Чучело акулы за $12 миллионов. Продано! Вся правда о рынке современного искусства — страница 38 из 74

Для рынка современного искусства подобная практика фальшивой продажи чревата проблемами. Пока она была в ходу, от трети до половины аукционных записей о продаже работ эпохи модернизма и современного искусства, вероятно, были подделками. Это создавало и иные проблемы: и «Кристи», и «Сотби» не раз сталкивались с ситуацией, когда консигнант, будучи уверенным, что его картина была продана по высокой цене, продолжал участвовать в торгах за другие лоты, предполагая использовать прибыль от «продажи» в качестве оплаты.

В 1975 году аукционные дома начали выявлять и пересматривать статус ранее нелегитимно записанных проданными работ. Сделка, которая послужила поводом прервать эту традицию, – продажа картины «Банка супа Campbell’s с порванной этикеткой» Энди Уорхола, которая когда-то прогремела в новостях Нью-Йорка как проданная за рекордную сумму в 60 тысяч долларов, хотя на самом деле продана не была. Этот пример может показаться не слишком впечатляющим, ведь последнее вполне реальное предложение составило 55 тысяч долларов, что также было рекордом для Уорхола на то время. После изменения отчетности продаж в списке проданных окажутся только действительно проданные работы под своими номерами на торгах: лот 1, 2, 3, 6, 7, 9. Читая этот список, мы сразу понимаем, что лоты 4, 5 и 8 недотянули до своей резервной цены и остались непроданными.

Участникам торгов в зале не известны имена ни участников на телефонной линии, ни тех, кто оставил предварительные ставки аукционисту. Как правило, половина или даже более ставок по некоторым «современным лотам» осуществляется именно этими методами. Предварительные ставки, оставленные аукционисту, создают конфликт интересов: оглашая их, аукционист представляет одновременно и продавца, и покупателя. Если отсутствующий участник выразил желание повышать цену до 50 тысяч фунтов, то до этого уровня аукционист делает ставки за него, «из своей книжечки». Как проверишь, существовал ли на самом деле претендент, сделавший ставку на один шаг ниже 50 тысяч фунтов? Или же сама резервная цена была установлена именно на основе этой предварительной ставки, а все остальные, оглашенные аукционистом, были обманкой «от люстры»? Надо понимать, что аукционист, конечно, может сделать ставки от имени отсутствующего покупателя, но по закону и по чести его обязательства связаны только с интересами консигнанта.

А что насчет эстимейта, или предварительной оценки, сумма которой напечатана в каталоге? В «Сотби» заявляют, что эстимейт в каталогах аукционного дома – это лишь «ориентир для потенциальных покупателей… любая ставка между самой высокой и самой низкой суммами предварительной оценки, по нашему мнению, имеет шанс на успех». Действительно безопасное утверждение, учитывая, что понятие «шанс» может означать любую вероятность в диапазоне от 1 до 100 %. Текст в каталоге «Кристи» гласит: «Не стоит полагаться на предварительный эстимейт и считать, что это именно та цена, за которую товар будет продан, или что это его действительная стоимость и подходит на любой случай». Но если и сумма предварительной оценки не отражает реальную стоимость, что же тогда брать за ориентир?

Практика подсказывает, что закономерность можно проследить примерно так: самый низкий эстимейт устанавливается на уровне 60–70 % от лучшей цены, полученной в результате аукционных торгов за аналогичную работу того же художника, самый высокий – на уровне 80 % от той же цены. Но любое усреднение всегда ведет к путанице. Специалисты аукционных домов говорят, что предварительная оценка устанавливается на основе анализа последних продаж на аукционе и динамики цен. Затем к этому прибавляются экспертные оценки относительно того, сохранится ли эта тенденция или изменится. Имеют значение и размер, дата создания, композиция и провенанс произведения, равно как и его историческое значение и редкость. Личность предыдущего владельца важна, когда на аукционе выставляется престижная частная коллекция или работа была в собрании серьезного музея. Поступление на аукцион работы из коллекции MoMA или другого брендового музея такого уровня увеличивает цену на 50 %.

Недавние или предстоящие крупные музейные выставки также добавят дополнительную ценность работе. Участие картин художника в групповой выставке крупного музея может повысить предварительную оценку произведения на 10–20 %. Групповая выставка в музее попроще может увеличить эстимейт на 10 %. А персональная выставка художника в брендовом музее увеличит стоимость работы на 50–100 %.

Важно понимать, что здесь не существует универсальных формул. Существуют две философии оценки. Одна из них в аукционных кругах называется «завлекательной» и предполагает назначение эстимейта настолько низкого, насколько позволит консигнант, – с целью заинтересовать потенциальных участников и привлечь их к торгу. Коллекционеры, заинтригованные низкой суммой предварительной оценки, вступают в игру и начинают делать ставки, все больше вовлекаясь в процесс; далее в действие вступает «эффект обладания». Аукционный дом, разумеется, надеется при этом, что, превзойдя эстимейт, они не остановятся и будут повышать цену дальше. Этот метод особенно любим в «третьем» аукционном доме «Филлипс де Пюри»: иногда они даже устанавливают как предварительную оценку, так и резервную цену ниже той, что уже гарантирована консигнанту, – той цены, которую сам «Филлипс» обещал выплатить ему во что бы то ни стало. Так аукционный дом надеется создать приятную атмосферу вокруг своих торгов, привлечь и новых участников, и новых консигнантов. Вторая философия оценки, известная как «поцелуй-меня-в-зад-если-хочешь-эту-отличную работу», подразумевает установление нижней границы предварительной оценки на уровне дилерской цены или даже выше.

Примеры одного и другого подхода можно найти на торгах современного искусства «Кристи» и «Сотби» в феврале 2007 года. Оба аукционных дома выставили по одной картине Франка Ауэрбаха одного и того же года, одинакового размера, сопоставимые по сюжету и качеству. Сначала и «Кристи», и «Сотби» добивались контракта на продажу картины Ауэрбаха «В студию II» (1977–1978), принадлежавшей двум братьям-американцам, отец которых купил ее в художественной галерее «Мальборо» за 15 тысяч фунтов в 1981 году. «Сотби» предложил скромный эстимейт – 500–700 тысяч фунтов. Аукционный рекорд Ауэрбаха в то время составлял 450 тысяч фунтов, хотя частные продажи приносили небывалые суммы более чем в 1 миллион фунтов. Контракт в результате получил «Кристи» с оценкой от 800 тысяч до 1,2 миллиона фунтов и гарантией в 1 миллион фунтов.

«Сотби» затем приобрел у европейского коллекционера и своего давнего клиента (по этой причине не предлагавшего работу «Кристи») другую картину Ауэрбаха «Театр Камдена под дождем» (1977), изображающую городской пейзаж рядом с лондонской студией художника. «Сотби» предложил тот же эстимейт – 500–700 тысяч фунтов, что и за «Студию». Тут консигнант не возражал. По мнению дилеров, «Камден» был написан лучше, но сюжетно был менее интересен.

«Сотби» продал «Камден» за рекордные 1,925 миллиона фунтов, что более чем вдвое превысило высший уровень предварительной оценки. За право владеть картиной схлестнулись пятнадцать участников торгов в зале и по телефону. «Кристи» же, с их высоким эстимейтом, продал «Студию» за 1,25 миллиона фунтов, в торгах участвовали семь участников.

Практика «скромного эстимейта» иногда приводит к весьма неожиданным, а иногда даже абсурдным результатам, как в случае с «Белым центром» Ротко из коллекции Рокфеллера, где предварительная оценка в 40 миллионов долларов оказалась на 32,8 миллиона долларов ниже окончательной цены продажи. Чего никакие эксперты не могут сделать, так это предсказать степень заинтересованности и жажды обладания и на что готовы будут пойти олигархи, для которых победа дороже денег.

Установление эстимейта – результат договора. Специалист аукционного дома всегда стремится убедить консигнанта, что более низкий эстимейт привлечет больше участников торгов, но в конце концов, разумеется, делает что должен (это объясняет, откуда в каталоге берутся такие великолепные предупреждения, что аукционный дом не несет ответственности за то-то и то-то). Главная задача специалиста – получить контракт, а потому оценки могут расти от умеренных до в-голове-не-укладывающихся, поскольку любой клиент в конечном итоге выбирает тот аукционный дом, который предложит больше. Один специалист сказал: «Если клиент желает, чтобы мы оценили работу Жан-Мишеля Баския в 1,5 миллиона долларов, сможем ли мы сказать „нет“? Как мы можем позволить себе упустить его». В высоком эстимейте, как в зеркале, отражается твердая уверенность продавца в том, что заоблачная сумма предварительной оценки принесет такую же прибыль.

Иногда консигнант, настаивающий на эстимейте уровня «плевать я хотел на ваше мнение, ставьте такой, и все», оказывается прав, хотя и не совсем по той причине, которая ему видится. Даже лот с неоправданно высокой оценкой может быть продан, поскольку опасающиеся рисковать непрофессионалы имеют обыкновение торговаться до уровня нижнего эстимейта или до половины пути между нижним и средним эстимейтом, не ставя при этом под сомнение, насколько они реалистичны. Чересчур высокая предварительная оценка способна отпугнуть дилеров и бывалых коллекционеров, но вполне может вызвать уважение у менее подготовленных участников.

Клиенты, требующие высокого эстимейта, иногда могут доиграться до строчки в каталоге (на том месте, где у других лотов будет указана предварительная оценка) «обращайтесь к специалистам». Эта фраза намекает, что объект уникален и аукционный дом признает сложность его предварительной оценки. Затем на основе поступивших звонков специалисты пытаются осторожно нащупать эстимейт. Если первый дозвонившийся приходит в восторг, услышав сумму в 3–4 миллиона долларов, следующему абоненту называют 3,5–4,5 миллиона долларов. Если реакция снова положительная – следующий услышит «4–5 миллионов долларов». Если же оценка в 3–4 миллиона долларов приводит к череде реакций типа «дороговато», аукционный дом пытается надавить на клиента и убедить его снизить эстимейт.