, – но вы… столько всего не понимаете.
– Ну что ж, мисс, просветите меня.
– Вы не хотите этого слышать.
– А вы попробуйте.
– Вы ничего странного в поведении Мэгги не замечали? – спросил Дэйв.
– Не сваливайте всю эту хрень на нее. Угадайте, какая сигнализация стоит в мотеле? Угадайте, что произошло, когда похитили детей?
Джон хотел было заявить, что это нелепо, но сдержался. Это и правда было странно. Джон и Дейв посмотрели на Эми, но она не обернулась.
– Тварь, которая стоит за всем этим, нас подставляет! И это только часть проблемы! – сказал Дейв.
– Если хотите проверить, есть ли здесь дети, давайте. Мы подождем тут, на полу. Хорошо? – предложила Эми.
– Но берегитесь: там произведения искусства, которые обличают современный мир как пристанище лжи, – предупредил Дейв.
И все же – Джон был в этом почти уверен – Дэйв думал о том же, о чем и он: «А что, если они и правда найдут здесь детей?»
Не успел он даже закончить мысль, как внизу, на первом этаже, раздался металлический грохот.
Все замерли, прислушиваясь.
БАМ.
Тед и его напарник бросились к лестнице. Джон вскочил на ноги и побежал за ними. Позади него тихо спорили Дэйв и Эми, но он их почти не слышал.
Спустившись, Джон уткнулся в дуло винтовки: товарищ Теда специально остался там, чтобы убедиться, что троица не попытается напасть на Теда с тыла. Парень крикнул что-то про то, что Джон не сделает больше ни шагу, если не хочет, чтобы его кишки запрыгали вниз по лестнице, как слинки.
Со своего места Джон видел, как Тед крадется к рольставням из металла, на которых нарисованный дядя Сэм сообщал в выноске: «Я ПОЛОН ЛЖИ!»
Раздался стук, рольставни затряслись.
– ЭЙ! Вы меня слышите? – спросил Тед.
Если с той стороны и ответили, то Джон этого не услышал.
Рольставни снова затряслись.
– Мы пришли помочь вам! Отойдите от двери!
Снизу ставни были закрыты на кусок ржаво-коричневой цепи и тяжелый висячий замок – казалось, к нему не прикасались уже лет десять. Тед сжал дробовик, разнес из него цепь и, нагнувшись, дернул рольставни вверх. Его напарник повернул голову к двери, направил на нее винтовку и оглянулся на Джона, чтобы убедиться, что тот не собирается воспользоваться моментом.