[678], предшествующее потере чувствительности, что вызывает иллюзию, будто страдание прекратилось, когда оно еще продолжается. Смерть на льду не считается щадящей, потому что продлевает процесс удушения. При комнатной температуре взрослому лососю нужно около двух с половиной минут, чтобы потерять сознание, и одиннадцать минут, прежде чем прекратятся все движения, тогда как при температуре, близкой к точке замерзания, это продолжается гораздо дольше: больше девяти минут и более трех часов соответственно.
Если убивать выращенных в неволе рыб – это чуть лучше, чем убивать диких, то фермеры-рыбоводы как минимум знают, кого ловят. В дикой природе рыбаки не ловят исключительно то, что планируют поймать; сетям и крючкам все равно, кого они ловят. Нежелательные рыбы и другие животные, случайно пойманные в ходе погони за целевым видом промысла, называются «прилов». В коммерческом рыболовстве в прилов попадают все шесть видов морских черепах, множество морских птиц, в том числе альбатросы, олуши, водорезы, гагарки и буревестники, практически все виды дельфинов и китов, бесчисленные беспозвоночные, живые кораллы и конечно же огромный спектр видов рыб. Поскольку они – нецелевые, их обычно выбрасывают.
Прилов – это обычное, совсем обычное дело. Оценки того, сколько морских существ мы выбрасываем обратно в море как нежелательные отходы, сильно разнятся, но в любом случае ошеломляют. Просто попытайтесь представить себе весящую 90 000 тонн кучу морских существ, в большинстве своем мертвых. И это – ежедневный прилов, который мы выбрасываем за ненадобностью[679].
По данным Департамента рыбного хозяйства и аквакультуры Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН (ФАО), ежегодные мировые показатели прилова упали с примерно 29 миллионов тонн в 1980-е до 7 миллионов тонн к 2001 году[680]. Некоторую роль в этом могли сыграть более избирательные методы и усовершенствованные правила рыболовства, направленные на снижение прилова. Но это обманчивая тенденция. Оценки от 1994 и 2005 годов, которые, казалось бы, демонстрируют снижение, нельзя сравнить с достаточной степенью надежности, потому что они были рассчитаны совершенно по-разному. Кроме того, поскольку снизилась численность целевых видов, рыбаки просто сохраняли больше того, что раньше выбрасывалось за борт. Существ с более низкой ценностью, ранее выбрасывавшихся как мусор, сохраняют для питания людям или животным[681]. Именно по этой причине квартет аналитиков дикой природы, главным образом из Всемирного фонда дикой природы, предложил расширить определение прилова, чтобы включить в него «неконтролируемый» прилов – нецелевые виды, которые, несмотря на это, сохраняются, но для которых не существует плана рационального использования. Согласно этому определению, прилов в настоящее время составляет 40 % от общемирового объема вылова рыбы[682].
Некоторые виды морского промысла более расточительны, чем другие. Печальнее всего знаменит своим количеством прилова промысел креветок. Поскольку креветки живут возле дна, их лов включает использование тралов, с которыми мы уже встречались раньше. Соотношения веса нежелательной рыбы и креветок составляет в среднем от 1:1 до 3:1 для промысла креветок на юго-востоке США[683]. В целом в прилове на траулерах-креветколовах США было зарегистрировано 105 видов рыб[684].
У прилова есть коварные родичи – сети-призраки. Рыбацкие флотилии выбрасывают или теряют бесчисленное множество километров дрифтерных сетей из синтетических волокон и донных жаберных сетей ежегодно[685] – в общей сложности примерно 640 000 тонн брошенных орудий лова, согласно недавнему анализу Всемирного фонда дикой природы. Эта призрачная угроза свободно дрейфует и продолжает ловить животных.
Основные жертвы – дельфины, тюлени, морские птицы и морские черепахи – становятся приманкой для других морских обитателей; некоторые из них также попадаются в ловушку, пока наконец под общим весом всех трупов сеть не погружается на морское дно.
Делается ли хоть что-нибудь, чтобы справиться с проблемами прилова и сетей-призраков? Да, и в этом удалось добиться некоторого прогресса. Принятие Акта по защите морских млекопитающих в 1972 году помогло сократить ежегодную смертность дельфинов в ходе промысла тунца в США с приблизительно полумиллиона до 20 000 голов. Дальнейшие меры в итоге привели к снижению смертности дельфинов примерно до 3000 в год к середине 1990-х годов[686]. Но популяции дельфинов не восстановились[687], и речь только о промысле в одной стране. Во всем мире каждый год около 300 000 дельфинов и других мелких китов все еще гибнет, запутываясь в рыболовных сетях, и они остаются главным убийцей мелких китообразных[688].
Похожая ситуация сложилась с морскими птицами. Наживленные ярусы и тросы (ваеры, как их называют на траулерах)[689] убивают около 100 000 альбатросов и буревестников в год. Затем в 2008 году британская некоммерческая организация «Рабочая группа по спасению альбатросов» (Albatross Task Force) в ходе экспериментальной проверки у берегов Южной Африки показала, что простая тактика привязывания розовых полос многоразового использования, которые, развеваясь, создают пугающий эффект, на ярусы и кабели (при затратах около двадцати двух долларов на судно) может сократить потери на 85 %. В соответствии с многосторонним соглашением по защите морских птиц открытого океана, такие простые устройства для отпугивания птиц в настоящее время рекомендуются для широкого применения во всей отрасли[690]. Но альбатросы все равно остаются в беде: семнадцать из двадцати двух видов считаются уязвимыми, находящимися под угрозой уничтожения или на грани такового, а остальные пять классифицируются Международным союзом охраны природы как «близкие к уязвимому положению».
По словам, часто приписываемым И. В. Сталину, «смерть одного человека – это смерть, а смерть миллионов – только статистика»[691]. Когда перед нами предстают астрономические цифры, отражающие число животных, ставших жертвами нашего разграбления океана, мы боремся за установление эмоциональной связи с ними. Но если нам придется взаимодействовать с любым из тех дельфинов, альбатросов или, если уж на то пошло, с любой из безымянных рыб, которых влекут на смерть, мы должны узнать их как личностей. Они должны стать «кем-то», а не «чем-то».
Есть и другие способы понапрасну изводить морских обитателей. Добро пожаловать в мир охоты за акульими плавниками! Практика включает ловлю акул и отрезание их плавников, чтобы использовать их для супа, ценящегося в Китае и других местах Азии как деликатес.
Отрезание плавников акулам – занятие в равной степени жестокое и выгодное. Поскольку иметь дело с крупными, мускулистыми и острозубыми животными на скользкой палубе судна – опасная работа, убой их добавляет определенную долю риска. Поэтому из соображений скорости и «эффективности» рыбаки обычно отрезают у акулы плавники и бросают все еще живую рыбу (называя ее «бревном») за борт – умирать от потери крови, удушья или давления воды, потому что рыба без плавника медленно погружается в пучину.
Айрис Хо совместно с Международным гуманным обществом[692], в Вашингтоне, округ Колумбия, входит в постоянно растущее число активистов, борющихся за прекращение торговли акульими плавниками. Выросшая на Tайване, Хо не понаслышке знала о супе из акульих плавников еще до того, как занялась защитой животных. Веками акульи плавники были редкой блажью, доступной в основном императорам, и лишь в 1960-е годы прогресс в технологиях лова сделал их доступными более широкому классу потребителей. К 2011 году ежегодно уничтожалось ради плавников 26–73 миллионов акул.
В эру усиления пропаганды защиты животных и океана, которой способствует быстрое распространение информации через интернет, прекращение добычи акул ради плавников стало резонансным делом. Возглавляемая знаменитостями кампания милосердия WildAid получила поддержку со стороны Джеки Чана, Дэвида Бэкхема и звезды баскетбола Яо Мина. Уважаемый в своем родном Китае, Яо появляется в социальной рекламе, отказываясь от супа из акульих плавников, предлагаемого в ресторане, и убеждает других сделать то же самое. Международное гуманное общество сосредоточило свои усилия на кампаниях по привлечению внимания населения к этой проблеме, и маховик раскрутился. Китайские студенты разработали кампании, призванные повысить общественную осведомленность о проблеме. Один магазин Volmart в крупнейшем городе Китая демонстрировал фильм об акулах на телеэкранах в помещении магазина, а также спонсировал обязательства товарооборота «без акульих плавников». Как часть кампании по противодействию расточительности, китайское правительство сделало программное заявление против подачи блюд из акульих плавников на официальных мероприятиях.
Эти кампании возымели действие. WildAid сообщает, что в течение трех последних лет 85 % опрошенных китайских потребителей отказались от супа из акульих плавников. С конца 2014 года продажи акульих плавников сократились на 82 % в Гуанчжоу, который заменил Гонконг как центр торговли акульими плавниками в Китае; а два года спустя розничные и оптовые цены упали на 47 и 57 % соответственно. Многие коммерческие авиалинии прекратили перевозки акульих плавников, а гостиничные сети высшего класса убрали блюда из акульих плавников из меню.