Здесь под окошком твоим
Мысли твои воплощать
Будем теперь сообща!
Везде, куда ни брошу взор,
Полотнища чудных побед,
И чуждый смех, и чуждый вздор —
Великий строй великих бед.
Фальшивой общности билет
Высокопарно нас зовёт
В грядущий чопорный поход,
Где каждый новый поворот
И каждый шаг – большой секрет.
В кошмарах слишком уж живых
Под бубен разудалой тризны
Вдруг жизни несомненный признак —
Как голос Маши Петровых —
Прилив объятий, слёз твоих…
И слышу чудищ смертный храп
И дрожь когтей ещё живых
На звёздах отсечённых лап.
По мёрзлой дороге
бежал мексиканец
без сомбреро.
Пост у нас сегодня строгий.
Я обед себе варил,
Телевизор не гасил…
Долго-долго мне о Боге
Добрый зомби говорил.
За открытым окном дождь отшумел.
Спор наш иссяк. Резиновый бог
Автомобилей лижет наш слух.
Вечереет. В землю уходят
Ручьи крыш, капли листьев
И запахи дня. В летней беседе
Не слышно ни звука зимы.
Дом, крыльцо, ступеньки в сад;
Галки стонут и кричат.
Сучья голые торчат;
Рёбра чёрные оград
Вспоминают листопад…
Облака бегут назад.
Крики детворы, лай собак,
Белой тишины медленный налёт,
Чёрная вода и пушистый лёд,
Торопливый женский шаг —
Всё к утру покроет белый стяг.
На улице тепло, как дома,
Весенний позабытый свет.
Выходит девушка из дома,
Впервые нацепив берет.
Идёт, плывёт, во рту ириска
(Целует солнце ей глаза),
В кармане комкает… записку.
Зима уходит, как гроза.
Вода-водичка!
Умой моё личико,
Раствори горести,
Смой с меня болести,
Напои силой,
Слей с моей милой…
Мама Вода,
Будь со мною всегда!
Ой, река, моя реченька!
Ты струишься далеченько —
По корням, по песочечку.
Нет покоя нисколечко…
На волнах твоих месяц качается,
Берег с берегом не встречается.
В ветре над рекой
Запах костра.
Кто там
Пусть кипяток пылинки склеит,
Ты у окошка посиди.
Когда он землю дико вспенит
До самых облаков, следи,
Как тишина коричневеет.
Миллионами бензинных взрывов,
Резиновым шипеньем шин,
Судьбам бросая быстрый вызов,
Мелькает карусель машин.
Ошпаренная лавою асфальта,
Сквозь щели скверов дыбится земля;
И засевают ватою поля базальта
Её испуганные тополя.
Не сплю. Сугробом смятая постель
И тополиная за окнами метель.
– Скажи мне, душенька,
Как жизнь ты провела?
Ты человеком, кажется, была?
– Отстань, крылатый ты чудак…
Не знаю! Может, и не помню…
Да это и не выразить никак.
Как вспомнить озабоченному корню,
Какого цвета плыли облака?!
… Сперва родился сам не свой,
За всё хватался, хвастался и вот
Нечаянно окончился живот,
И я опять беседую с тобой —
Как прежде – глупый и пустой:
Ни памяти, ни страха, ни забот…
Ой, заболтались, Господин зовёт!
Осенняя луна за облаками;
Не сплю, и кошка у окна сидит…
Здесь остров света, и меж нами
За думой дума прошумит.
Под лампою, в её настольном свете,
Я царствую, держава спит.
«Скажи, пушистый мой свидетель,
Что за стеклом во тьме горит?
Сквозь частоколы отражений
Что там мелькает? Что свистит?..» —
«Наш остров – яркий лист осенний —
Уже сорвался и летит!..»
Еду с кладбища.
Ели вершинами
Шарят в бездне небесной.
Кончился лес,
Ни на что не похожа,
Открылася даль.
Кто-то упорно
Хочет представить мне облака
В виде стаи
Пухлых птиц
С небывалыми шеями…
С телом покончили только что,
Душа отлетела —
Ни адреса, ни телефона,
Ни имени…
Всё оставляет свой след:
Скажешь «да», скажешь «нет»,
Промолчишь и уйдёшь в свой кабинет —
Твой кричащий иль молчаливый портрет
Везде: тень на стене,
В пляске пылинок – эхо дыханья…
И там, где не слышно ни зги,
Твои шаги
Сотрясают мирозданье!
Я русло твоих и других
Шагов,
Я веду тебя меж моих
Берегов;
Нет начала мне, нет конца,
Пока есть ходоки,
И от каждого, от крыльца
Вытекают шаги моей реки.
Чтобы разжечь в лесу костёр,
Упорно трудятся туристы
Над хворостом порою мглистой.
Над ними влажный лес простёр
Своё прохладное молчанье;
И каждый, затая дыханье,
Следит рождение огня…
Вот наконец горит, свершилось,
Незримое сюда пробилось,
Трещит меж ним и мной броня;
Шипят и пенятся предметы,
Спеша в обитель ту из этой,
И брешь отверстая гудит.
И вихрь нездешнего дыханья
Срывает формы мирозданья,
Поёт, танцует и кадит…
Твой лес в тебе. Когда ты в нём,
Будь осторожнее с огнём.
Разговор
Бесконечный ведёт всё живое,
Вечный спор
Каждого с каждым и с самим собою.
Это старинный способ общенья,
Только бы слушать хватало терпенья.
Я – твой слух, твоя тишина,
Сон разговора и тайна сна.
Когда ты во мне, говорю с тобой
Своей тишиной.
Если оденешься ты в молчанье,
Я приглашу тебя на свиданье
Со всем живым
И даже с самим…
В неизвестности
Есть глубина.
От поверхности
До самого дна
Всё в капле всего отражается.
Мир сужается и расширяется,
Скользя анфиладами
От окна
До окна.
Обряжается, проникая взглядами
В глубину —
Разряжается,
Отходя ко сну,
Погружается
В сновидений страну.
Я твоя глубина.
Тебя унесёт моя нежная, любая волна
Туда, где сбываются все надежды.
Беги же, беги, как я бегу,
Оставляя на берегу
Все одежды.
Если имеется нечто,
Стало быть, есть НИЧТО.
Всё более или менее
Недолговечно —
НИЧТО
Неизменно всегда.
Ослепительная звезда,
Восходящая с запада,
НИЧТО —
Полчища её лучей
Отворяют все клапаны
Пустоты вещей.
НИЧТО:
«Я тоненький листик твоей темноты,
Маленький птенчик
Из стаи тьмы;
Мои перья окрашены в цвет высоты,
Приручи меня!
Мы
Помчимся в НИЧТО,
Куда каждую осень
Всё улетает.
Смотри:
Этот причудливый мир
Медленно тает,
Ручейками сбегая
В НИЧТО».
Ночь приоткрыла свой альков,
Загнувши штору облаков,
И льётся свет с той стороны
Через отверстие Луны.
Лес тает, всё слышней слышны
Качели тёмной тишины…
А ты, бессмертием дыша,
Чего боишься ты, душа?
Бедные, белые дни!
Вас, как стадо овец,
Босоногие всадники
В дымную степь увели.
Их бесстрастные грубые крики
Вместе с криками птиц
Клубочком свернулись вдали.
Треск и шёпот, все шорохи ночи,
Зелёно-оранжевый медленный свет,
Ослепительно жадные чьи это очи
Оставляют чернеющий след?
Искры зорь, золотые завесы,
Медленный свист, барабанов пальба —
Это танец костров, танец памяти леса,
Его отпевает печная труба.
Последний малиновый блик
Сокрылся в изгибах золы,
В окне за геранью возник
Малиновый лик зари.
Песни запамятных лет
Свиданья миг не торопите,