Теперь из автобуса, цепляясь и тесня друг друга, ползли шесть огромных визжащих личинок. Поэтому Джон с трудом держался на завалившемся бампере и думал, что Эми не одобрит, если он будет просто спихивать детей в воду, чтобы освободить место.
Джон слышал, как кто-то на берегу велит всем спускаться, а потом над головой пролетел и приземлился на стоявшую неподалеку машину ЛЕТУЧИЙ БОГОМЫШ??. Послышались, а затем вдруг прекратились выстрелы.
Потом показалось, что зверь с кем-то борется: его болтающиеся конечности и крылья сновали туда и сюда в свете фар фургона. Сквозь шум дождя Джон услышал крики ужаса и ярости. Дэйв и Эми стояли с чудовищем лицом к лицу и, судя по звукам, проигрывали ему.
Обезумевший Джон неловко вскарабкался на задний бампер автобуса и попытался достать ногами до тротуара – лишь маленький уголок автобуса еще висел над сушей. Джон удачно спрыгнул на асфальт. Там же были и две выползшие из автобуса личинки.
Джон обернулся.
Мимо него бежал мужчина.
Это был Тед.
Бежал он целеустремленно и зло.
Он бежал, чтобы встретиться лицом к лицу с чудовищем, которое, как он полагал, похитило его ребенка.
За спиной у него был рюкзак с серной бомбой.
Тед запрыгнул БОГОМЫШУ на спину и провел удушающий захват: мускулистая рука обвилась вокруг того, что было у твари вместо шеи. Существо билось и пыталось дотянуться до него, но неуклюжие разномастные конечности плохо справлялись с этой задачей.
Крылатый зверь от расстройства подпрыгнул и взмыл в воздух, все еще держа на спине Теда, словно БОГОМЫШ??? собирался взлететь повыше и сбросить его. Они поднимались все выше, выше и выше, всего на долю секунды обоих осветила вспышка молнии, и Джон успел различить крошечные бьющие в воздухе крылья и отчаянную, жестокую борьбу.
Потом снова упала тьма. Джон потерял их из виду в беззвездном небе.
Он смотрел, щурясь от бомбивших лицо дождевых капель.
И вдруг вспышка света, словно родилось новое солнце. Достаточно яркое, чтобы ослеплять.
Через две секунды грянул взрыв.
Заполнив собой все небо, вниз обрушился эффектный дождь блестящих шипящих частиц – они с мягким шипением гасли в потоках воды вокруг.
Уже через мгновение Джон понял, что произошло – Тед знал, что тварь попытается взлететь вместе с ним, крылья были ее единственным преимуществом. А Тед был солдатом, и солдатом хорошим, а еще он, черт побери, был гораздо умнее этой твари. Ему лишь было нужно, чтобы БОГОМЫШ??? взлетел достаточно высоко, подальше от оставшихся на земле невинных людей.
Последние угольки догорели, и снова стало темно. Ни человек, ни зверь вниз так и не упали.
На мгновение воцарились тишина и дождь.
А потом дождь прекратился.
Поначалу это была не спасательная операция, а неловкое недоразумение. Совместными усилиями им троим удалось вытащить из автобуса еще двоих детей – те были в ужасе от несущейся внизу реки и не хотели спрыгивать на неровный край частично ушедшего под воду тротуара, опасаясь, что они соскользнут и их унесет потоком. Эми не могла их за это винить.
Но вскоре послышался грохот мотоциклетных глушителей, показался свет стаи фар – это с опозданием прикатила на вечеринку остальная часть байкерской банды. Они протянулись живой цепью от улицы до качавшегося автобуса и по одному передавали детей из рук в руки, подальше от опасности. Не желая им мешать, Эми, Джон и Дэвид поплелись обратно к фургону.
Эми была так потрясена происходящим, что, лишь забравшись внутрь, осознала, какие новости принесла с собой: Лоретта теперь вдова, а Мэгги осталась без отца. Она вернулась в гостиную и судорожно вздохнула, заметив кровь. Повсюду: на матери с дочерью и Маркони, на маленьком диване и на полу. Лоретта сидела, устроив голову Мэгги у себя на коленях – Эми не знала даже, кто из них казался более измотанным на вид.
– Что был за взрыв? – спросила Лоретта.
Эми хотела было отвечать, но поняла, что не в силах.
– Тед взорвал чудовище, – сказал Джон. – С ним покончено. Но Тед тоже не выжил. Мне, э-э, очень жаль. Он пожертвовал собой, чтобы спасти Мэгги. И вас, и нас всех. А может быть, и весь мир. Если кто-то когда-нибудь попытается вас переубедить, скажите им, чтобы связались со мной. Потому что я сам это видел.
Лоретта прикрыла глаза и прислонилась спиной к окну – один угол разбился, когда в него в какой-то момент попала пара пуль. Она сжала губы и сглотнула. Эми чувствовала, что женщина отсекает горе, словно пережимает щипцами шланг. Она нужна была дочери, оплакать смерть мужа она сможет позже.
– Как Мэгги? – спросила Эми.
Маркони позади произнес:
– Насколько я могу судить, четыре пули пробили ее тонкий кишечник. Я остановил кровотечение и дал ей кое-что от боли. Но ей нужно в больницу.
– Ей… правда? – спросил Дэвид.
Эми посмотрела на кучку стоявших на тротуаре снаружи детей, над которыми хлопотали их родители. Среди них была и водительница автобуса. Эми уже считала ее мертвой, а теперь представила, как она стоит в нижней части автобуса, которую заполняет вода, и по одному приподнимает детей, чтобы те смогли вздохнуть. Героиня.
С мерзким скрежетом обдираемого металла пустой школьный автобус оторвался от берега и покатился вниз по руслу реки, ударяясь об обломки моста. Несколько ребятишек захлопали в ладоши.
Маркони пристально посмотрел на Дэвида и, понизив голос, произнес:
– Все пять моих чувств говорят мне, что раны ребенка передо мной не летальны – но она нуждается в медицинской помощи, иначе ее сведут в могилу потеря крови или сепсис. Таковы мои наблюдения.
– Держитесь! – крикнула сидевшая за рулем Забава.
Она еще и фразу не успела закончить, а фургон уже ехал. Она везла их в больницу. Как она вообще узнала, куда надо ехать?
– Ребята, – сказал Дэвид, – мы не можем просто так свалить. Нужно… приглядеть за теми, кто снаружи. Остановить их. Понять, как – ну, вы понимаете. Позаботиться о них. Как подобает.
– Что вы предлагаете? – спросил Маркони.
Дэвид хотел ответить, но не нашел слов.
Я сидел и неотрывно смотрел в изрешеченное пулями заднее стекло, наблюдая, как фургон гадит полосой мокрого шоссе, а дети-байкеры вдалеке превращаются в точки. Чем дальше мы отъезжали, тем меньше они меня волновали. Я так устал, замерз и вымок. Больше всего на свете мне хотелось обсохнуть. А потом, может быть, засесть с пивом и обнимать Эми, пока она смотрит какой-нибудь ужасный японский мультфильм о девочках-волшебницах, которые учатся дружбомагии.
Нет, ничего подобного я не сделаю.
Я доведу дело до конца. И это, и все последующие.
Я повернулся спиной к окну и внимательно оглядел личинку Мэгги. Потом моргнул и увидел маленькую девочку Мэгги. Ее окровавленные волосы прилипли к лицу, щеки побледнели, между передними зубами была небольшая щель. Соус начал выветриваться.
Такая маленькая, такая хрупкая, ее грудь едва поднималась и опускалась, она цеплялась за жизнь.
Мэгги с огромным усилием открыла глаза. Посмотрела прямо на меня.
Собравшись с силами, она подняла крошечную ручку, протянула ее ко мне и показала мне средний палец.
31. Больницу города N недавно отремонтировали, и теперь она была вполне приличным заведением
А после все мы, мокрые, как тряпки для мытья посуды, тихо просидели следующие несколько часов в больничной приемной, закидывая в себя снеки и газировку из торгового автомата.
Зачем мы там сидели? Чтобы узнать, поправится ли «Мэгги»? Чтобы попытаться остановить ее, если она превратится в грозную тень рока? Хрен его знает. В конце концов Джон заснул, растянулся на пяти стульях и громко захрапел. Эми прижалась ко мне и положила мокрую голову на плечо. Забава – совершенно сухая – небрежно подпиливала ногти. Маркони в основном стоял на улице, покуривая трубку и разговаривая по сотовому – видимо, у него было к кому обратиться за советом в подобных ситуациях. Здорово, наверное.
В конце концов по коридору к нам прошаркала Лоретта – я заметил, что она снова выглядит целой: больше не казалось, будто на нее напал большой полярный медведь. И дело было не в том, что она стала целой, а в том, что Соевый соус начинал выветриваться, а я начинал видеть то же, что и остальные. Без сомнения, приложив немного усилий, я мог бы развеять эту иллюзию, но заряда для этих усилий в мозгу уже не было. Кроме того, я и так знал правду.
– Доктор говорит, с ней все будет в порядке, – сказала Лоретта.
Джон сонно поморгал и приподнялся на локте.
– Это… хорошо. Она выглядит, э-э, как обычно, все нормально?
– Ей многое пришлось перенести.
– Я так сожалею о Теде, – сказала Эми.
Лоретта вздохнула и опустилась на одно из кресел напротив.
– Это прозвучит ужасно, но Тед… он по-настоящему так и не вернулся домой. Из Ирака, я имею в виду. Мы встречались с ним в старших классах, и… Ну, вас вряд ли заинтересует история нашей жизни. Просто казалось, он никогда не простит себя за то, что там произошло. Он словно чувствовал, что обязан кому-то жизнью, словно он уклонился от выплаты какого-то просроченного счета. Он постоянно таскал нас с места на место, не доверял правительству, ничему не доверял, он был уверен, что кто-то заявится и заставит его заплатить по счетам. Когда Мэгги похитили, это было так странно – клянусь, он будто именно этого и ждал все время. Не то чтобы его это не расстроило, не поймите неправильно – но эти несколько дней после похищения он был таким живым. Я не видела его таким с тех пор, как он ушел в армию. Наконец-то ему дали повоевать на еще одной проклятой войне.
Лоретта вытерла глаза.
– Я просто надеюсь, что, где бы он ни был, он обрел покой, – сказала Эми.
– Ну что ж, если вы правы, то хоть одному из нас это удалось, – ответила Лоретта. – Этот сукин сын получил именно то, что хотел. Благородный, героический акт самопожертвования. А нас всех оставил разгребать последствия. Он, наверное, думал, что повел себя самоотверженно или что-то в этом духе. Но поглядите, что он после себя оставил. Он совершил самый эгоистичный поступок из всех возможных. Найти бы того говнюка, который убедил мужчин, будто мученичество – это круто, и дать ему по зубам.