Более половины всех непроданных лотов аукциона продаются позже путем частной продажи, это своего рода «тихий аукцион», происходящий после публичных торгов. Если лучшая «тихая» ставка выше резервной цены, она принимается, если ниже – решение остается за консигнантом. При этом частный покупатель имеет те же возможности, что и дилеры, а у музеев появляется время на то, чтобы получить одобрение попечительского совета и раздобыть средства на приобретение.
Тонкое знание постаукционных процессов побуждает некоторых дилеров и коллекционеров специально действовать так, чтоб интересующий их лот не достиг резервной цены. В надежде получить лот по более низкой цене они не вступают в торг по крайней мере до тех пор, пока не будет достигнут резерв. Дилеры в принципе предпочитают «постаукционные торги», ведь в этом случае цена не оглашается, и будущий покупатель никогда не узнает, сколько дилер отдал за работу.
Но раж конкурентной борьбы за лот все еще владеет умами, и поэтому иногда постаукционная цена оказывается в результате даже выше предложений, поступавших на аукционе. В мае 2003 года «Однодолларовая банкнота» Энди Уорхола (1962) была выставлена на торги с эстимейтом в 400–600 тысяч долларов и резервной ценой 320 тысяч. Торги на аукционе завершились на отметке 280 тысяч долларов, и лот остался непроданным. После аукциона поступило одиннадцать заявок, и «Однодолларовая банкнота» ушла в итоге за 400 тысяч долларов.
Иногда коллекционеру достается и произведение искусства, и прибыль. Коллекционер из Сан-Франциско Томас Вайзель передал свое собрание в нью-йоркское отделение «Сотби», чтобы оно было выставлено на ноябрьской распродаже 2002 года; общая гарантия составила 44 миллиона долларов. Одна из картин, «Орест» де Кунинга, ушла по цене выше резервной, но восемь других картин были сняты с торгов, шесть из них даже не приблизились к резервной цене. После аукциона Вайзель выкупил четыре принадлежащих ему работы, самой примечательной из которых был «Провинстаун II» Франца Кляйна, по цене значительно ниже гарантированной.
В 1991 году Государственный комитет Нью-Йорка провел ряд слушаний, посвященных деятельности аукционных домов. Были предложены такие меры, как обязательное обнародование резервных цен, запрет на гарантии и ссуды потенциальным покупателям, а также запрет поддельных ставок. Собственно, комитет готов был запретить практически все практики, описанные в этой главе. Аукционные дома возразили, что это нарушит баланс между аукционным домом и консигнантом. Из этой попытки подчинить строгим правилам деятельность аукционного рынка ничего не вышло, он как был, так и остался местом, «где взрослые люди по обоюдному согласию могут совершать сколько угодно персональных и иррациональных поступков» – так остроумно определил его один наблюдатель.
В конце XIX – начале XX века в Великобритании произошло несколько знаменитых скандалов вокруг «аукционов выбывших». Связаны они были со сговором нескольких торговцев искусством не перебивать ставок друг друга на аукционах. Надо отметить, что это происходило в то время, когда именно маршаны составляли 80–90 % участников аукционных торгов. После окончания официального они устраивали собственный приватный «аукцион выбывших». Разницу в цене обычных и секретных торгов участники делили между собой.
Считалось, что такого рода тайные «аукционы выбывших» – дела давно минувших дней и, кроме того, исключительно британская практика, ведь на нью-йоркских аукционах всегда было слишком много частных коллекционеров, чтобы подобный организованный кружок мог собраться. Однако в 1997 году Министерство юстиции США начало расследование дела, напоминающего современный вариант аналогичного сговора, имеющего целью «выбивать» лоты с торгов. Было санкционировано расследование и выданы ордера на организацию наблюдения, прослушивание телефонных переговоров и осмотр документации известных дилеров, включая Лео Кастелли и галерею PaceWildenstein, а также «Кристи» и «Сотби». Расследование было инициировано, по-видимому, недовольным консигнантом, заподозрившим неладное, когда на торгах дилеры неожиданно продемонстрировали повальное отсутствие интереса к работам из его коллекции.
Оказалось, что тревогу Министерства юстиции вызвала распространенная среди дилеров практика объединения ставок – «бид-пулинг». Так случается, когда несколько дилеров (два или больше) на торгах делают одну коллективную ставку – не имея достаточных средств либо желая разделить риск. Дилеры утверждают, что такая практика только усиливает конкуренцию на торгах, поскольку сообща дилеры имеют возможность присоединиться к ним в тех случаях, когда по отдельности им это не по карману. Дилеры были встревожены: Министерство юстиции может объявить «бид-пулинг» незаконным, поскольку он уводит с рынка индивидуальных дилеров. Следствие велось несколько месяцев. В конце концов расследование было прекращено, а вопросы, его спровоцировавшие, так и не нашли ответов.
Итак, нам осталась последняя из тайн аукционного мира. Почему на каждых вечерних торгах, лотов за десять до конца (в независимости от качества этих оставшихся лотов), с передних рядов встают несколько дам – группой или по отдельности – и в сопровождении мужей медленно направляются по проходу в сторону выхода? Единственная версия: их уход, так же как и их появление на торгах, был запланирован лишь с целью «себя показать» – ну и свой наряд заодно.
Зная все то, о чем мы рассуждали в этой главе, будем ли мы иначе трактовать происходящее в аукционном зале? Что ж, если принять за истину, что аукционные дома торгуют гламуром и театром в не меньшей степени, чем искусством, вполне можно считать многие из их секретов залогом неизменного качества поставляемого ими театрального действа.
Совершенный портрет Фрэнсиса Бэкона
Работа художника всегда в том, чтобы углубить тайну. Даже в красивейшем пейзаже, среди деревьев, под листьями насекомые пожирают друг друга; жестокость – это часть жизни.
Чтобы детально рассмотреть больше аукционных процессов в действии, я решил проследить за судьбой многообещающей и широко разрекламированной продажи на лондонском «Кристи» 2006 года картины Фрэнсиса Бэкона, которая, как и ожидалось, установила новый аукционный рекорд художника. Наблюдая за перипетиями аукционного процесса на примере данной работы, я получил представление о том, как на практике осуществляется оценка и продажа значительных работ крупнейших художников, и в итоге работа может – или не может быть куплена на торгах за 5 миллионов фунтов.
Фрэнсис Бэкон – художник англо-ирландского происхождения, ушедший из жизни в 1992 году, развивавший фигуративное направление живописи. Это имя на слуху у всех, даже у тех, кто мало знаком с миром искусства, поскольку история знает еще одного, более известного Фрэнсиса Бэкона (не родственника, а тезку) – английского генерального прокурора и лорд-канцлера. Первый Бэкон не был ни художником, ни коллекционером и скончался в 1626 году в возрасте сорока пяти лет.
Бэкон-художник (1909–1992) считается величайшим из послевоенных британских художников, вероятно величайшим со времен Тёрнера. Бэкона принято считать современным художником, поскольку значительная часть крупнейших его работ создана после 1970 года; он один из немногих мастеров XX века, чья роль в истории искусства неоспорима. Работы Бэкона, безусловно, не утратят своей художественной значимости и через пятьдесят лет. Дэвид Сильвестр, великий английский искусствовед второй половины XX века, сравнивал Бэкона с Пикассо, что, возможно, было большой натяжкой, но никто мнения Сильвестра не опроверг.
В мае 2006 года лондонское отделение «Кристи» объявило, что на их торгах послевоенного и современного искусства в июне будет представлен триптих Бэкона «Три этюда для автопортрета», созданный в 1982 году (см. фото). Мы уже касались этой истории в главе «Нелегкий выбор аукционного молотка». Подобно большинству картин Бэкона, «Три этюда…» непросты для восприятия, но, несомненно, являются чрезвычайно значимым произведением живописи. Майкл Пеппьетт, автор биографии Бэкона, отметил, что сам автор рассматривал «Три этюда…» как пример изображения, максимально приближенного к абсолютному, совершенному портрету. Совершенный портрет в представлении Бэкона отнюдь не реалистическое изображение, но то, где посредством искажения черт лица и тела запечатлена личность, внутренняя сущность человека. Работы Бэкона психологически сильны и честны и этим напоминают произведения Рембрандта. Тема, поднимаемая автором, – распад и смерть.
По словам Бэкона, формат триптиха выбран им, чтобы воспроизводить идею последовательной смены изображений на кинопленке. Для создания первых своих триптихов он и использовал фотографии из вокзальной фотобудки. Здесь, часто будучи пьяным, он принимал разные позы и получал в итоге ленту из трех фотографий своей головы в разных видах. Триптих был распространенной формой алтарей эпохи Возрождения, часто посвященных сценам из жизни Христа. Бэкон наглядно продемонстрировал, как современное искусство может с пользой для себя заимствовать из прошлого, но сделал все по-своему, изобразив искореженное человеческое тело.
Бэкон презирал портретную живопись, целью которой было показать модель такой, какой она желала себя видеть. Его портреты и автопортреты были верны той реальности, какой ее видел сам художник. Он часто писал портреты по фотографии, а не с натуры, потому что не хотел смущать модель, коверкая черты прямо у нее на глазах.
Сомнения охватили арт-рынок с того самого момента, как «Кристи» объявил о продаже этого автопортрета Бэкона. Они не были связаны с качеством картины – исключительно с ценой. «Кристи» оценил портрет в 3,5–5,5 миллиона фунтов. Верхний эстимейт в 5,5 миллиона фунтов (10,2 миллиона долларов) стал бы мировым аукционным рекордом для произведений Бэкона. На аукционе импрессионистов и модернистов, состоявшемся двумя вечерами ранее, за 5,5 миллиона фунтов можно было бы приобрести два полотна Клода Моне – «Персики» и «Оливы и пальмы: долина Сассо»; Камиля Писсарро – «Долина Сены в Дампе, сад Октава Мирбо» и великолепное большое полотно Поля Сезанна «Дома среди деревьев». Многих арт-критиков поразило такое соотношение. Какие такие явления в мире современного искусства или в аукционном процессе способны уравновесить картину Фрэнсиса Бэкона, с которой даже и жить попросту трудно, с двумя произведениями Моне, работой Писсарро и шедевром Сезанна?