Он в коматозе был, по ходу дела,
И лишь губами шлёпал невпопад.
И страх ему мозги терзал и тискал,
Коверкал и кривил его мурло,
Он понимал: стена здесь хоть и близко,
Но до расстрела дело не дошло.
«Да понял, всё, стою, — он чуть согнулся, –
Ты человек, я тоже человек!» –
Уже он окончательно очнулся
И вскинул наконец-то руки вверх.
Стажёр ворчал: «Ну что уже, получше
Пехоты не осталось среди вас?
Вообще-то ты легко ещё, голубчик,
Отделаться сумел на этот раз».
Без жертв пока. Все живы. Ну и чу́дно.
Да вот и, кстати, молод и удал,
На звук пальбы мгновенно, в три секунды,
Дежурный мент с вокзала прибежал.
И, машинально встречные считая
Трухлявые какие-то столбы,
Он скрёб затылок: «Ишь ты, мать честная,
Давно у нас тут не было стрельбы!
Он сверху наделён немалой властью,
И он свой лучший фокус провернул:
Железные браслеты на запястьях
Курьеру незаметно застегнул.
Его пробили быстро по учётам –
Судимость, где родился, срок, статья,
Немало, чёрт возьми, у них всего там
Нашлось насчёт житья его, бытья.
Он в банде — зам Ушастого, диспетчер,
Ну, и спецназ как будто заодно.
Во всесоюзном розыске, замечу,
Он был уже достаточно давно.
Он волком стал зубастым и матёрым,
Он десять лет держался на плаву,
Но по итогам встречи со стажёром
Отправлен был в наручниках в Москву.
Он сразу весь скукожился и сдулся,
Стал сморщенным и мелким, а стажёр
В столицу тем же вечером вернулся
И был к Потапу вызван на ковёр.
И он чеканил шаг в парадном марше,
Но перешёл на медленную рысь,
Когда ему мигнула секретарша:
«Там шторм двенадцать баллов. Берегись!»
Стажёр, павлином плавно выступая
И даже с ней чайку успев попить,
Вошёл к Потапу: «Здравия желаю!
Позвольте мне к докладу приступить!»
Потап сперва багровым стал, как свёкла,
Потом позеленел, как мох на мне,
И даже репродукция поблёкла
Про бурлаков на Волге на стене.
Какая-то оса вокруг летала,
Потап в неё графином запустил:
«Тебя тут только, сука, не хватало!
Ну как вы все достали, нету сил!
Вольно́ же вам, — он кверху палец по́днял, –
Дурацкие выписывать круги!
Но ведь в любом творении господнем
Должны же быть какие-то мозги!
И ты, стажёр, ведь я тебе долдонил:
Всего-то за курьером проследить
И сообщить о том, что он в вагоне,
И всё. И больше воду не мутить.
Там всё уже у вас в единый узел
Сплелось, когда он нож держал в руке.
Он их метает лучше всех в Союзе,
Там было всё у вас на волоске.
Ты в поезд прыгнул, плана не имея,
По ходу дела, тыква, не башка
У вас, у молодых, растёт из шеи,
Тебя ж могли зарезать, дурака!
Ну, как бы, ты нормальный, или кто ты?
Ну почему всё сразу враскосяк,
Вразнос пошло в твой первый день работы,
Ты книжек начитался или как?
Ты должен быть предельно осторожен,
А ты — балбес, безмозглый дикий зверь, –
На всю башку конкретно отморожен,
И что с тобою делать-то теперь?»
Он два часа орал, не унимался,
Железными зубами дребезжал:
«Ты кто вообще такой, откуда взялся?»,
А после руку так ему пожал,
Что у того зрачки аж потемнели:
«Спасибо, парень, если бы не ты,
То следствие бы наше еле-еле
Вот так среди унылой темноты
Катилось бы, как старая телега,
С колёсами, разбитыми в труху,
Уж сколько ты вокруг неё ни бегай.
И хрен бы нас кто понял наверху.
Ну всё, иди, — и бас его утробный
Глухим и тихим как-то сразу стал, –
Про ствол с боеприпасами подробней
Доложишь после, где ты его взял.
Тут особист уже, по ходу, трётся.
Подумай, что ты будешь ему петь
Насчёт ствола, а то ещё придётся
По двести восемнадцатой3 сидеть».
____________________________
3Ст. 218 УК РСФСР того времени — «Незаконное ношение… оружия…», довольно серьёзное преступление с реальными сроками лишения свободы.
Но лучше о весёлом. В нашей власти
Настроить мозг и душу на мажор,
Особенно когда тебе в финчасти
Вручают деньги, хоть ты и стажёр.
Ему червонец этот возместили,
Что он тогда всучил проводнику.
Мы, кстати, в тот же день его пропили,
Удав ещё кричал: «Ку-ка-ре-ку!»
Зачем? А потому что он проспорил,
Что результат вот-вот уже придёт,
Он думал, месяц, два ещё в дозоре,
Мы будем дохнуть, может, даже год.
Ему и не мечталось о сюрпризе,
Хоть красок он особо не сгущал,
А тут стажёр вдруг взял, да и приблизил
Тот ледоход, что Клещ нам обещал.
Да, прямо скажем, шумное такое
У нашего стажёра в первый день
Крещение случилось боевое,
Что долго ещё рожи набекрень
В застывшем виде были у начальства.
Потап три дня ходил с раскрытым ртом,
Что, кажется, бывало с ним нечасто,
Да никогда, но это всё потом.
Придирчивый мой критик сморщит рожу,
Мол, я не понимаю ничего!
Так ни один стажёр стрелять не может,
Да и откуда ствол-то у него?
Откуда? От верблюда! Я не знаю,
Верней, тогда не знал, сейчас скажу –
Тут линия сюжетная сквозная,
И я её в башке своей держу.
Стажёр был рад, что свой червонец промотал,
Он шёл домой и тихо-тихо бормотал:
«Любой расклад в бою реален и возможен.
Эй, вы! Не вам, а нам покатит фарт,
Не вы, а мы теперь ковбои, это факт,
Мы, как мустангов, вас отловим и стреножим!
Тринадцатая глава
Друзья, вы узнаете скоро,
Получите ясный сигнал,
Откуда был ствол у стажёра,
Когда он курьера догнал.
История, в общем, простая,
Тут долго тянуть не с руки.
Он вырос в предгорьях Алтая,
В сибирском селе у реки.
Он парнем был явно не хилым,
Мозги были тоже при нём
А звали его Михаилом,
Он запросто мог напролом
Без лишних пустых разговоров
С руками в карманах пойти
На пьяную злобную свору,
Возникшую вдруг на пути.
Я много чего вам о Мишке
Могу тут ещё рассказать.
Он в детстве кедровые шишки
Умел из рогатки сшибать,
Держал под подушкой двустволку,
С обрезом ходил по тайге, –
С оружием этого толка
Он был на короткой ноге.
Там те ещё были замашки:
Приставив приклад к животу,
Он запросто мог из мелкашки
Подбить комара на лету.
Да, мало известно в народе,
Что ствол — продолженье руки,
Обычный наш орган, навроде
Растущей из шеи башки.
Немного звучит странновато,
Но я бы тут спорить не стал,
Поскольку и сам я когда-то
Таёжные тропы топтал.
И Мишку пойму, как никто, я, –
Читатель мой, слушай сюда:
Оружие — это святое!
В лесу без него никуда!
Стажёр револьверное дуло
Поглаживал часто рукой,
Его к тренировкам тянуло,
Плевал он на тишь да покой.
Чем травы с полезным женьшенем
В корзинку ходить собирать,
Он больше любил по мишеням
В лесу на опушке стрелять.
Однажды медведь косолапый,
Такой же, как он, раздолбай,
Гуляя вблизи, тихой сапой
Подкрался к нему невзначай.
Усмешку недобрую пряча,
Он встал у него за спиной:
«Сейчас я тебя о…чу,
Чтоб мимо ходил, стороной!
А то что-то много людишек
В лесу стало нынче гулять
Ввиду сокровенных мыслишек
Малину мою пожирать!
Забудь, мол, подобную ересь,
И к мамке беги наутёк!»
А тот лишь присвистнул, не целясь,
И выстрелом шишку подсёк.
Она-то как раз и упала,
Медведю поставив фингал,
Когда он разинул хлебало
И зубы свои показал.
«Мишка косолапый
По лесу идёт,
Шишки собирает,
Песенку поёт.
Вот упала шишка
Прямо мишке в лоб,
Рассердился Мишка,
И ногою — топ!»
Мне кажется, это о Мишке,
Который в работе у нас
Не знал никогда передышки,
Придуман подобный рассказ,
Что в случае даже протеста
Поменьше бы надо борзеть,
Чтоб он понимал своё место,
Тот мишка, который медведь,
Какие к нему, супостату,
Предприняты будут шаги,
Забудь он ранжир свой и статус,
И кто тут хозяин тайги!
Вот так формулировал Мишка,
Наш будущий юный стажёр,
Свою эксклюзивную фишку,
Какой он ведёт разговор
С большим туповатым злодеем,
Что встал у него поперёк,
Мол, кое-чего мы умеем
Из серии жать на курок.
Мол, хлопотно будет не слишком
Любого из вас схоронить,
Уж если я выстрелом шишку
Умею на вас уронить.
Медведь тот умчался вприпрыжку,
Оврагами, в сторону, вбок,
Он главное понял, что Мишка –
Потомственный вольный стрелок,
Что Мишке прогнать его в шею
Не сможет никто помешать.
А Мишка уже посложнее
Задачи пытался решать.
Шутник, балагур и затейник,
Такой же элитный стрелок,
Двоюродный Мишкин брательник
Ему револьвер приволок.
«Привет тебе, друг мой, с поклоном, –
Он настежь раскрыл свою пасть, –
А как ты считаешь, слабо нам
В молекулу пулей попасть?»
Брательник был пьян, но не очень.
Ну что, мол, вперёд, Михаил!
И шутку его, между прочим,
Наш Мишка вполне оценил.
Хотя он и не был фанатом
Насчёт из ружья залепить
В мельчайший какой-нибудь атом
И пулей его расщепить,