АНОНС!
В самом скором времени издательство КЕДР выпускает в свет два прежде не переводившихся на русский язык романа Агаты Кристи:
СЕРДЦЕ ОГНЯ
…Сидя друг напротив друга за столом, месье Папопулос и его дочь Зия завтракали.
Раздался стук в дверь, и вошедший вслед за этим слуга передал месье Папопулосу внушительного вида визитку. Изучив ее, месье Папопулос удивленно приподнял брови и передал карточку дочери.
— Эркюль Пуаро, — произнес он задумчиво, ущипнув себя за мочку уха. — Интересно.
Отец и дочь переглянулись.
— Я видел его вчера на теннисе, — сказал месье Папопулос. — Мне это не нравится, Зия.
— Однажды он очень помог тебе, — напомнила дочь.
— Это правда, — признал месье Папопулос. — К тому же, как я слышал, он отошел от дел.
Отец и дочь пользовались родным языком, однако, повернувшись к слуге, месье Папопулос заговорил по-французски:
— Faites montes ce monsieur.
Несколько минут спустя в комнату вошел Эркюль Пуаро. Одетый в безукоризненный костюм, он небрежно поигрывал тростью.
— Месье Папопулос, — вежливо кивнул он.
— Месье Пуаро.
— И мадемуазель Зия, — Пуаро отвесил поклон девушке.
— Надеюсь, вы не слишком обидитесь, если мы продолжим наш завтрак? — сказал месье Папопулос, подливая кофе в свою чашку. — Ваш визит — очень ранний.
— Попросту бесцеремонный, — согласился Пуаро. — Но, видите ли, к этому меня вынудили обстоятельства.
— A-а, — сказал месье Папопулос. — Значит, вы расследуете дело?
— И весьма серьезное, — ответил Пуаро. — Смерть мадам Кеттеринг.
— Подождите-ка, подождите, — сказал Месье Папопулос, поднимая невинный взгляд к потолку. — Это ведь та дама, что погибла в “Голубом поезде”, не так ли? Я что-то читал об этом, но, по-моему, газеты не сообщали, что имело место преступление.
— В интересах правосудия, — сказал Пуаро, — было решено не привлекать внимания публики к этому факту.
Какое-то время все молчали.
— И чем же я могу вам помочь, месье Пуаро? — вежливо осведомился торговец.
— Voila! — сказал Пуаро. — Перейду к делу.
Достав из кармана ту самую картонную коробочку, которую показывал Ван-Алдену в Каннах, Пуаро высыпал рубины на стол и подтолкнул их к месье Папопулосу.
Детектив не заметил ни малейшей реакции, хотя внимательно следил за лицом торговца. Папопулос взял камни, внимательно осмотрел их и бросил на Пуаро вопросительный взгляд.
— Они великолепны, не правда ли? — спросил тот.
— Да, превосходная работа, — согласился месье Папопулос.
— Сколько они могут стоить?
У грека дернулось лицо.
— Вам действительно нужно, чтобы я оценил их, месье Пуаро? — спросил он.
— Вы проницательны, месье Папопулос. Нет, не нужно. Во всяком случае, эти камни не стоят пятисот тысяч долларов.
Папопулос рассмеялся, а вслед за ним и Пуаро.
— Но в качестве имитации, — сказал Папопулос, возвращая рубины Пуаро, — они, как я уже сказал, превосходны. Простите за нескромный вопрос, месье Пуаро, откуда они у вас?
— Не вижу причин, почему бы и не рассказать об этом своему старому другу. Они принадлежали графу де ля Рош.
У месье Папопулоса поднялись брови.
— Понятно, — пробормотал он.
Пуаро наклонился вперед и заговорил с самым беззаботным и невинным видом:
— Месье Папопулос, я намерен выложить свои карты на стол. Эти камни — то есть, конечно, те, с которых были сделаны эти копии, — похитили у мадам Кеттеринг в “Голубом поезде”. Однако я скажу вам следующее: я не заинтересован в возвращении камней — это дело полиции. А я, в данном случае, работаю не на полицию, а на месье Ван-Алдена. Я хочу поймать человека, который убил мадам Кеттеринг. Драгоценностями я интересуюсь лишь постольку, поскольку они способны вывести меня на нужного мне человека. Вы меня понимаете?
Последние слова Пуаро произнес многозначительным тоном. Месье Папопулос невозмутимо сказал:
— Продолжайте.
— Мне кажется, месье Папопулос, что в Ницце камни сменят владельца — возможно, это уже произошло.
— О! — задумчиво сказал месье Папопулос, потягивая кофе. Сейчас он выглядел даже более почтенным, чем обычно.
— Вот я и подумал, — оживленно продолжил Пуаро. — Какая удача! В Ницце находится мой старый друг месье Папопулос. Он, несомненно, поможет мне.
— И каким же образом, вы думаете, я способен вам помочь? — холодно осведомился месье Папопулос.
— Я подумал, что, вне всякого сомнения, месье Папопулос прибыл в Ниццу по делу.
— Вовсе нет, — возразил месье Папопулос. — Я приехал сюда по рекомендации врача, чтобы поправить здоровье.
Он глухо кашлянул.
— Грустно слышать об этом, — неискренне посочувствовал Пуаро. — Однако я продолжу. Когда русская великая княгиня, австрийский архиепископ или итальянский граф хотят продать свои фамильные драгоценности, к кому они обращаются? К месье Папопулосу, не так ли? Ведь деликатность, с которой он ведет свои дела, известна всему миру.
Торговец вежливо поклонился.
— Вы мне льстите.
— Деликатность — великая вещь, — изрек Пуаро и был вознагражден улыбкой, скользнувшей по лицу месье Папопулоса. — Я тоже умею быть деликатным.
Их взгляды встретились.
Пуаро снова неторопливо заговорил, тщательно выбирая слова:
— И я подумал вот о чем: если бы в Ницце камни перешли из рук в руки, месье Папопулос наверняка услышал бы об этом. Он знает обо всех достойных внимания сделках, в которых так или иначе фигурируют драгоценности.
— О, ну что вы! — сказал месье Папопулос.
— Полиция, как вы понимаете, — продолжал месье Пуаро, — не знает о том, что я пришел к вам. Это частный визит.
— Ну, конечно, ходят некоторые слухи, — осторожно начал месье Папопулос.
— Какие же? — быстро спросил Пуаро.
— А разве имеется причина, по которой я был бы обязан пересказывать их вам?
— Да, — ответил Пуаро, — думаю, имеется. Возможно, вы помните, месье Папопулос, как семнадцать лет назад вам в руки попал некий предмет, отданный вам на хранение… ну, скажем, весьма известным лицом. А затем этот предмет загадочным образом исчез. Вы, если мне будет позволено так выразиться, попали в переделку.
Пуаро перевел взгляд на девушку. Та давно отодвинула в сторону тарелку и чашку и внимательно слушала, подперев подбородок руками. Глядя на нее, Пуаро продолжил:
— К счастью, в тот момент в Париже находился я. Вы послали за мной. Вы отдали себя в мои руки. Вы сказали, что если я верну пропавший предмет, вы никогда не забудете об этом. Eh bien! Вот я и напомнил вам.
Месье Папопулос тяжело вздохнул.
— О самом неприятном моменте в моей жизни, — тихо сказал он…
ДРАМА В МЕСОПОТАМИИ
…Как обычно, ворота были заперты в десять часов. Ни один из домочадцев, однако, не смог припомнить, чтобы он отпирал их утром. Из двоих мальчишек-слуг каждый считал, что ворота отпер другой.
Возвращался ли отец Лавиньи накануне вечером? Не мог ли он во время своей прогулки заметить что-то подозрительное, попытаться выяснить, в чем дело, и стать третьей жертвой?
Капитан Мейтленд резко обернулся на звук шагов. К нему подошел доктор Рейли в сопровождении мистера Меркадо.
— Хелло, Рейли. Выяснили что-нибудь?
— Да. Адское зелье — из местной лаборатории. Мы с Меркадо только что проверили наличие реактивов. Пропала соляная кислота.
— Из лаборатории, вот как? Кислота, конечно, была под замком?
Мистер Меркадо покачал головой. У него дрожали руки и подергивались мышцы лица.
— Мы никогда ее не запирали, — сказал он запинаясь. — Понимаете, мы постоянно пользуемся кислотой. Я… Никому и в голову не могло прийти…
— Но сама лаборатория запирается на ночь?
— Да, все комнаты запираются. Ключи висят в общей комнате.
— Значит, тот, у кого имеется ключ от общей комнаты, может завладеть всеми остальными?
— Да.
— И это самый обычный ключ, я полагаю?
— О, да.
— Нет никаких свидетельств того, что мисс Джонсон сама взяла кислоту из лаборатории? — спросил капитан Мейтленд.
— Она ее не брала, — убежденно и громко сказала я.
И тут же почувствовала, как кто-то предостерегающе прикоснулся к моей руке. Рядом со мной стоял Пуаро.
А затем произошла жуткая вещь.
То есть, не сама по себе жуткая, — в сущности, происшествие было просто нелепым, — но именно поэтому всем стало не по себе.
Во двор въехала машина. Она остановилась, и из нее выпрыгнул маленький человечек в тропическом пробковом шлеме и коротком сюртуке военного покроя.
Человечек направился прямо к доктору Лейднеру, стоявшему рядом с доктором Рейли, и экспансивно пожал руку археологу.
— Vous voila, топ cher! — воскликнул незнакомец. — Счастлив вас видеть! Я заезжал в субботу — по пути к итальянцам в Фуджиму, — сходил на раскоп, но там не оказалось ни единого европейца, а я — вот досада! — не говорю по-арабски. Зайти в дом не хватило времени. Сегодня я выехал из Фуджимы в пять утра, два часа пробуду с вами, а затем догоню свой караван. Eh bien, как проходит сезон?
Действительно жутко.
Довольный голос, беззаботные манеры, обыденная нормальность, для нас, увы, оставшаяся в прошлом. Ничего не подозревавший человечек вихрем ворвался в нашу жизнь, исполненный жизнерадостного добродушия.
Не стоило поэтому удивляться, что доктор Лейднер лишь издал нечленораздельный звук и с немой мольбой посмотрел на доктора Рейли.
Тот не подвел его.
Попросив человечка отойти в сторонку (это оказался французский археолог Веррье, проводивший раскопки на греческих островах), он объяснил, что у нас произошло.
Веррье пришел в ужас. Последние дни он провел в полном отрыве от цивилизации на раскопках у итальянцев, куда не доходили даже слухи о текущих событиях.
Он начал рассыпаться в извинениях и соболезнованиях. В конце концов он подошел к доктору Лейднеру, схватил его за обе руки и горячо заговорил:
— Какая трагедия! Мой Бог, какая трагедия! У меня нет слов! Mon pauvre colleuge!
Покачав головой в последней — не слишком удачной — попытке выразить охватившие его чувства, человечек забрался в свой автомобиль и покинул нас.
Как я уже говорила, комизм нелепого происшествия подействовал на нас хуже, чем все, случившееся до сих пор.
— А теперь, — твердо сказал доктор Рейли, когда Веррье уехал, — все мы идем завтракать. Да, да, я настаиваю. Пойдемте, Лейднер, вы должны поесть.
Бедный доктор Лейднер едва держался на ногах. Он последовал за нами в столовую, где нам был подан траурный завтрак. Я думаю, горячий кофе и яичница пошли всем на пользу, хотя, в действительности, есть никому не хотелось. Доктор Лейднер выпил немного кофе, а так все больше просто сидел и бесцельно вертел в руках ломоть хлеба. У него было серое, осунувшееся от страданий лицо. Он выглядел ошеломленным.
После завтрака капитан Мейтленд занялся своим делом.
Я объяснила ему, что проснулась, услышав странные звуки, и пошла в комнату мисс Джонсон посмотреть, в чем дело.
— Стакан валялся на полу, вы сказали?
— Да. Наверное, выпив кислоту, она уронила его.
— Но он не разбился?
— Нет, он упал на коврик, — (Боюсь, кстати, коврик был совсем испорчен.) — Я подняла стакан и поставила его на стол.
— Очень хорошо, что вы нам об этом сказали. На стакане обнаружены всего два набора отпечатков пальцев. Один из них, конечно, принадлежит мисс Джонсон. Значит, остальные отпечатки должны были оставить вы.
Капитан немного помолчал и сказал:
— Продолжайте, пожалуйста.
Я подробно описала, что сделала и какие средства пыталась применить. При этом я озабоченно поглядывала на доктора Рейли, ожидая, как тот оценит мои действия. К счастью, доктор одобрительно кивнул.
— Вы испробовали все, что могло принести хоть какую-то пользу, — сказал он. И хотя я была практически уверена в этом и раньше, мне стало гораздо легче, когда я услышала мнение опытного врача.
— Знали ли вы точно, что именно выпила мисс Джонсон? — спросил капитан Мейтленд.
— Нет, но я, конечно, сразу увидела, что имею дело с какой-то сильной кислотой.
Капитан Мейтленд спросил:
— По вашему мнению, сестра, мисс Джонсон выпила кислоту преднамеренно?
— О, нет! — воскликнула я. — Ни в коем случае!
Не знаю, почему я была так уверена в этом. Отчасти, думаю, из-за намеков месье Пуаро. Его фраза — «убийство входит в привычку» — произвела на меня сильное впечатление. А кроме того, мне не верилось, что кому-то может прийти в голову совершать самоубийство столь ужасным и мучительным способом.
Так я и сказала, и капитан Мейтленд задумчиво кивнул.
— Я согласен, это совсем не то, что кто-либо выбрал бы с подобной целью, — сказал он. — Однако, если человек находится в критическом состоянии, а кислота хранится в легко доступном месте, он может воспользоваться ею именно по этой причине.
— Но находилась ли мисс Джонсон в критическом состоянии? — с сомнением спросила я.
— Миссис Меркадо утверждает, что да. По ее словам, вчера за ужином мисс Джонсон была совершенно не похожа на себя. Невпопад отвечала на вопросы. Миссис Меркадо совершенно уверена, что мисс Джонсон была ужасно расстроена чем-то, и считает, что покойная уже тогда подумывала о самоубийстве…
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.