БУРАТИНО (передразнивает):
В моей заднице сидит
Гвоздь по имени «Зачем»,
Моя задница кричит:
А «Зачем» во мне зачем?
ПЬЕРО:
Сам ты пошёл в задницу!
БУРАТИНО:
А ты пошёл туда, откуда взялся! (Потасовка.)
МАЛЬВИНА (из окошка вновь проезжающего экипажа):
В общественных местах воспитанные
мальчики ведут себя прилично!
Пьеро подбегает к экипажу, целует протянутую Мальвиной руку; Буратино не трогается с места.
МАЛЬВИНА:
Не ругайся, прежде чем,
Не пихайся, прежде чем
Не узнал зачем «зачем»
И зачем – зачем «зачем».
К Буратино:
Буратино, я передумала и готова
прямо сейчас взять себе твоего малышку.
БУРАТИНО:
Я хотел было отдать его тебе, но теперь
тоже передумал. Ты в стихах да и везде
видишь только «воспитанность» или «не-
воспитанность». Так что лучше уж я вы-
кину своего малышку на помойку.
МАЛЬВИНА:
Ты неисправимый чурбан! (В гневе отъезжает.)
ЧИКИТО:
Буратино о себе слишком высокого
мнения, правда, Пьеро? Он ведёт себя
слишком прилюдно. Такое, говорят,
случается с теми, кто вместо школы
для человеков, выбирает школу Ка-
рабаса. Вот скажи, Пьеро, зачем ты
живёшь?
ПЬЕРО:
Я живу, чтобы сочинять стихи для
Мальвины, которую обожаю.
ЧИКИТО:
А зачем на тебе этот дурацкий костюм,
колпак и столько пудры на лице?
ПЬЕРО:
Затем, что влюблённый должен быть
бледным, печальным и вообще сам не
свой.
БУРАТИНО:
Наконец-то я раскусил тебя, дружище
Пьеро! На самом деле ты живёшь,
чтобы выглядеть бледным и печальным
идиотом. А чтобы у тебя это здорово
получалось, тебе и нужны Мальвина,
стихи, пудра и прочее.
ПЬЕРО:
Хорошо. А тогда зачем живёшь ты?
БУРАТИНО:
Пусть Стихито за меня скажет.
ЧИКИТО:
Пусть каждый за себя говорит!
БУРАТИНО:
Ладно. Я живу, чтобы всех смешить
и передразнивать и вообще чтоб не
скучно было.
ПЬЕРО:
А я помню, кто-то собирался
ходить в школу.
БУРАТИНО:
В школу ходит только тот,
Кто кретин и идиот.
То есть, это папа Карло хотел,
чтобы я ходил в школу… Ну ладно,
мне захотелось сделать ему что-то
приятное.
ПЬЕРО:
Значит, ты живёшь не только от скуки,
но и чтобы делать кому-то приятное?
Ты что, сбился с пути, деревянненький?
БУРАТИНО:
Отстань! Ты говоришь сейчас, как твой
папа Карабас.
ЧИКИТО:
Никто не шагнёт, не взлетит,
Не убавит в весе ни унции,
Если собственный его вид
Дороже ему его функции.
Мимо в третий раз проезжает экипаж Мальвины; (дверца экипажа открыта настежь; Чикито запрыгивает в экипаж, Буратино и Пьеро прыгают на запятки; стук колёс удаляющегося экипажа).
Интерьер экипажа:
огромная зала, обитые кожей стены, множество маленьких окошек с занавесками; из мебели – диваны, кушетки, столы с закусками и напитками; на полу – ковры с подушками; Мальвина полулежит на одном из диванов, листает модный журнал.
МАЛЬВИНА:
Здравствуй, Стихито, тебя ведь так
зовут?
ЧИКИТО:
Меня зовут Чикито.
МАЛЬВИНА:
Мне нравится твоё имя. Подойди, налей
мне вина и себя не забудь. (Чикито на-
ливает.) Ты так ловко запрыгнул в мой
экипаж, что мне показалось, будто для
тебя не впервой проделывать этакое.
Я права? (Чикито молчит.) Зови меня
просто Мальвина. (Чикито молчит.)
Эй, Стихито-Чикито, ты что, язык про-
глотил?
ЧИКИТО:
Простите, Мальвина.
МАЛЬВИНА (смеётся):
Брось, Чикито, давай на «ты»… Ну-ну,
прости, я перебила тебя. (Пауза.)
ЧИКИТО:
Когда я вижу вас, простите, – тебя…
я умею только смотреть на… тебя и
слушать твой голос. Какой-то ком в
горле, или даже вообще у меня нет…
ни горла, ни языка…
МАЛЬВИНА:
Это довольно странно. Почему это так,
Чикито? Дай-ка руку… Ой, какая хо-
лодная! Да ты весь дрожишь! (Сама на-
ливает вино, подаёт Чикито.) Выпей,
малыш… А вот Пьеро при виде меня
всегда читает стихи или объясняется
в любви.
ЧИКИТО:
Пьеро влюблён в собственный…
МАЛЬВИНА:
Э-э… Об отсутствующих или хоро-
шо, или ничего!.. Ты что, ревнуешь?
ЧИКИТО:
Не дождётся.
МАЛЬВИНА:
Ты забавный… (Встаёт ногами на
диван, смотрит в окошко.) Где это мы
проезжаем? Ой, Чикито, смотри какая
река! (Чикито подходит.) Да сними ты
свои дурацкие башмаки! Встань сюда.
(Чикито встаёт.) Видишь парус рыба-
ка? Да нет, вон там! (Ладонями пово-
рачивает голову Чикито.) Ты умеешь
ходить под парусом? (Чикито разво-
рачивается спиной к стене и медлен-
но оседает на диван.) Что с тобой,
Чикито? Тебе плохо, мальчик мой! Ты
заболел?
ЧИКИТО:
Сейчас пройдёт… Голова закружилась.
МАЛЬВИНА:
Нет, ты болен! Я же вижу, тебя до сих
пор знобит. Сейчас мы измерим тебе
температуру. Где наш градусник?.. Вот
он! Ложись-ка! (Расстёгивает рубаху
Чикито).
ЧИКИТО:
Но…
МАЛЬВИНА:
Никаких «но»! Где там у тебя подмыш-
ка? (Рукою ищет под рубахой подмыш-
ку, потом ставит градусник.) Теперь
покажи язык. (Чикито мотает голо-
вой.) Сейчас же покажи язык, иначе
я высажу тебя из экипажа! (Чикито
высовывает язык.) Ну вот, молодец,
язычок в порядке… (Вздохнула.) Ты
почему такой упрямый, глупышка?
ЧИКИТО:
Я стеснялся…
МАЛЬВИНА:
Дурачок, я, конечно, знаю, что показы-
вать язык неприлично, но когда маль-
чик болен, всё становится приличным.
А теперь выпей вот это лекарство.
Смотри, я тоже пью его и совсем
не морщусь: открой рот… Умница!
(Закутывает Чикито в плед.) И спать,
спать…
ЧИКИТО:
Не уходи, Мальвина!
МАЛЬВИНА:
Я здесь, глупенький, спи. (Целует Чи-
кито.) Я спою тебе колыбельную.
Берёт руку Чикито в свою и, перебирая его пальцы, поёт.
Это не грудь, не спина и не котик Баюн;
Не голова, не живот —
Это маленький домик на самом краю.
А кто в этом доме живёт?
Ветер в поле свистит – сон зовёт свою дрёму,
А дрёма не слышит – всё бродит по дому.
Этот пальчик добрый самый,
Этот пальчик – пальчик мама,
Мама летом и зимой
Всех детей зовёт домой.
Старший наверху живёт,
Он приказы отдаёт;
Говорит: «Пойди сюда»,
«Выйди вон» иль «никогда»!
Средний братец – следопыт;
Знает что и где болит.
Он следит до старости,
Чтоб не сбились мы с пути.
Младшего мы не забыли,
Он любимый самый мой,
Слышит, как растёт всё или
Солнце шепчется с луной.
Ну, а это кто такой —
То ли свой, то ли чужой?
То ли ветка, то ль сучок,
То ль хитрец, то ль дурачок?
Он пришёл с той стороны,
Где гуляют наши сны.
Он пришёл из тьмы ночей,
Он не твой, не мой – ничей.
Ветер в поле свистит – сон зовёт свою дрёму,
А дрёма не слышит – всё бродит по дому.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вот мы и приехали. Как быстро! Надо
будить Чикито. (Будит.) Это что тут
за соня завелась на моей подушке?
Это соня-Чикитоня! Вот какая сонная
драгоценность! Поднимайся, лентяй,
мы приехали. Просьба: провожающих
покинуть отъезжающих…
Я приехала домой —
До свиданья, мальчик мой!
Чикито надевает башмаки.
Ночь, лесная дорога; по дороге, декламируя стихи, шагает Чикито; по кустам вдоль дороги пробираются Буратино и Пьеро.
ЧИКИТО:
О, пощади! Зачем волшебство ласк и слов,
Зачем сей взгляд, зачем сей вздох глубокий,
Зачем скользит небережно покров
С плеч белых и с груди высокой?
О, пощади! Я гибну без того,
Я замираю, я немею
При лёгком шорохе прихода твоего;
Я, звуку слов твоих внимая, цепенею;
Но ты вошла… и дрожь любви,
И смерть, и жизнь, и бешенство желанья
Бегут по вспыхнувшей крови,
И разрывается дыханье!
С тобой летят, летят часы,
Язык безмолвствует… одни мечты и грёзы,
И мука сладкая, и восхищенья слёзы…
И взор впился в твои красы,
Как жадная пчела в листок весенней розы.[3]
Буратино и Пьеро в кустах.
БУРАТИНО:
Ты слышишь, Пьеро? В твоём полку
прибыло! Наш Стихито тоже сбрендил
от любви и теперь, как и ты, брендит
стихами.
ПЬЕРО:
Я не знаю этого автора – интересный
поэт…
БУРАТИНО:
А давай разыграем его! У тебя не най-
дётся в карманах какой-нибудь маски
или платка, словом, чего-нибудь, чтобы
скрыть мой нос?
ПЬЕРО:
Твой нос, мой милый,
Сокроет лишь могила.
БУРАТИНО:
Кончай занудствовать, у тебя в карма-
нах, я знаю, всегда полно всякой дряни.
Давай-ка, пошарь там, Пьерито.
Пьеро достаёт огромный красный нос картошкой с очками.
ПЬЕРО:
Это годится?
БУРАТИНО:
То что надо! Почти как у моего крёст-
ного Джузеппе.
Напяливает нос, выходит из кустов, преграждая дорогу Чикито.
Эй, парень, выпить не найдётся?