66
Путепровод над рельсами железной дороги. Отблескивающая путаница расходящихся внизу веток. Индустриальный пейзаж. На перилах сидит Тим — несколько исцарапанный, но, как ни странно, вовсе не растерянный — скорее собранный. Морщась, прижимает ухо ладонью, чуть трясет головой, отнимает ладонь, прислушивается к внутренним ощущениям: контузило… Во второй руке у него — раскрытый «Военно-политический словарь». Тим листает его с сосредоточенным лицом.
На одной странице он встречает отчеркнутую маркером в русском слове букву Р… Неподалеку от нее — еще одна буква, отчеркнутая маркером другого цвета: Ч. На другой странице обведена буква Щ. Неподалеку — опять-таки отчеркнутое опять-таки Ч…
Тим задумчив.
67
…Тим идет по обочине большого шоссе — где-то в глухом спальном районе. Его обгоняют машины.
…Тим стоит у магазина электроники и смотрит на плохоразличимую стену продаваемых телевизоров за стеклом витрины. На всех экранах — разного формата одна картинка: кот Том гоняется за мышонком Джерри.
…Тим стреляет у кого-то на улице сигарету, прикуривает.
…Тим рассеянно смотрит, как на тротуаре — уже вполне центровом — красочно прикинутые в самодельные фэнтезийные латы ролевики разыгрывают сценку: рубятся на деревянных мечах. Симпатичная девушка в эльфийском прикиде, строя жалостно-комическую мину, подходит к тормозящим прохожим; протягивает им перевернутый берет, если ей что-нибудь бросают — делает книксен. Вот один из ролевиков наносит другому успешный колющий удар; поверженный «оппонент» умирает. Несколько зрителей аплодируют.
Неожиданно Тим шагает вперед. Делает жест рукой в адрес «убитого». Ролевик несколько удивленно протягивает ему свой меч. Тим вручает книжку, которую держал в левой, девушке. Та смотрит на обложку, смеется. Тим вертит в руках меч, приноравливаясь, становится в почти расслабленную позу: ноги чуть шире плеч, корпус вполоборота, меч в опущенной руке. Его оппонент что-то говорит, пожимает плечами. Наносит удар — вертикальный, рубящий. Тим чуть двигает корпусом и уклоняется. Оппонент так же размашисто бьет сбоку — Тим аккуратно парирует; оппонент колет — Тим снова уходит с линии удара, лишь чуть-чуть сдвинувшись. Оппонент решает, видимо, заняться им всерьез — и несколько раз бьет уже в полную силу, стараясь задеть; Тим отражает все удары, двигая практически только правой кистью. После чего переходит в наступление. Он бьет очень быстро, экономно и непрерывно: ролевик успевает только кое-как отбивать удары, отступая по тротуару. Вот он натыкается лопатками на стену… и скругленный кончик Тимова меча, чуть подрагивая, легко упирается в его кадык.
Публика хлопает. Ролевик качает головой, что-то спрашивает у Тима. Тот улыбается. Забирает у девушки свою книжку, что-то роняет в ее берет. Ту самую пивную крышку, которую Тиму недавно показывал Эмиль.
68
Тим идет к подъезду своего дома. Взгляд его дрейфует — практически не задерживаясь, разве что капельку запинаясь — по рекламному щиту возле подъезда соседнего дома: магазинчик в подвале — на щите название, перечень товаров… Тим подходит к самому подъезду: возле него — налепленные друг поверх друга полусодранные машинописные и рукописные рекламные объявления… Тим поднимается по лестнице на свой этаж — на лестничной клетке, облепив перила и привалившись к стене, тусуются шпанистые подростки, ржут, пьют пиво из пластиковой бутыли…
Тим проходит, не глядя на них. Отпирает дверь. И останавливается на пороге: на полу — просунутый под дверь белый бумажный листок. На листке — красная стрелка, указывающая строго вперед, и невнятный значок: квадрат, располовиненный вертикальной линией.
Тим поднимает глаза, смотрит в обозначенном стрелкой направлении. На полутемную — окно зашторено — кухню, в которую прямо из прихожей ведет короткий коридорчик. Тим, осторожно переступив через листок, проходит на кухню. Озирается. Взгляд его хаотически перескакивает со шкафчика на стол, со стола на плиту… Ничего. Тим оглядывается. Листок белеет на полу прихожей.
Тим глядит на него. Поворачивается. Смотрит на зашторенное окно. Резким движением раздергивает шторы. Окно — квадратная рама, вертикально разделенная точно напополам, без форточек или фрамуг. Тим осматривает окно. Ничего. Он смотрит в окно. Видит малоувлекательный набор: гаражные крыши, соседние хрущобы, стройплощадка… Распахивает окно. Выглядывает…
На стройплощадке по земле выложено — кирпичами, обрезками труб, досками, кабелем — слово. Не слово — набор букв:
ВБЛДЫ
Тим некоторое время смотрит на набор литер. Потом быстро закрывает окно. Наступая — не глядя — на листок, подходит к двери. Распахивает. Спускается по лестнице. Шпана на месте — Тим, спеша, небрежно сдвигает стоящего у перил и мешающего проходу пацана… Тот издает возмущенное междометие, смотрит на крайне недоброе лицо Тима… Тим видит: на перилах рядом с отодвинутым им гопником — вырезанные буквы:
ВБЛДЫ
Тим стремительно выходит из подъезда и разворачивается. Взгляд его упирается в расклеенные объявления. Посреди бумажек с бледными фиолетовыми и серыми «куплю… сниму…» — абсолютно такого же формата, но более свежего вида листочек. На листочке пропечатано:
ВБЛДЫ
И на каждом лепестке украшающей нижний край объявления бахромы, где обычно пишут телефон для связи, — те же буквы.
Тим идет по двору. Останавливается перед щитом магазинчика. На щите — название. «Все для рыболова». Буквы В, Б, Л, Д, Ы обведены красным и в уже знакомом нам порядке соединены красной линией.
69
На стол падает книжка — «Военно-политический словарь». Тим глядит на шкаф в собственной квартире. Помедлив, решительно распахивает дверцы верхнего ящика. Ящик забит какими-то старыми папками, альбомами и прочими семейными архивами из числа тех, что никогда не бывают востребованы. Тим вываливает всю эту бумажную груду на пол. Расползаются листочки, фотокарточки… Тим принимается решительно, почти лихорадочно рыться в этой куче. Наконец находит старый, мятый конверт. Секунду медлит. Запускает в конверт пальцы. Извлекает листок бумаги. Смотрит на него. На листке — те же буквы, ВБЛДЫ, плюс столбик цифр и еще какая-то строчка мелким шрифтом.
Восемь лет назад
Аудитория в школе ЭКРАН. На стульях сидят подростки. У большинства в руках конверты. Перед подростками стоит Ненашев.
— Задача у вас очень непростая… — говорит он, улыбаясь. — Но по уму и честь. Сегодня вы будете одновременно детективами и криптографами. В конвертах — листки с зашифрованным словом… Слово зашифровано по книге, там есть цифры, которые указывают нужные страницы, строчки, слова и буквы. Главная ваша задача — понять, что за книжка… там на листочке есть намек, довольно прозрачный… и найти ее. Да: шифр у каждого — свой, но книжка одна… Сразу предупреждаю: книжка редкая. Количество известных мне экземпляров в Москве… и области… меньше, чем вас сейчас здесь. Соответственно побеждают первые. Самый быстрый получает бонус. Прочие расшифровавшие — зачет. Тем, кто не успеет, — минусы. Да. И еще. Расшифровать слово мало. Слово не случайное, и надо рассказать мне, что я имел в виду и какой смысл вкладывал, когда выбирал его. Удачи.
Один из подростков — мулат, юный Эмиль, — извлекает свой листок из конверта. На нем буквы:
РЛЩЕИ
Тим — за столом. Перед ним листок… книжка… еще один листок — клетчатый, выдранный из тетради… Руки Тима с карандашом скользят по строчкам «Военно-политического словаря». Он что-то быстро считает, чуть шевеля губами, выписывает на тетрадный листок буквы. Скоро на листке оказываются два буквосочетания:
ВБЛДЫ
ЧУЧХЕ
Тим смотрит на результат. Потом принимается быстро листать книгу, выписывая новые буквы: Щ, Р, Е, И, Л. Потом еще в одну строчку в неправильном порядке выписывает буквы, из которых состоит слово ЧУЧХЕ. Смотрит на них. И еще раз записывает правильно:
ЧУЧХЕ
Резким движением обводит надпись.
Восемь лет назад
Территория школы ЭКРАН. Поздний вечер. Юный Эмиль пристально глядит на что-то из-за угла здания. На коттедж. В окнах коттеджа темно. Эмиль набирает полную грудь воздуха, резко выдыхает и очень быстро пересекает пространство, отделяющее его от коттеджа. Прижимается к стене возле двери. Всматривается и вслушивается в окружающее. Потом присаживается на корточки; разгибает большую металлическую скрепку, еще одну… обеими получившимися жесткими проволочками начинает осторожно ковыряться в замке. Наконец щелкает язычок. Эмиль аккуратно и минимально приоткрывает дверь, проскальзывает в темный холл, тщательно притворяет дверь за собой. Ступая осторожно, крадется по лестнице на второй этаж. Притормаживает у очередной двери. Медленно приоткрывает. Вглядывается в комнатные чернила. Ничего опасного не обнаружив, мягко шагает к книжным полкам возле письменного стола. В руках у Эмиля оказывается маленький фонарик — «пальчиковый» «Маглайт». Узкий конус света принимается шарить по корешкам. Эмиль не находит искомого. Тогда он нагибается над письменным столом. Распахивает ящик. Луч фонарика высвечивает содержимое. Вот он — «Военно-политический словарь»!.. Эмиль протягивает руку… берет его… светит фонариком на обложку…
За спиной Эмиля раздается характерный звук: протяжно-шершавое движение серной спичечной головки по коробку… фырканье разгорающегося огонька… Эмиль, гася фонарик, стремительно разворачивается. В темноте он видит высвеченное лицо Ненашева: тот с шипением раскуривает трубку, занявшийся табак дает багровый пульсирующий — в такт вдохам — свет. Директор делает первый тяг и подносит к часам догорающую спичку:
— Двенадцать часов двадцать три минуты.
— Что?
— Твой результат. Рекордный результат.
Он поднимается из обширного кресла, в котором, оказывается, сидел. Подходит к столу. Включает настольную лампу. Эмиль щурится от неожиданности.
— Я все думал, — Ненашев продолжает задумчиво посасывать трубку, задумчиво, — кто из вас догадается… Догадался ты. Молодец. Ты выиграл. Одна беда — с нарушением правил.
— Артур Коминтович… — робко, но решительно замечает Эмиль. — Вы про правила ничего не говорили.
Ненашев смотрит на него с непонятным выражением: удивление? интерес? опаска?
— Ну вообще-то про правила ты должен был догадаться сам… И даже не догадаться… А иметь их в виду.
— Извините-извините… Но вы же сами намекали… про область. Конечно, все ломанулись в Москву, по библиотекам ее искать… Но вы же сами про область обмолвились!
Ненашев, еще какое-то время молча разглядывает ученика:
— Да… Мне было интересно, поймет ли кто-нибудь намек. Точнее, сделает ли из него практические выводы.
— Но ведь это… провокация.
— Как, по-твоему, должен реагировать на провокацию мыслящий индивид? Правильно… Не поддаваться… — еще раз втягивает дым. — Хорошо. Давай так. За сообразительность тебе большой плюс. За проникновение, — усмехается, — со взломом — большой минус. Если прямо сейчас расшифруешь слово и без помощи справочной литературы объяснишь, какой смысл я в него вкладывал, — будет тебе зачет…
В полутемном кабинете Ненашева горит только настольная лампа. В свете ее юный Эмиль лихорадочно сверяет цифры на листке с буквами в книге. Ненашев ждет, повернувшись к нему спиной, глядя в окно, посасывая трубку.
— Чучхе! — провозглашает Эмиль, получив результат.
Ненашев, разворачиваясь к нему, вынимая трубку изо рта:
— Гол! И что бы это значило?
— Северокорейский социализм… — морща лоб, вслух соображает Эмиль. — Товарищ Ким… Изоляционизм… — вдумчиво, пробуя на вкус, уже понимая, что нашел искомое. — Опора на собственные силы.
Ненашев смотрит на него внимательно. Эмиль смотрит на директора победно.
— Суть учения Чучхе, — торжествующе говорит Эмиль, — опора на собственные силы. Артур Коминтович, вы учите нас рассчитывать только на себя, — уже почти нагло. — Мне зачет.
Комната, заваленная по полу бумажным хламом. На столе — конверт… листочек с шифром… листочек с расчетами… «Военно-политический словарь»… Тим стоит чуть поодаль. Курит. Смотрит на стол.
Восемь лет назад
Школа ЭКРАН. Несколько подростков — в том числе юные Эмиль и Алиса. Обсуждают результаты ролевой игры.
— Ну че, поставил он тебе зачет? — спрашивает кто-то у Эмиля.
— А куда б он делся.
— Так все, выходит, получили?
— Тим не получил.
— А че он, не нашел?..
— Да он, по-моему, и не искал.
Все смеются.
— Ну так че — расскажем ему?
— По правилам нельзя, — Алиса.
Эмиль быстро смотрит на нее и усмехается.
70
Кабинет, обставленный в стандартном стиле присутственных мест мелкого пошиба. За столом — средних лет полная женщина. Напротив на стул для посетителей садится Тим:
— Здравствуйте…
— Слушаю вас.
— Я ищу родственников моего покойного учителя. Его зовут… звали Артур Коминтович Ненашев…
71
Тим под козырьком телефона-автомата. Вешает трубку. Вынимает магнитную карту, сует в карман. Потирает ладонью щетину на щеке. Задумчиво смотрит на листик с какими-то именами и цифрами.
…Он опять набирает номер:
— Алё! Василий Семенович? Здравствуйте… Меня зовут Тимур Тимофеев… Я… ученик вашего покойного дяди…
72
По аллее парка идут Тим и немолодой мужчина.
— Знаете, — говорит мужчина, — мы вообще с дядей Артуром были… так скажем… не очень близки. Он ведь сложного характера был человек… Да кому я рассказываю! — улыбается Тиму.
— Действительно? Никогда бы, кстати, не подумал…
— Ну да… Мы-то с вами наблюдали его… разные стороны. Тем более — вы знаете, как он умер… Вокруг этой смерти и похорон его жена… вдова… с Арсеном… двоюродным братом… Они все провели… в режиме секретности, — печально усмехается. — Так что я на похоронах не присутствовал.
— А может быть, вы мне подскажете координаты? Я имею в виду — брата?
— Ну… Елизавета — вы, вероятно, знаете… — она умерла три года назад… А координаты Арсена…
73
Тим поднимается на лестничную площадку какого-то дома. Сверяется с бумажкой. Звонит в дверь. Долго не открывают. Потом — после обстоятельного лязганья запоров — на пороге объявляется бульдоговидная бабища самого недружелюбного вида. Молча смотрит.
— Здравствуйте… — мямлит Тим.
Тетка пялится, не отвечая.
— Простите… С Арсеном я могу поговорить?..
Тетка смотрит еще, потом подает голос — сразу на повышенных тонах:
— Да сколько можно! Да сказано же — нету тут никакого Арсена! Еще будете ходить — в милицию позвоню!
Тетка захлопывает дверь. Тим оторопело смотрит на последнюю. Потом звонит — все более упорно. Потом стучит ногой. Дверь распахивается, на пороге возникает разъяренная тетка, открывает рот для рева… Тим хватается за ребро двери, рывком распахивает и делает шаг в коридор. Тетка пятится в ужасе.
— Где Арсен? — зловеще-вкрадчиво.
— Да я же говорила уже…
— А кто еще его спрашивал?
— Да откуда я знаю… Девица какая-то…
— И где он?
— В доме престарелых он!.. Два года уже…
74
У обочины останавливается такси. Из него вылезает Тим. Идет к комплексу невзрачных зданий, архитектурой напоминающих больницу. Подъезд с табличкой: «Интернат № 15». На стоянке перед подъездом — машины. Тим бегло оглядывает их и направляется было дальше, но вдруг останавливается — что-то привлекло его внимание.
Он медленно идет к одной из припаркованных машин. Смотрит на нее, оглядывается на подъезд. Прикладывает руку к капоту. Быстро, но осторожно, цепко глядя по сторонам и главным образом на подъезд, движется к дому престарелых. Заходит. Вестибюль, средний между школьным и больничным. Неопрятные старики, сиделки, пыльные вечнозеленые растения в кадках. Тим идет по нему. Вдали — стойка регистратуры. У стойки спиной к Тиму — резко выделяющаяся на фоне обитателей и работников богоугодного заведения фигура хорошо одетой молодой женщины.
Тим резко останавливается, смещается под прикрытие ближайшего фикуса и начинает наблюдать за женщиной. Алисой, конечно. Та отходит от окошка, как бы небрежно оглядывается и начинает удаляться по коридору. Тим, осторожно выдвинувшись из-за фикуса, осторожно идет следом. Алиса сворачивает за угол. Тим прибавляет шагу.
Сворачивает за тот же угол и видит двери с непрозрачными стеклами. Суется туда — и оказывается в явно служебном секторе. Пустой короткий коридор с бесхозным инвалидным креслом. Тим медленно, очень-очень осторожно движется по нему. Поворачивает. Полутемный отрезок коридора — окон нет, горит лишь одна лампа. Стоит ведро со шваброй, пластиковая канистра с бытовой химией. Продолжение коридора перегорожено очередными дверями. Несколько дверей по сторонам. Тим замечает, что одна из них чуть приоткрыта, но внутри совсем темно. Он трогает двери, перегораживающие коридор, — они заперты. Трогает ручки других дверей. Они тоже заперты. Постояв перед приоткрытой дверью, толкает створку. Внутри абсолютно темное помещение. Некоторое время Тим смотрит в темноту, потом шагает внутрь. Делает еще несколько шагов. В слабом свете, проникающем из двери, видны какие-то шкафы и коробки. Оглядывается на дверь. Делает еще несколько шагов. Дверь за его спиной резко захлопывается — и Тим оказывается в кромешной темноте.
— Алиса?
— А ты что тут ловишь? — интересуется ее голос из темноты.
— То же, что и ты. Пытаюсь понять, умер ли Наш семь лет назад.
Включается свет — это Алиса повернула выключатель. Она стоит с металлическим костылем в руке, готовая им вдарить.
Тим показывает открытые ладони, демонстрируя, что безоружен и безопасен:
— Все в порядке. Я свой.
75
На скамейке у подъезда богадельни сидят Тим и Алиса. Тим вертит в руках пивную пробку, найденную Алисой в самолете:
— Где, говоришь, ты была?
— В Таиланде.
— На хрена возвращалась? — недоуменно хмыкает.
— Не люблю, когда меня берут на понт, — зло.
Тим отдает ей пробку, глядя на Алису с одновременным выражением интереса и скепсиса:
— Значит, нас двое…
— …осталось, — косится она на него с аналогичным выражением.
— Ч-черт, — дергает он головой.
— Не спорю.
— Может, хоть мы будем вместе действовать?
— У нас есть варианты?
— Есть. Только это… не варианты. Ты сама это знаешь.
— Наверное.
— Ты нашла Арсена?
— Да… В смысле нет. Он в четвертой городской. Позавчера увезли. Давление.
— Допустим, мы его найдем. А если он откажется говорить?
— Должны были остаться ментовские протоколы, заключение судмедэксперта… Или… Но это тоже о многом скажет.
— Как мы попадем в ментовские архивы?
— Ну, можно пробить поляну… Есть у меня один знакомый мент.
— Тогда я к Арсену. А ты к менту своему.
76
…По людной улице целенаправленно, быстро, с сосредоточенным лицом идет Тим.
…Алиса за рулем автомобиля. Выражение ее лица аналогично Тимову.
…Тим в больничном коридоре. Ходят люди в белых халатах, медсестра провозит капельницу… Тим о чем-то говорит с врачом.
…Алиса в коридоре правоохранительного учреждения. Ходят люди в мундирах. Алиса о чем-то говорит с милицейским чином в цивильном.
…Алиса — за столом. Перед ней — канцелярская папка. Она листает бумаги. ПРОТОКОЛ… СУДЕБНО-МЕДИЦИНСКОЕ ОСВИДЕТЕЛЬСТВОВАНИЕ… НЕНАШЕВ АРТУР КОМИНТОВИЧ… ОПОЗНАНИЕ… ПРИЧИНА СМЕРТИ — САМОУБИЙСТВО (ОГНЕСТРЕЛЬНОЕ РАНЕНИЕ В ГОЛОВУ)…
Несколько фотографий — видно лежащее тело, темное пятно на стене…
Алиса откладывает фотоснимок. Смотрит в никуда, явно о чем-то думая.
77
Больничная палата на четыре-пять коек, на одной из них лежит некто под капельницей, вроде бы спит. Пара коек пустует. Еще на одной полусидит старик.
— …Ну а в чем вообще заключаются ваши… подозрения? — осведомляется он у сидящего рядом с его кроватью Тима. — Вы что… серьезно способны предположить, что это могла быть… инсценировка? — недоумевающе качает головой.
Тим, не отвечая, смотрит на него.
— Ну, во-первых, это легко проверить… — говорит Арсен. — Все было задокументировано милицией… А во-вторых… Наверное, вы совсем не общались с Артуром в его последние месяцы… если не год.
— Ну почему же?.. Общался.
— Тогда вы сами должны догадываться… почему это произошло. Что официальная версия о том, что его… поступок был связан с политикой… с нефтяной этой компанией… это же так, журналистам на потребу. На самом-то деле все было куда грустнее… Пожалуй, страшнее…
Тим смотрит на него очень внимательно, явно прикидывая что-то про себя.
— Артур… — продолжает Арсен, — он в последние месяцы находился в глубокой депрессии. Стал пить… как никогда в жизни. С ним, наверное, произошло самое страшное, что может произойти с человеком… Особенно с таким человеком — состоявшимся, всеми признанным… Тем более — видевшим главный смысл жизни в работе… Когда, прожив всю жизнь и очень многое сделав, вдруг понимаешь… что сделано было — зря… потому что сами цели изначально поставлены были неправильно… и от этого… сделанного… не только нет пользы… но, может быть, есть вред…
Арсен делает паузу, Тим терпеливо ждет.
— Представьте себе учителя… — говорит наконец старик, — учителя до мозга костей… учителя Божьей милостью… который к концу жизни вообще разочаровывается в педагогике… в самой возможности воспитания… — еще одна пауза. — Как это ни ужасно звучит, вероятно, такой поступок был для него наиболее логичным выходом… Ну, я надеюсь, не надо объяснять, почему мы… с Лизой… старались избежать вообще любого шума… любой огласки… любого пафоса, не говоря уже о политических спекуляциях? Наверное… как это ни мало… это было единственное, что мы могли сделать для Артура…
Тим кивает, опуская лицо. Проводит по нему ладонью, приглаживает волосы.
78
За столиком уличного фаст-фуда стоят Алиса и некий крупный молодой человек. Последний, навалившись на столик локтями, с аппетитом уписывает обильную снедь. Алиса стоит к нему вполоборота, опершись на столешницу одним локтем, как бы небрежно посматривает по сторонам.
— Слышь, Славик… — говорит она негромко, как бы между прочим. — Не удивляйся… Ты можешь быстро достать для меня ствол?
Славик, вопреки совету, удивленно приподнимает брови и замедляет жевательные движения.
— Пистолет, — глядя уже прямо на него, с легким нетерпением, но еще тише говорит Алиса.
79
За компьютером в интернет-кафе — хмурый и сосредоточенный Тим. Быстрое движение пальцев по клавиатуре. На мониторе компьютера появляются названия «искалок»: Yandex, Апорт!, Rambler… Каждый раз Тим набирает в окошке: «ефим каплевич смерть» или «ефим каплевич убийство». Быстро просматривает столбцы выброшенных поисковой системой ссылок, явно ничего не находя.
Потом берется за англоязычные системы. Заходит в AltaVista… в Yahoo!.. Набирает «ephim kaplevich murder death»… Ничего. Мы видим задумчивое лицо Тима. Он, кажется, ошибся… Потом он набирает имя иначе — «kaplevitch». Поисковая система выдает ссылки… Тим вперивается в одну из них… кликает. Это англоязычная нью-йоркская газета. Раздел криминальной хроники. На экране — англоязычный текст:
«…Вчера в собственной квартире в Гринвич-Вилледж был обнаружен мертвым Ефим Каплевич, 25 лет. Как установила полиция, смерть Каплевича, менеджера компании „ИндиКом“, иммигранта из России, наступила в результате черепно-мозговой травмы. Вероятно, орудием убийства послужил стеклянный графин — его осколки были обнаружены рядом с телом…»
80
Вечер. Сумерки. Лестничная клетка Тима. Тусклый свет пыльной лампочки. По лестнице поднимается Алиса в альпинистской куртке с надвинутым капюшоном, на плече — давешний штурмовой рюкзак, накрытый непромокаемым чехлом. Видно, что к рюкзаку приторочено нечто продолговатое — но из-за чехла не понять, что именно. Алиса останавливается на лестничной площадке перед дверью квартиры Тима. Звонит в дверь. В квартире явно никого. Алиса оглядывается, прислушивается. Все тихо. Она внимательно осматривает дверь, трогает пальцами замок. Потом сбрасывает рюкзак — и отвязывает продолговатый предмет, оказывающийся ледорубом.
Примерившись, Алиса ловко втыкает острый конец ледоруба между дверью и косяком возле замка — и коротким движением, используя ледоруб как рычаг, взламывает дверь. Даже почти без треска.
Входит в квартиру и прикрывает дверь за собой. Только внутри Алиса сбрасывает капюшон — лицо ее жестко, собранно. Она идет по длинному коридору в Тимовой квартире — по направлению к кухне, туда, куда указывала стрелка на обнаруженном давеча Тимом листке… Заглядывает во все двери. Сбрасывает — посреди коридора, к стенке — рюкзак. Ставит рядом ледоруб. Достает из рюкзака и надевает налобный альпинистский фонарь. Заходит в комнату, включает фонарь и начинает обыск. Выдвигает ящики стола, открывает дверцы шкафа… Действует быстро и решительно. Добирается до картонной коробки на подоконнике, раскрывает.
В коробке — горка пивных пробок и видеокамера. Алиса берет горсть пробок, по одной ссыпает обратно… Пробки от пива разных экзотических нерусских сортов.
Берет в руки камеру. Раскрывает вбок дисплейчик. Отматывает чуть назад. Включает. И видит… себя. У стойки регистрации в аэропорту. Вдруг оператор поднимает камеру — и фиксирует надпись на табло над стойкой. Там значится: НЬЮ-ЙОРК.
…Алиса уже на кухне. Она шарит по столам… распахивает дверцу кухонного шкафчика… открывает холодильник, озаряясь мертвенным светом из его нутра: почти пустые полки, на одной из них — ополовиненная бутылка водки.
…Алиса в санузле. Здесь уже горит свет (снаружи все равно не видно), фонарь у Алисы на лбу выключен. Она роется на полочках. Вдруг замирает. Беззвучно делает шаг в угол. Осторожно, но без промедления извлекает пистолет. Плавно и тихо взводит затвор.
Держа ствол в обеих руках, тихонько придвигается к дверному косяку. Вслушивается в тишину снаружи. Потом, решившись, толкает плечом дверь и, обтекая телом косяк, выкатывается в коридор, пистолет — в напряженных вскинутых руках. Так она застывает.
В противоположном конце коридора, метрах в шести-семи — Тим. В абсолютно такой же позе. Чуть смещенный к противоположной стенке. И тоже — с пистолетом в напряженных руках.
Они смотрят друг на друга. Пистолеты в их руках нацелены визави точно в лоб.
Длится неприятная пауза.
— Хай, — глухо говорит Тим.
— Хай, — еще помедлив, отвечает Алиса.
— Таиланд, говоришь? — очень напряженно (издевательская интонация в основном угадывается) произносит Тим.
— Пошел ты, — без выражения.
— А почему графин?
— Он умер? — хмыкает отстраненно.
— Хороший вопрос.
Очевидно, что диалог ими ведется практически механически. Они, собственно, ничего не хотят сказать друг другу — они просто не знают, что делать.
— Я не знала. Я сразу свалила.
— Ну-ну.
— Все еще смешнее. Это была самооборона.
— Вот так вот?
— Он тоже на нервах был… Нажрался… Полез…
— Чего-то у тебя хреново сегодня с фантазией.
— У тебя не лучше. Про Эмиля — это у тебя совсем байда получилась. Про поссать отошел.
— Ты не поверишь… — хмыкает, — но так все и было.
Руки с пистолетами чуть подрагивают, в полумраке коридора поблескивают бисеринки пота на лицах.
— На хрена ты это — с крышками? — Алиса.
— Это не я. Это Негатив… Когда он понял, к чему дело идет… Что вы щас просто друг друга перемочите… Он пытался хоть как-то вас отвлечь. Сбить с толку.
— Откуда пробки?
— Он… Негатив… Ток-шоу когда-то делал. Про коллекционеров… Какую хрень известные люди собирают… Он тему-то придумал, потому что помнил про Нашего… Он тогда познакомился с козлом одним, который тоже пробки собирал… А сейчас позвонил ему… и купил все это.
— Ну допустим… А у тебя оно откуда?
— Он сказал, что это все у него на работе… Пробки и кассеты… С тобой кассеты. Ну, когда он взорвался… Я к нему на работу поехал — и забрал все это дело.
— Плохо сочиняешь.
— А ты чего сочинишь? Про Таиланд?
— Я хотела поговорить с ним. С Фимой. Я… Тогда я не была уверена, что это не он.
— Знаешь, когда он начал тебя снимать? Негатив? Как он понял, что это ты? Это же ты ему подкинула идею про Голышева — а потом предложила перетереть с Дроном… А потом сама Артему подкинула идею про Горбовского… Они же с Дроном схавали друг друга по твоей подсказке!
— Полное фуфло.
— Ты мне про буквы расскажи.
— Стреманулись?
— Твоя работа?
— Моя.
— На хрена?
— Чтоб вы задергались. Выдали себя. Один из вас.
— Откуда у тебя коды?
— От НЕГО. От Нашего.
— Наш умер. Застрелился. Семь лет назад.
— Ты уверен?
— Ты тоже. Откуда коды?
Руки у обоих дрожат уже явно. Пот течет по лицам струйками. Алиса непроизвольно облизывает губы.
— Я у него их выпросила… У Нашего… Еще тогда, в школе… Коды всего класса… Собиралась, — хмыкает, почти истерически, — на выпускной вам сюрприз устроить…
— Полное фуфло.
— Не веришь?
— М-м, — отрицательно.
— И я тебе.
Пауза. Уже оба дышат тяжело, шумно. Напряжение нарастает. Алиса снова облизывает губы. Тим судорожно моргает.
— Че делать будем? — Тим.
— Варианты?
— Как всегда — два…
— Завалим друг друга…
— Или… поверим друг другу.
Вибрирующие в руках пистолеты продолжают выцеливать оппонентов.
— Тим… Ти-им… Они же так и сдохли все…
— Не верили друг другу?
— Глупо будет… так сдохнуть.
— Трудно будет… поверить.
— Рискнем? — после паузы.
— Кто первый?
— На счет «три»… на предохранитель.
Повисает очередная пауза. Потом Тим хмыкает — почти смущенно.
— Еще раз, — хмыкает она в ответ. — Один…
— Два…
Оба одновременно:
— Три…
Тихие щелчки предохранителей. Алиса и Тим смотрят друг на друга, как бы не очень веря в происходящее.
— Опускаем… — Тим.
Оба медленно, ни на мгновение не отрывая взгляда от визави, опускают пистолеты.
— Обойму… — Алиса.
Тим мелко кивает; все еще не отлипая взглядами друг от друга, они с Алисой, помедлив, выщелкивают обоймы, глухо стучащие о линолеум.
— На пол… — Тим.
Они бросают стволы. Еще одна пауза. На лицах Алисы и Тима начинают синхронно и как бы частями проступать неловкие, непроизвольные, полулунатические улыбки. Постепенно становятся все естественней и естественней; позы делаются менее напряженными… Тим делает осторожный шаг вперед; Алиса тоже трогается с места. Еще пара осторожных движений — и вот они, уже нормально улыбаясь, движутся навстречу друг другу… И когда между ними остается метра два, Тим с той же улыбкой мгновенно нагибается и подхватывает прислоненный Алисой к стене ледоруб.
На лице Алисы все та же — не успевшая сойти — улыбка, но в глазах мелькает понимание. В следующую секунду Тим почти без замаха бьет ее клювом ледоруба. Попадает в район ключицы: Алиса, испустив короткое вяканье, отшатывается — из дырки в куртке выплескивается кровь, — клюв ледоруба оказывается свободен… Тим бьет второй раз, уже размахнувшись, — Алиса рефлекторно вскидывает руку с «непораненной» стороны. Ледоруб рассекает руку, Алиса хрипло вскрикивает.
Тим принимается наносить удар за ударом, рубить хаотически, не целясь. Алиса валится на пол, еще издавая какие-то крики, потом — короткие полувсхлипы. Тим рубит еще раз, и два, и три. Уже не остается ничего, кроме глухих коротких звуков — металл вонзается в мясо. На стены и на Тима в изобилии летят брызги. На линолеуме коридора быстро расширяется пурпурная лужа. Тело Алисы изрублено.
Тим отшатывается, отбрасывает ледоруб, рефлекторно-судорожно размазывает Алисину кровь по лицу. Секунду, тяжело дыша, смотрит на окровавленный труп. Потом быстро суется в ванную. Блюет в раковину.
Пускает холодную воду. Плещет себе в лицо. Невидяще смотрит на свое отражение в зеркале. Обессиленно садится на край ванны. Лезет рукой за пазуху. Извлекает прозрачную стеклянную фляжку виски. Судорожно делает большой глоток.
…Быстро, но деловито, стараясь не очень замараться, Тим обыскивает труп Алисы. Вытаскивает из карманов мелкий персональный хлам — ключи от машины, бумажник, мобильный телефон… Лезет в бумажник. Вытаскивает визитки, листочки с от руки нацарапанными номерами, перебирает их. На одном из листков небрежным Алисиным почерком записано — «9 429 666 Виталий, директор С., Алик!». «Алик» подчеркнуто. Листочек отправляется к прочим уже просмотренным Тимом. Туда же — к стопочке номеров и имен — Тим бросает и Алисин мобильный.
81
Ночь, дверь подъезда Тима. Дверь издает скрип, другой, подается вперед. Из подъезда рывками выдвигается Тим. На спину его взвален очень тяжелый и большой матерчатый куль. Пошатываясь, Тим бредет с ним по двору. Доходит до машины Алисы, сбрасывает свой сверток возле багажника, отключает брелоком сигнализацию и распахивает багажник.
…Ночь. Глухая лесная чащоба. Узкая грунтовка. В лунном свете блестит лак автомобильного корпуса. Машина Алисы с хрустом вламывается в густой кустарник и застревает в нем. Тут же распахивается водительская дверь, и из салона выбирается Тим, с натугой волочащий двадцатилитровую канистру бензина. Он вскрывает канистру, щедро плещет в салон, деловито поливает автомобиль, открыв багажник, обильно льет туда бензин. Оглядев машину, отходит, чиркает зажигалкой, подпаливая промасленную ветошь. Размахивается. Швыряет. Тут же разворачивается и бежит прочь. За его спиной шумно и щедро вспухают клубы пламени.
82
Руки Тима возят половой тряпкой по кровавой луже на линолеуме. Подсохшая бурая жижа отвратительно размазывается на весь коридор. Где-то едва слышно бормочет невидимое радио. Вдруг Тим замирает. Бросает тряпку, встает и быстро идет на кухню. Подходит к стоящей на холодильнике маленькой дешевенькой магнитоле, работающей в режиме радио, и увеличивает громкость.
«…рэп-музыкант Фриц, он же Владимир Мамыкин, обвиняемый в убийстве своего коллеги, рэпера Ровера, он же Сергей Перевозчиков, вчера признал свою вину. Напомним, что трагедия произошла на прошлой неделе в московском клубе „Буллшот“, где отечественная рэп-тусовка праздновала 26-летие Ровера. Между нетрезвыми Мамыкиным и Перевозчиковым произошла ссора, а вскоре в клубном туалете был обнаружен Перевозчиков без сознания с четырьмя ножевыми ранениями. Через несколько часов он умер в больнице. Рядом милиция нашла нож, принадлежащий, как было установлено, Мамыкину. Однако на орудии убийства не было отпечатков пальцев, а задержанный Мамыкин вплоть до вчерашнего дня свою вину категорически отрицал. Ряд проведенных экспертиз подтвердил вину Фрица — в частности, на его одежде были обнаружены следы крови Перевозчикова. Под давлением новых улик Мамыкин признался, что, находясь в состоянии аффекта, действительно несколько раз ударил Перевозчикова ножом, а отпечатки пальцев с рукоятки стер…»
Жесткое, осунувшееся, бледное лицо Тима неподвижно, невидящий взгляд устремлен прямо перед собой. Тим, не глядя, протягивает руку вбок, берет со стола давешнюю фляжку виски и, оставляя пальцами на стекле красные отпечатки, делает глоток.
…Тим лихорадочно перебирает листочки-визитки, извлеченные из бумажника Алисы. Находит тот, на котором значилось «9 429 666 Виталий, директор С., Алик!». Берет мобильник Алисы. Отключает блок и просматривает список сделанных звонков. Третьим или четвертым номером с конца — тот же номер: 9 429 666.
Несколько дней назад
Комната в дачном доме Алисы. Вся компания в сборе: Артем, Андрей, Эмиль, Алиса с озабоченными лицами, отстраненный Тим на периферии.
— Эмиль, извини, ты говорил — ты перепроверял… насчет этих смертей… — произносит Андрей.
— Не уточнишь… если можно… через кого?
— Через наших, из безопасности… — пожимает Эмиль плечами. — Есть у меня Алик Кокшаров такой… Вы не беспокойтесь, он человек крайне информированный и ответственный…
83
Тим в телефонной будке с трубкой в руке. В другой у него — все тот же листок с надписью про Виталия и Алика.
— Алё, Виталий? — доброжелательно-деловым голосом спрашивает Тим в трубку. — Доброе утро. Меня зовут Тимур… Извините, Виталий, у меня к вам просьба, которая может вам показаться немножко странной… Вам на днях звонила девушка… знакомая Сергея… Она спрашивала у вас насчет Алика… Не могли бы вы… — Тим издает слегка извиняющийся, призывающий к пониманию смешок, — повторить мне то же, что тогда сказали ей?
— А что, она сама не могла вам сказать? — спрашивает Виталий после паузы.
— Не поймите превратно… — голос Тима звучит почти елейно, — но для стопроцентной достоверности… так сказать, из первых рук…
— Ну, ничего я ей такого, в общем, не сказал… — непонимающе-недовольно. — Только что Алик долго работал у нас… Занимался безопасностью… А полгода назад перешел куда-то в телекомпанию…
— Простите… А Алик с Сергеем… Они же наверняка были хорошие знакомые?..
— Да… Они были друзья… Сергей даже был крестным его дочери… А что там у вас происходит?
— Простите?..
— Вы в курсе, что за последние дни вы уже четвертый, кто задает мне эти вопросы?..
На лице Тима проступает новое ошеломление.
Десять лет назад
Пара десятков учеников школы ЭКРАН, по-походному одетых, с рюкзаками. Кто-то из учителей проводит инструктаж:
— Так… Восьмой «а» пойдет на двух плотах… На первом… — сверяется со списком, — Браве, Горелов, Каплевич, Перевозчиков, Славин, Тимофеев, Титаренко. На втором…
…Плот, идущий по речке. Школьники из 8-го «а» — Артем, Андрей и прочие названные — на борту: кто-то двигает шестом, кто-то, глядя назад, вверх по течению, произносит: «А, их почти уже не видно!..»
…Берег. Все семеро школьников стоят тесной группкой. Все с ошеломленными лицами.
— Как?!. — обалдело переспрашивает Алиса Артема. Тот мрачно играет желваками:
— Я же говорю — перевернулись… Прямо на стремнине…
— И что… — потрясенно спрашивает Эмиль. — Никто не выплыл?..
Артем в отчаянии машет рукой.
— Да где там выплывешь… — тихо говорит Андрей. — Ты ж сам видел, что там творится…
— Ребята… — отказывается верить Сергей. — Ребята… Вы что, серьезно?..
— Нет!.. — Андрей почти в истерике. — Нет, блин!.. Мы шутим так!..
Алиса обхватывает руками плечи и покачивается в трансе.
— И что… — Сергей. — Все утонули, что ли?..
Он в растерянности переводит взгляд с одного сокурсника на другого. Все шестеро — в позах, выражающих оторопь и отчаяние. Алиса тихо всхлипывает. Артем смотрит в сторону.
— И что… — Сергей. — И чего теперь?..
— А теперь, — произносит вдруг совершенно другим голосом Эмиль. — А теперь я поздравляю нашего Серегу… С тем, что свой шестнадцатый год он встречает с самым дурацким выражением… которое когда-либо посещало даже его не шибко интеллектуальное табло!..
Все ржут, свистят, хлопают.
…Уже вечер. Костер. Алиса жарит над костром на прутике шкворчащую, плюющуюся жиром колбаску. Артем расплескивает по пластмассовым стаканчикам водку. Эмиль, присев у костра на корточки, разламывает запеченную картофелину…
— Молодцы, — качает головой и широко ухмыляется держащий стакан Сергей. — Молодцы… Полного идиота из меня сделали…
— Ну, особо стараться не пришлось… — ответно ухмыляется Андрей.
— О’кей… О’кей… — Сергей. — Но с меня — симметричный ответ…
— Что ж ты, дурак, анонсируешь?.. — спрашивает от костра Алиса. — Мы ж теперь будем готовы…
— Ниче-ниче, — ухмыляется собственной мысли Сергей. — Не будете…
84
…Рука Тима пишет на листке бумаги в столбик: Облетаев, Маканин, Максимова, Ильмангарова…
…Руки Тима быстро листают телефонную книгу. Палец ползет по столбцу фамилий. Останавливается на строчке, где значится: Маканин Денис.
…Пальцы Тима нащелкивают номер на панели обычного телефона.
…Тим стоит с трубкой в руке:
— Ингу будьте добры… Тимур Тимофеев, ее бывший одноклассник…
…Тим подносит ко рту горлышко фляжки.
Пустая фляжка из-под виски летит в мусорное ведро.
85
Большая офисная «конюшня», разделенная пластиковыми перегородками. Бегают люди с распечатками. За одним из столов сидит человек в белой рубашке с телефонной трубкой в руке.
— Макс! Тебя! — зовет человек в рубашке.
— Кто? — переспрашивают из-за перегородки.
— А кто его спрашивает? — интересуется у трубки первый.
86
В интернет-кафе за компьютером сидит Тим. Он набирает текст на клавиатуре — в столбик: Браве Андрей, Горелов Артем, Каплевич Ефим, Перевозчиков Сергей…
…Тим выходит из дверей интернет-кафе.
…Тим у прилавка уличного киоска-магазинчика, торгующего алкоголем. Берет точно такую же фляжку виски, как предыдущая.
…Тим в собственной квартире с телефонной трубкой в руке — терпеливо ждет ответа. Из трубки несутся долгие гудки. Потом включается автоответчик и мужской голос просит оставить сообщение после сигнала. Звучит сигнал.
— Леха, это снова Тим. Я понимаю, что ты не хочешь со мной общаться. Я тоже не от хорошей жизни звоню. Поверь, это уже не вопрос желания…
…Тим со стуком роняет трубку на рычаг, смотрит на стеклянную фляжку в собственной руке. Фляжка пуста. Он вяло идет на кухню. Фляжка летит в мусорное ведро. Тим распахивает холодильник. Видит на одной из полок ополовиненную бутылку водки. Почти не глядя, цепляет ее, почти не глядя берет из шкафчика стакан, почти не глядя плещет. Со стаканом возвращается к телефону. Свободной рукой берет трубку, пальцем той же руки нащелкивает номер. Делает глоток из стакана, чуть морщится. Слышит в трубке долгие гудки. Делает еще один глоток — и, недовольно хмурясь, смотрит на стакан.
Несколько дней назад
Алиса распахивает дверцу Тимова холодильника, видит ополовиненную бутыку водки. Помедлив, достает ее, отвинчивает крышку. Лезет в карман.
Слышны звонки телефона в комнате Тима. На полу этой комнаты навзничь лежит сам Тим. Глаза его открыты, но мутны. Рот, подбородок и часть груди испачканы кровавой рвотой. Рядом с Тимом — опрокинутый стакан и небольшая лужица. Телефон продолжает звонить.