Одна из лучших лекций, которую я когда-либо посещал, была прочитана много лет назад на встрече Общества по изучению поведения животных. Тема была похожа на одну из «Просто сказок» Редьярда Киплинга. Исследование капюшонных древесниц[417], проведенное Рени Годар, изменило мои представления об уме крохотной птицы. При весе менее чем 14 граммов капюшонные древесницы обладают превосходными навигационными навыками. Те из них, кто выживает во время ежегодной миграции между востоком Соединенных Штатов Америки и Центральной Америкой, возвращаются на тот же самый небольшой участок леса, который они занимали в прошлом году. Там маленькие разноцветные эльфы вновь заявляют права на свои места жительства при помощи песен и активного патрулирования границ. Что особенно примечательно, Годар открыла, что самцы капюшонных древесниц из года в год узнают своих знакомых соседей[418]. Проигрывая индивидуальные песни этих соседей, она обнаружила, что птицы, живущие на определенной территории, терпели голоса самцов-соседей ровно до тех пор, пока они доносились с известных местоположений на территориях определенных самцов. Однако если она перемещала громкоговоритель и передавала те же самые крики с другой стороны занимаемой птицей территории, ее хозяин приходил в возбуждение. Представьте, что ваш сосед за стенкой неожиданно окликнул бы вас из дома на противоположной стороне улицы.
Способность узнавать песню конкретной особи после восьмимесячного перерыва, да еще и ассоциируя ее с определенным местоположением, – весьма примечательная способность для такого крохотного существа. И вы могли бы задаваться вопросом о том, какое отношение она имеет к рыбам. Встречайте: Stegastes planifrons.
Помацентровые объединяют около 400 видов мелких разноцветных рыб, обитающих в тропических водах Атлантики и Индо-Пацифики. Они включают амфиприонов (рыб-клоунов), ставших знаменитыми благодаря мультфильму «В поисках Немо». Помацентровые, по контрасту с их названием[419], известны бесстрашием при защите своего обиталища на рифе. Много раз, ныряя на рифах в Пуэрто-Рико, я видел, как желтохвостые хризиптеры (Chrysiptera parasema) выскакивают из своих ниш, чтобы отогнать рыб большего размера, которые подплыли к ним слишком близко.
Итак, может ли Stegastes planifrons узнавать своего соседа, как это могут делать капюшонные древесницы Рени Годар? За несколько лет до того, как Годар изучала древесниц, Рональд Трешер проводил исследование рыб, посвященное этому вопросу. В то время Трешер был студентом докторантуры по океанологии в Университете Майами и хотел поработать со стегастесами, живущими на рифах у побережья Панамы. Трешер придумал простой и эффективный метод сравнения реакции территориальной особи стегастеса на имитацию вторжений других стегастесов[420]. Вначале он идентифицировал хозяев территории, затем поймал стегастеса-«соседа», у владений которого была общая граница с хозяином территории, и стегастеса-«чужака», чей «дом родной» находился как минимум на расстоянии 15 метров. Далее он поместил «соседа» в одну прозрачную бутыль объемом 28 литров, а «чужака» – в другую. Наконец, держа по бутыли в каждой руке и начав движение с территории соседней рыбы, он начал медленно передвигать две бутыли к территории, занятой рыбой-хозяином.
Трешер проводил как минимум пятнадцать серий демонстраций для различных самцов стегастесов, отмечая, в какой точке хозяин территории начинал нападать и нападал ли он на двух невольных пришельцев по-разному. Он также демонстрировал стегастесам – хозяевам территорий пары из двух иных видов: близкородственного Stegastes adustus[421] из того же самого рода, и менее родственного вида – синего хирурга (Acanthurus coeruleus).
Ответ на демонстрацию у рассаженных по бутылям незнакомцев и соседей разительно различался. Хозяева территории энергично нападали на чужаков, тараня бутыль и пытаясь укусить их через преграду. Напротив, они практически игнорировали рыбу-«соседа» в находящейся рядом бутыли. Когда хозяевам территории представляли пары другого вида стегастесов или пары рыб-хирургов, они не различали соседей и «несоседей» у рыб других видов.
Параллельно проводимые эксперименты Трешера установили, что эти помацентровые рыбы узнавали своих соседей по размерам, а особенно – по едва заметным различиям в характере окраски. Все рыбы были заботливо возвращены в свои родные места, где им, хочется надеяться, удалось вернуть свои законные владения на рифе.
С тех пор еще никто не проверял, могут ли стегастесы помнить своих соседей после длительного отсутствия, как капюшонные древесницы. Возможно, им этого не нужно, потому что они – оседлый вид. Но я бы не удивился, окажись они на это способны.
Подобно стегастесам, некоторые самцы зеленой шишколобой рыбы-попугая (Bolbometopon muricatum) также территориальны. Получившие свое название за похожий на шишку костный вырост на лбу, эти великаны рифа вырастают до полутора метров в длину и до 75 килограммов веса. Во время споров за территорию пара самцов плывет друг на друга с расстояния нескольких метров, и их лбы с громким звуком ударяются друг о друга, когда рыбы сталкиваются[422]. Поведение напоминает бодание головами у баранов-толсторогов и служит похожим целям. Два самца раз за разом принимают боевую стойку и бодаются головами, пока одна рыба из пары не откажется драться и не уплывет. Хотя эти ритуализованные состязания включают элемент насилия и явно не лишены риска, они в целом предотвращают причинение серьезного ущерба или смерти, позволяя тем самым победителю сохранить свою сферу влияния, а побежденному – рискнуть и отправиться поискать лучшей доли. Травмированные в сражениях ветераны могут щеголять вмятинами на лбах, которые со временем становятся белыми, потому что на них разрушаются чешуя и кожа. Как ни странно, но бодание головами у шишколобых рыб-попугаев (или, если уж на то пошло, у морских рыб вообще) было заснято лишь в 2012 году. Согласно предположениям ученых, причиной того, что нам не удавалось заметить подобное поведение, могло быть то, что эти рыбы встречаются все реже. Поскольку шишколобых рыб-попугаев из-за перелова осталось не так много[423], у них может оказаться меньше конкурентов, с которыми можно вести сражение.
Индивидуальное узнавание и конкурентные состязания указывают на другое качество, которое можно обнаружить в обществе: на индивидуальность. Она хорошо выражена у многих наземных животных. А как насчет рыб?[424]
Несколько лет назад я заказал еду навынос в азиатском ресторане по соседству. В ожидании еды я начал бродить у входа, где находился аквариум, в котором жили три гарибальди[425]. Гарибальди – это обитающая в Тихом океане ярко-красная рыба около 20 сантиметров в длину, названная по имени Джузеппе Гарибальди, итальянского военного и политического деятеля, чьи последователи часто носили характерные ярко-оранжевые или красные рубашки. Постоянный дом этих трех рыб в ресторане – аквариум с искусственной скалой, парой пластмассовых растений и слоем разноцветных камешков на дне – был пустынным и однообразным по сравнению с родными рифовыми местообитаниями, где они могут прожить до пятнадцати лет.
По мере того как я наблюдал за гарибальди на протяжении нескольких отдельных визитов, три случайные красные рыбы превратились в трех отдельных индивидуумов – социальные единицы со своими типами поведения. Одна из двух более крупных рыб всегда держалась обособленно; я всегда видел ее с одной стороны аквариума вдалеке от камней на другом конце, где в основном плавали две другие особи, на расстоянии около метра. Я видел позы и взаимодействия, которые выражали покорность, самоутверждение и нежность. Однажды одиночка и рыба из пары устроили поединок близ середины аквариума: каждая из рыб делала короткие выпады в сторону другой. В ход пошли легкие толчки и щипки, но не более. В другом случае одна рыба из пары плавала на боку у дна, а в это время другая нежно тыкала ртом в ее тело. В дикой природе самцы гарибальди очищают гнездовой участок для своих брачных партнерш. Я не раз замечал коническое углубление в синем гравии, который устилал дно аквариума, поэтому думаю, что эти рыбы чувствовали потребность в устройстве гнезда. Самцы гарибальди строго территориальны и иногда щиплют ныряльщиков, заплывающих на территорию их гнезда. Я предполагаю, что это трио было брачной парой и вторым самцом. Гарибальди принадлежат к многочисленным видам рыб, которые умеют менять пол в разное время на протяжении своего жизненного цикла. Я наблюдал за этими рыбами в общей сложности всего лишь тридцать минут – крохотный фрагмент от полной картины их жизни. Но за это время я стал свидетелем того, что навсегда осталось со мной. Я понял, что наблюдал не просто трех случайных рыб, а трех индивидуумов, ведущих самостоятельную, независимую жизнь. Они находились там в течение примерно четырех лет; но однажды я вернулся в ресторан и увидел, что они пропали – их сменили несколько рыб меньшего размера и другого вида. Те три гарибальди во всех отношениях и с любой точки зрения были личностями со своей индивидуальностью. Похоже, что это справедливо в отношении всех рыб – будь то скромная сельдь, морской лещ в аквариуме на китайском продуктовом рынке или рифовая акула по имени Бабушка. Если вы послушаете, как говорит о Бабушке Кристина Зенато, то поймете, что она наделяет индивидуальностью того, о ком заботится: «У нее мягкий характер, и она подплывает ко мне, желая, чтобы ее поласкали и потрогали. Обычно она очень сильно хочет приблизиться ко мне. Даже когда рядом находится еще кто-нибудь с пищей, а я – на некотором расстоянии в стороне, она вначале приблизится ко мне, а не к кому-то другому. Иногда, когда я позволяю ей уйти, она быстро разворачивается и возвращается ко мне на колени».