Густав Климт. Портрет Адели Блох-Бауэр I. 1907 (135 миллионов долларов, в 2006 году при посредничестве нью-йоркского отделения «Кристи» продана галерее Neue, принадлежащей наследнику нью-йоркской косметической фирмы Рону Лаудеру);
Джаспер Джонс. Фальстарт. 1959 (80 миллионов долларов, в 2006 году частным образом продана Дэвидом Геффеном Анне и Кеннету Гриффин);
Винсент Ван Гог. Портрет молодой крестьянки. 1890 (80 миллионов долларов, в 2005 году частным образом продана Стивом Уинном);
Энди Уорхол. Бирюзовая Мэрилин. 1962 (80 миллионов долларов, в 2007 году частным образом продана Стефаном Эдисом Стивену А. Коэну).
Самые дорогие скульптуры,
проданные частным образом
Константин Бранкузи. Птица в пространстве. 1923 (38,5 миллиона долларов, реплика в 2000 году была продана при посредничестве нью-йоркского дилера Вивиан Горан коллекционеру из Сиэтла под девизом «Самая дорогая скульптура, когда-либо проданная на аукционе»).
Картины с самой высокой ценой
за квадратный сантиметр
Рафаэль Санти. Мадонна с гвоздиками. 1506–1507. 28 × 36 см (продана Ральфом Перси, 12-м герцогом графства Нортумберленд, Национальной галерее в Лондоне за беспошлинный эквивалент предложения в 35 миллионов долларов, поступившего от Музея Гетти).
Выставки современного искусства могут стать прекрасной иллюстрацией экономической концепции отрицательной цены. Каждому, кому хоть раз доводилось посещать коммерческие галереи, легко представить себе следующую игру: осматривая экспонаты, вы ходите по галерее со своим спутником / спутницей жизни, а потом спрашиваете его / ее: «Если бы мы вдруг выиграли в лотерею и могли выбрать здесь любую картину, чтобы повесить у себя дома, какую бы выбрал / выбрала ты?» (Отличный способ выяснить, совпадают ли ваши вкусы!) А теперь мысленно прикиньте, сколько вы готовы заплатить за то, чтобы никогда не видеть этого «лотерейного выигрыша» в своей гостиной. Собственно, в этом и состоит идея отрицательной цены, иными словами – «Сколько вы готовы заплатить за то, чтобы ваш сын-подросток не делал на лбу татуировку дракона?».
Примерно тем же вопросом – «Сколько я бы отдал, чтоб не смотреть на это?» – невольно задаешься, рассматривая некоторые экспонаты выставки «Америка сегодня», отдельные лоты с вечерних торгов аукционов «Кристи» и Сотби» и содержимое залов любой брендовой галереи. Абсолютному большинству людей приемлемой среди перечисленного покажется хорошо если одна из сотни работ, остальные же вызовут резкую неприязнь. Но наши вкусы и желания субъективны, и неприятие какого-либо одного произведения не повод клеймить художника или его искусство в целом. То, чему вы мысленно назначили самую высокую отрицательную цену, вполне вероятно, будет кем-то куплено и без малейших колебаний продемонстрировано близким друзьям.
С точки зрения брендового художника, представленного брендовым дилером, арт-рынок – прекрасное место; неплохо здесь чувствует себя и художник, представленный мейнстрим-галереей. Но что думают о нем никем не опекаемые художники или те, кто продает свои работы при посредничестве провинциальных или небольших окраинных галерей? Большинство из этих художников имеют шанс лишь одним глазком заглянуть в мир баснословно дорогого искусства, листая художественные журналы, приходя на открытия выставок или изучая каталоги аукционов. В Лондоне живет около сорока тысяч художников, примерно столько же в Нью-Йорке. Из этих восьмидесяти тысяч семьдесят пять человек можно назвать суперзвездами; суммы их дохода записываются при помощи семизначных чисел. Чуть ниже – около трехсот состоявшихся, признанных художников, которые представлены крупнейшими из мировых галерей и зарабатывают своим искусством шестизначные суммы. Далее следуют около пяти тысяч художников, которым хотя и удалось добиться дилерского представительства – в основном речь о мейнстрим-галереях, – но им при этом приходится дополнительно зарабатывать преподаванием, написанием текстов или же искать дополнительной партнерской поддержки.
Считается, что улицы Лондона буквально наводнены неприкаянными художниками, которых здесь пятнадцать тысяч человек и каждый из которых надеется обрести поддержку галереи, согласившейся бы его выставлять; примерно столько же их в Нью-Йорке. С каждым годом начинающих художников становится все больше, и неудивительно: новости о многомиллионных сделках заманивают в профессию новичков и удерживают в ней тех, кто, не будь их, давно занялся бы чем-то другим. Спрос на произведения искусства создает художников. Но, увы, звездным галереям куда проще и выгоднее переманить художника у конкурентов, чем «взять с улицы» кого-то из этих жаждущих сотрудничества бедняг, – для брендовых дилеров они фактически невидимы. Галереи мейнстрим-уровня также мало интересуются теми, кто стучится в их двери, – они предпочитают самостоятельно находить новых художников и с этой целью обходят мастерские и выпускные выставки художественных школ либо приглашают кого-то по рекомендации актуальных художников галереи, коллекционеров или просто друзей. Тех, чьи портфолио поступили из перечисленных источников, а также найденных по холодным звонкам, сотрудники могут отсматривать в количестве до дюжины в неделю, но на очное собеседование из них будут приглашены один-два человека в год.
Дилеры говорят, что прислушиваются к советам художников и музейных кураторов, но обращают мало внимания на мнение критиков. По словам лондонского дилера Виктории Миро, на практике она хотя и следует рекомендациям своих художников, поскольку уважает их мнение, но новые художники редко попадают в галерею таким способом. Другая дама-дилер говорит, что, просматривая тысячу слайдов с репродукциями и обходя пятьдесят мастерских, она находит пять-десять художников, которых приглашает поучаствовать в своих групповых выставках, – и лишь один из них раз в год примкнет к списку постоянных художников галереи. Разумеется, стать жертвой подобного отсева – чрезвычайно удручающая перспектива для художника, каждый из которых считает себя одаренным талантом выше среднего и уж точно лучше многих из тех, кому дилер устраивает выставки в своей галерее. Дилеры в шутку называют всех этих художников выходцами из Лэйк-Уобегона – вымышленного городка на Среднем Западе, придуманного американским писателем Гаррисоном Кейлором, где все дети были «одарены выше среднего».
Вследствие такого положения дел около сорока пяти тысяч художников в Лондоне и Нью-Йорке, оказавшихся на отшибе, пытаются продавать свои работы частным образом, кооперируясь с другими художниками, или посредством небольших галерей на окраине; кто-то просто сдается. Очень многие к тридцати годам уйдут из мира профессионального искусства, уступив место новой плеяде свеженьких выпускников художественных школ. Каждого из этих художников манит мечта о статусе и признании, которые удалось снискать брендовым художникам – тем немногим избранным, сумевшим достичь заоблачных пиков мира современного искусства. Что же это за особая выигрышная комбинация таланта, удачи и в особенности блестящего маркетинга и брендинга, которая способна привести художника на вершину? Следующие главы будут посвящены Дэмиену Хёрсту с его акулой, Энди Уорхолу, Джеффу Кунсу и Трейси Эмин. Ни в одной из них, однако, вы не найдете готовой формулы успеха для рвущегося покорить мир молодого дарования.
Дэмиен Хёрст и акула
Стать брендом – это важная часть жизни. Таков уж тот мир, где нам довелось жить.
Для того чтобы делать вид, что точно знаешь, как надо и как хорошо, нужно иметь крепкие нервы. Тем более делать вид, что знаешь, как станет трактоваться «хорошо» в будущем. Для каждого в мире искусства непреложна догма, что кому-то это дано, а кому-то нет; осталось прийти к согласию, кого отнести к тем, кому дано, а кого к тем, кому не дано.
Британец Дэмиен Хёрст, создатель «таксидермической скульптуры» из туши акулы – произведения современного искусства, оцененного в 12 миллионов долларов, – принадлежит к тем немногим, кто имеет полное право заявить: после них представление о том, что такое искусство, и о том, какой может быть карьера художника, уже никогда не будет прежним. Список богатейших людей Британии от Sunday Times сообщает нам, что состояние сорокадвухлетнего Хёрста оценивается в 130 миллионов фунтов стерлингов. Это означает, что по части благосостояния он обошел Пикассо, Энди Уорхола и Сальвадора Дали в том же возрасте, вместе взятых, – а эта троица неизменно на первых позициях в любом рейтинг-листе художников, чей успех можно измерить деньгами. Фрэнсис Бэкон, которому некоторое время принадлежал аукционный рекорд для современного британского художника, в 1992 году скончался в возрасте восьмидесяти двух лет, оставив после себя состояние, оцененное в 11 миллионов фунтов. Трудно представить себе два более контрастных примера творческой карьеры, чем Бэкон и Хёрст.
Так что же, дает ли нам материальная успешность Хёрста основания поставить его в один ряд с Пикассо или Уорхолом? История Дэмиена Хёрста – история его искусства и стоимости его искусства, история его акулы и его взаимоотношений с легендарным Чарльзом Саатчи, клиентом художника, – все это будет для нас отличным предисловием к последующему рассказу о некоторых объектах, в наши дни безоговорочно признанных явлениями концептуального искусства, а также о роли художника в маркетинге и фантастическом взвинчивании цен на это искусство.
Хёрст родился в Бристоле и вырос в Лидсе. Его отец – автомеханик и продавец автомобилей, мать – непрофессиональная художница. В Лидсе Дэмиен ходил в художественную школу, затем, пару лет поработав на стройках в Лондоне, он решил поступать в колледж. Хёрст не прошел ни в Центральный колледж искусства и дизайна Святого Мартина в Лондоне, ни в колледж в Уэльсе, но зато был принят в лондонский Голдсмитский колледж.