Но еще до выступления Молотова был принят ряд совершенно секретных указов от имени Президиума Верховного Совета. В одном объявлялось о введении военного положения в отдельных союзных республиках и областях. Во втором обрисовалась процедура, в силу которой военное положение будет вводиться военными властями. Еще в одном учреждались военные трибуналы для слушания дел о нарушении военного положения и назначении приговоров, включая расстрел, за нарушение закона[492].
Тем временем ситуация на фронте продолжала ухудшаться. Несмотря на слухи, что Сталин сделался нетрудоспособным от шока немецкого нападения, 22 июня в 13.00 он уже выступил в качестве главнокомандующего, хотя по праву это была роль Тимошенко. Обеспокоенный, что фронтовые командиры не отвечают своим должностям, Сталин послал Жукова в Киев как «представителя верховного командования» — в ответ на просьбу первого секретаря ЦК КП(б) Украины Хрущева. Он также послал маршалов Шапошникова, Ворошилова и Кулика для инспектирования командующего Западным фронтом генерал-полковника Д.Г. Павлова. На вопрос Жукова, кто будет руководить Генеральным штабом в период его отсутствия, Сталин сказал: «Мы как-нибудь справимся». Послу отъезда Жукова Тимошенко, по настоянию Сталина, выпустил другую директиву с требованием начать наступление всеми тремя фронтами — действие, которое по мысли Сталина выбьет врага с советской территории. Неразумный приказ, отражающий полное непонимание обстановки на фронте, требовал от советских войск, которые отчаянно защищались, стараясь избежать окружения, подготовки к наступательным операциям. У них не было поддержки с воздуха, они находились под постоянными бомбардировками германской авиации, очень нуждались в горючем и боеприпасах. Атаки с воздуха уничтожали не только боевую технику, но и имевшиеся небольшие запасы медицинского оборудования, лекарств, перевязочные пункты, госпитали, причем войска испытывали и недостаток квалифицированного медицинского персонала для помощи толпам раненых.
К тому же, потеря опытных командиров на уровне бригад и дивизий из-за страшных сталинских «чисток» 1937–1938 годов, увеличивала количество жертв, когда вновь назначенные, но неопытные командиры тщетно пытались решить поставленные задачи. Из-за невозможности поставить необходимое количество грузовиков, тракторов и лошадей, указанных в мобилизационных планах, многие части испытывали критические нехватки в транспорте. Не удивительно, что наступление на Западном и Северо-западном направлениях катастрофически провалилось, еще более способствую скорейшему развалу этих направлений. Только на Юго-западном фронте контрнаступление бронетанковых сил имело некоторый успех[493].
Эти первые директивы были полумерами, притом — чересчур запоздалыми, чтобы повлиять на исход фронтовых баталий. 22 июня Президиум Верховного Совета своим Постановлением объявил мобилизацию на службу в ряде военных округов мужчин призывного возраста; этот шаг также должен был быть предпринят намного раньше. К 25 июня Вермахт продвинулся на 150 миль вдоль главных осей наступления, а удары авиации затруднили мобилизацию. Из-за того, что Люфтваффе продолжало уничтожать склады обмундирования, легкого вооружения и боевой техники, а также склады боеприпасов, пополнение не могло было быть должным образом экипированы. Новобранцев также было очень трудно доставить к местам службы. Железные дороги постоянно подвергались воздушным атакам. Главные и проселочные дороги были забиты гражданским населением из приграничных областей, которые в панике убегали из зоны боевых действий на восток — зачастую колоннами, которые растягивались на десятки километров. Военный транспорт, артиллерия и движущиеся подразделения Красной Армии, старающиеся быстрее идти к фронту, бывали заблокированы ими на целые часы. И все эти скопления людей безжалостно расстреливались немецкими самолетами[494].
Главные немецкие усилия были предприняты в зоне ответственности Группы армий «Центр», которой командовал фельдмаршал Федор фон Бок. С ее пятьюдесятью дивизиями, подкрепленными на флангах танковыми группами, это была самая крупная и самая мощная из трех армейских групп, введенных в действие по плану «Барбаросса». Ей противостоял Западный фронт под командованием Д.Г. Павлова, который во время гражданской войны в Испании был советником по бронетанковой технике. Хотя офицер РУ, который служил с Павловым в Испании, в письменной характеристике критиковал его личные качества и сомневался в его способностях военачальника, Павлов произвел хорошее впечатление на Сталина, и его назначили командующим Западным особым военным округом. Начиная с середины июня, он неоднократно просил разрешения занять оборонительные объекты во вновь построенных укрепрайонах. Однако такого разрешения он не получил[495].
Вечером 21 июня, накануне германского вторжения, Павлов был в Минске, в театре. Он был убежден успокоительными речами из Кремля, что немцы не намереваются начать войну, поэтому нападение было для него полным сюрпризом. Хотя отряды пограничников оказали ожесточенное сопротивление на границе, а фронтовая авиация старалась сохранить контроль в воздухе, Люфтваффе подавило их сопротивление. В первый день Западный фронт потерял 738 самолетов или 40 процентов всей авиации. Немцам удалось превзойти советских летчиков, а их машины оказались технически более совершенными.
Потрясенный такими потерями, командующий фронтовой авиацией генерал-лейтенант Колец, еще один ветеран испанской войны, покончил жизнь самоубийством. Начальник управления пропаганды фронта Д.А. Лестев сообщил: «В 17.00 22 июня Колец застрелился в своем кабинете. Подозреваемая причина самоубийства — трусость и потери, понесенные авиацией. Командование фронтовой авиацией принял на себя генерал-майор А.И. Таюрский». Между тем, около 2 часов утра 22 июня, перед германским вторжением, Колец и его заместитель Таюрский просили разрешения у Павлова, чтобы военно-воздушные силы были приведены в полную боевую готовность и рассредоточены по запасным аэродромам в соответствии с приказами Тимошенко[496].
Уничтожение воздушных сил на Западном фронте привело к еще одному трагическому эпизоду, показавшему, что эти войска были просто на готовы к сражению с Люфтваффе Геринга. Командир 9-й смешанной авиадивизии Западного фронта Сергей Черных, был так ошеломлен потерей большинства самолетов на земле, что сбежал. Позднее его обнаружили в Брянске и сразу же расстреляли[497].Проблемы Западного фронта были действительно катастрофическими, тем не менее, в Москве имели очень смутное представление о действительном положении дел. Так, 26 июня Сталин приказал Жукову уехать из Киева, направиться на Западный фронт и попытаться определить, что необходимо сделать. После того как Жуков провел три дня с руководителями войск фронта, он понял, что они потеряли контроль над ситуацией и не знают об условиях, в которых находятся их войска. Через несколько дней постоянных боев, в условиях непрерывного воздействия «Штука» ‹немецких пикирующих бомбардировщиков — прим. пер.›, 2-го воздушного флота, Западный фронт больше не представлял боеспособной силы.
Минск был оставлен 28 июня, а 30-го Сталин отстранил Павлова от руководства фронтом. Впоследствии он был арестован и обвинен как ответственный за потери, понесенные войсками фронта. 7 июля он подвергся допросу. Ордер № 378 от 6 июля 1941 года на арест Павлова был подписан заместителем начальника следственного отдела 3-го управления Наркомата обороны (военная контрразведка) Б.С. Павловским, завизирован Тимошенко и утвержден прокурором СССР Бочковым. В ордере указывалось на участие Павлова участие в антисоветском заговоре. Впоследствии, утверждая и подписывая смертный приговор Павлову, Сталин указал, что «нужно выбросить всю эту глупость о заговорщической деятельности. ‹…› Тогда всем фронтам из этого приговора будет понятно, что пораженческие настроения будут безжалостно караться». (Одно это утверждение Сталина делает очевидным, что он не только знал об арестах и пытках, но и понимал, что установившаяся практика обвинений в заговорах фабриковалась[498].)
Павлова на короткое время заменил А.И. Еременко, затем Тимошенко — с Мехлисом, в качестве члена Военного совета фронта. Почти сразу Тимошенко арестовал других членов командования фронта, как ответственных за катастрофу в Белоруссии[499].
Одной из причин гибельного поражения Западного фронта была слабость Северо-Западного фронта, образованного на базе Прибалтийского особого военного округа, заключавшего в себя все новоприобретенные Прибалтийские республики. Северо-Западному фронту противостояла германская армейская группировка Риттера фон Лееба. Она была усилена добавлением 3-й танковой группы «Север». Немцы были сильнее, чем советский Северо-Западный фронт в личном составе, артиллерии и танках. Количество самолетов обеих группировок было равным, но баланс был нарушен потерями, сразу же понесенными советской стороной. К тому же, командующий Северо-Западным фронтом Ф.И. Кузнецов был пассивным человеком с относительно небольшим опытом командования[500]. Он сменил Александра Локтионова, арестованного 19 июня. Локтионов командовал ВВС РККА, а затем стал первым командующим нового Прибалтийского особого военного округа[501].
8 июля, в рапорте, посланном Сталину военной контрразведкой, утверждалось, что «в первые несколько часов после нападения вражеской авиации, Кузнецов запрещал самолетам взлетать и уничтожать противника. 8 результате подразделения фронтовой авиации опоздали вступить в бой, а к тому времени значительная часть самолетов уже была уничтожена на земле». Рапорт заканчивался выводом, что «воздушные части ВВС Северо-Западного фронта неспособны к актив