С водительского сиденья вдруг раздался громкий храп, и по лицу девочки пробежал испуг. «Не бойся, — сказала Алиса, — это папа».
— Девочка плохо спала, — сказала Алиса и посмотрела на Ника. — Она не засыпала, пока мы не начинали ехать.
Ник машинально кидал в рот еду и смотрел прямо перед собой.
Алиса посмотрела на Мадисон и моргнула. Злая, непонятная девчонка за столом и была той малышкой. Та девочка, что улыбалась в машине, была Орехом.
— Мы ездили всю ночь, — сказала Алиса Мадисон. — Стоило нам остановиться, ты начинала плакать во все горло.
— Знаю. — Мадисон снова помрачнела. — Вы везли меня до самого Манли, потом остановились на парковке, мы все вместе заснули прямо в машине, потом ты принесла меня на пляж, и там я первый раз повернулась на животик. Вот так вот.
— Да! — взволнованно произнесла Алиса. — Ты перевернулась на коврике для пикника! Мы взяли тогда кофе из того кафе под синим навесом. А еще тосты с ветчиной и сэндвичи с сыром.
Все было и как будто вчера, и как будто миллион лет назад.
— Мне было восемь недель, а я уже могла проспать всю ночь, — встряла Оливия. — Правда, мама? Я была чемпионкой по сну!
— Подожди, подожди… — сказала Алиса, поднимая руку и стараясь сосредоточиться.
Она ясно вспоминала то утро. Полосатый костюм девочки. Щетина и красные глаза Ника. Резкие крики чайки, особенно белой на фоне очень синего неба. Они так устали, что в голове было пусто. По крови бежал живительный кофеин. Они были родителями. Их переполняло ощущение чуда и ужаса, восторга и усталости оттого, что они — родители.
— Мама! — заныла Оливия.
Если она вспомнила тот день, значит может вспомнить и все то, что было, когда родилась Мадисон. И то, что было до того дня, когда Ник собрал вещи и ушел.
— Мама… — повторила Оливия.
Да замолчи же ты наконец! Она будто шла ощупью, но ничего другого ей не оставалось.
У нее только и было что то утро.
— Но Ник… — начала она.
— Что? — хмуро, раздраженно откликнулся он.
Она и правда ему не нравилась. Не то чтобы он ее больше не любил. Она ему даже не нравилась.
— Мы были так счастливы.
Три часа ночи.
Привет, Дж. Бен куда-то укатил. Где он, я понятия не имею.
Как же я устала!
О! Ты замечал, что, если какое-нибудь слово повторять много раз подряд, его звук начинает казаться по-настоящему противным?
К примеру, возьмем хотя бы… ну, я не знаю… БЕСПЛОДИЕ.
Бесплодие. Бесплодие. Бесплодие. Бесплодие.
Неудобное, заковыристое, отвратительное слово. Замучишься слоги считать.
Так вот, Джереми, мой милый врач (как сказала бы Оливия), я утверждаю, что если думать о чем-нибудь слишком долго, то данный предмет тебе опротивеет и потеряет всякий смысл. Я так много лет думала о том, как стать матерью, что само понятие материнства опротивело мне донельзя. Я хотела этого, хотела, хотела… А теперь вовсе не уверена, хотела ли именно этого.
Посмотри на Алису с Ником. До того как у них появились дети, они жили очень счастливо. Само собой, детей они любят, но, положа руку на сердце, растить детей — это адский труд. Это совсем не значит сюсюкаться с малышами. Малыши — это ненадолго. Потом они вырастают. Вырастают и становятся детьми, которые вовсе не всегда так уж милы.
В раннем детстве Мадисон была настоящей красоткой. Мы просто налюбоваться на нее не могли. Но сегодняшняя Мадисон — это же совсем другой человек. Она — истинная фурия, очень непонятная, рядом с ней чувствуешь себя просто идиоткой. Да, Джереми, представь себе! Девятилетняя девчонка вполне способна меня взбесить. Не правда ли, это убедительное доказательство эмоциональной незрелости?
Том имел привычку утыкаться лицом мне в шею, а теперь он уворачивается, стоит мне лишь попытаться прикоснуться к нему. Он во всех подробностях может рассказать сюжет любого телешоу. Это достает. Иногда я даже думаю о своем, пока он мелет без остановки.
А Оливия пока еще хороша, но она прекрасно умеет манипулировать людьми. Иногда возникает ощущение, что она вполне сознательно использует свою хитрость.
А драки! Видел бы ты, как они дерутся! Это нечто!
Вот видишь. Я просто жуткая тетка. Отпускаю шпильки в адрес трех красивых ребятишек, которых вижу-то сейчас редко. И какая из меня вышла бы мать? Ужас, а не мать. Не исключаю, что даже жестокая. У меня бы забрали детей и отдали кому-нибудь. Какой-нибудь бесплодной женщине.
Знаешь, Джереми, когда Оливия еще только начинала ходить, я как-то просидела с ней целый день. Алиса с Джиной были на каком-то школьном мероприятии. Оливия вела себя превосходно и была такая милая, просто могла бы выиграть детский конкурс красоты, но, знаешь, к концу дня у меня просто челюсти сводило от скуки! Потому что я только и делала, что талдычила: «не трогай», «да-да», «смотри, какая яркая лампочка!».
Скучно. Тяжело. Чуть раздражает. Я была просто счастлива вручить ее Алисе, когда она вернулась домой. Я летала как перышко.
Вот почему так? Все как ненормальные носятся с этим материнством, а мне стало скучно после единственного дня.
Втайне я всегда была уверена, что Анна-Мария, моя знакомая по «Бесплодным», стала бы ужасной матерью. Очень уж она нетерпелива и резка. Но, может быть, и обо мне все думают так же. Может, все мы стали бы ужасными матерями. Мать Бена, скорее всего, права, когда говорит, что «природа сама все знает». Природа знает, что я стала бы ужасной матерью. Стоит мне забеременеть, как природа решает: «Лучше этому ребенку вовсе не появиться на свет, чем расти с такой мамашей».
Вот ведь мать Бена тоже не могла иметь детей, и что? Ужасная получилась мать!
Мы не будем никого усыновлять, и точка.
Джереми, я больше не хочу становиться матерью.
Мать. Мать. Мать. Мать.
Рифмуется с «ломать». Жутко.
Не знаю даже, почему я плачу.
Знаете, ДорисизДалласа, я непонятно почему почувствовала, что обязана последовать вашему совету, и последовала! Я пригласила Джентльмена Икс на поздний ужин. Буду печь свой фирменный луково-сырный пирог.
Я не очень уверена, чего именно надеюсь достичь, но не могу больше выносить это. Меня жалеют все кому не лень. Дряхлые старухи советуют мне «держаться бодрее».
Вы спрашивали, как я разочаровалась в любви. Самая обычная дурацкая история. В начале войны я была влюблена в молодого человека по имени Пол. Я думала, что мы идем прямой дорогой к свадьбе. Его призвали в армию, и я пришла на вокзал, чтобы проводить его. Вторая его подруга решила сделать то же. Она до сих пор так и стоит у меня перед глазами. Хорошенькая брюнетка. Так он и встречался сразу с двумя — то с блондинкой, то с брюнеткой. Его это забавляло. Увидев нас вдвоем, он не придумал ничего лучшего, как расхохотаться. Ему показалось, что это очень смешно. Наверное, тогда я и лишилась чувства юмора.
Он умер в японском лагере для военнопленных. Бедный себялюбивый молодой красавец Пол. Какая потеря. Сколько сердец он так и не успел разбить.
Та, другая, благополучно это пережила. Она вышла замуж и родила шестерых детей. Я оказалась менее стойкой. Стоило молодому человеку проявить хоть малейший интерес, как он слышал от меня: «Спасибо, не надо». Может быть, я ошибалась, может быть, нет, но, насколько я заметила, семейная жизнь — вовсе не мед! Я не готовила обеды, не стирала рубашки, а главное — не слышала ни от одного мужчины, что мне делать! У меня была прекрасная впечатляющая карьера и множество путешествий. Неплохая получилась жизнь.
Супербабулька
Фрэнни, супружество — это благо. Но только если ты мужчина! Шучу. Ваш пост заставил меня призадуматься. В августе мы с Эдом отметим пятидесятилетие свадьбы. За эти полвека было много и хорошего, и печального. Трудно представить себе, как сложилась бы моя жизнь, пойди она по другому пути. Я, пожалуй, ничего не изменила бы в ней. Только, пожалуй, хотела бы, чтобы он был не таким прижимистым в денежных вопросах!
АБ74
Брак — это любовь. Любовь слепа. Следовательно, брак — институт для слепых. ХА-ХА-ХА-ХА-ХА! Такую шутку я всегда отпускаю на свадьбах. И всегда она оказывается удачной (сам я закоренелый холостяк).
Фрэнк Нири
Если бы только вы встретили своего человека! Может быть, моложе вас. Такого, который бы обращался с вами как с принцессой! Не стыжусь признаться, что плакал, представляя вас на том вокзале.
ДорисизДалласа
Очень рада узнать, что вы стараетесь наладить отношения с Иксом! Вы молодец! Держите нас в курсе! Кстати, вы пишете о своей жизни так, будто она закончилась. Фрэнни, я точно знаю: у вас впереди еще много долгих счастливых лет.
23
— Так-с. Ремни пристегнули? — спросила Алиса.
Рука слегка дрожала, поворачивая ключ в замке зажигания. Неужели она каждый день садилась за баранку этого гигантского автомобиля? Размером он был чуть ли не с трейлер. Кажется, такие и называются внедорожниками.
— Ты уверена, что завтра можешь сама отвезти их в школу? — спросил Ник накануне вечером, когда они уже прощались. — Если считаешь, что это рискованно, я лучше сам это сделаю.
Алисе очень хотелось ответить: «Конечно не смогу, идиот! Я ведь даже не знаю, где школа». Но от каких-то ноток в голосе Ника у нее буквально встали дыбом волосы, и она ощутила сильное, странно-знакомое чувство, похожее на… ярость? Теперь он всегда обращался к ней с издевкой. В голове у нее настырно запищал голос: Лицемер! Хочешь выставить меня плохой матерью!
— Смогу, — ответила она вслух.
Он досадливо, по-новому вздохнул, а она смотрела в окно, как он идет к своей блестящей машине, и чувствовала нечто вроде облегчения. И думала: «Ну почему ты не идешь со мной в постель?»
Трое ее детей разместились на заднем сиденье. Настроение у них было — хуже некуда. Если бы о детях можно было сказать, что накануне они хорошо посидели, то сегодня они словно бы мучились от жуткого п