Душа к душе,
Мечта к мечте,
и небо раскрывает нам Вселенную.
Сердечный стук,
нарушен круг,
как жаль, что всем помочь я не могу.
Мой друг, не плачь.
Мой друг, оставь
в далеком прошлом облик мой.
Мой друг, не зря.
Мой друг, вчера
не зря мы встретились с тобой.
И за весной спешат остывшие сердца,
Согрей собой, и верь мне до конца.
Она заиграла широко и размашисто. Сплетала под пальцами сложные аккорды и простые переборы. Совмещала их в гармонии, которая подчинялась ее голосу:
За пеленою,
где стынут поля
в объятиях снега.
С нашей звездою,
что гаснет в руках,
жизнь превращается в небыль.
Мой друг, не плачь.
Мой друг, не плачь…
Настя еще играла, а мама наклонилась к моему плечу и шепнула на ухо:
— Она — лучшая, сын. Береги и никому не отдавай.
Я приобнял маму и, заметив, что Настя обернулась, добавил шепотом, и девушка прочитала по губам:
— Никому не отдам.
Малинка смутилась и спрятала взгляд, развернувшись снова к инструменту. Она больше не играла, просто сидела и смотрела вперед.
— Иди к ней, — шепнула мама. — Я пока ужин приготовлю. Мне уже легче, правда.
Она чмокнула меня в щеку и побрела в коридор. Я немного колебался. Тяжело было оставлять маму одну, но уезжать мы пока не собираемся, так что можно немного побыть с Настей. Я ей тоже внимание задолжал.
Между нами все еще звенели отголоски струн недопонимания, ведь, что делать с пятилетним мои-не моим ребенком, я пока не представлял. И зачем Ирине этот обман, тем более. Когда я подошел ближе, Настя играла последовательность аккордов, просто нажимая и отпуская клавиши.
Я положил руки поверх ее ладоней и легко передвинул в сторону. Это было по особенному прекрасно: чувствовать, как она нажимает, как вибрация передается по коже и наполняет меня желанием творить.
— Как ты, Малинка?
Она откинулась и уложила затылок на мой живот, подвинулась немного вперед, позволяя мне сесть позади и окольцевать ее объятиями рук.
— Я всегда спасалась от боли прячась за этим рядами, — провела пальцами по клавишам. — Черные. Белые. Черные. Белые… Низкие, средние, высокие. Вместе и порознь. Знаешь, я всегда думала о маме: почему она меня бросила, почему ее нет рядом, а теперь терзают мысли, кто ее убил… Но сегодня я поняла… нет, — она поправилась и ловко перебежала по ступенькам минорной гаммы. Я перевел руки следом за ней, не прикасаясь к фортепиано, но играя душой. — Я поняла это раньше: когда мы в первый раз сюда приезжали, когда твоя мама сидела на концерте, — Настя повернула голову и коснулась губами моей щеки. — Я поняла, что у меня есть теперь мама. А благодаря тебе я тоже ней стану. Спасибо, Саша…
Глава 74. Настя
— Начнем с того, что ваши семьи связаны, — кареглазый шатен сел за стол и аккуратно сложил пальцы поверх бумаг. — А, чтобы разобраться, я пригласил Олега Васильевича.
— Папу? — я не сдержалась и приподнялась, но сразу села. Саша крепко держал меня за руку и с недоумением смотрел на друга.
— Генри, переходи к делу.
— Еще немного, — он немного повел плечом и постучал по часам. Рядом с широким браслетом звонко стукнул браслет из черных бусин. — Он должен быть с минуты на минуту.
Оксана садиться не захотела. Она кусала ребро ладони, тяжело вздыхала, бросала тревожный взгляд в окно и бесконечно пила воду. Нервничала. Из-за смерти пса или чего-то другого?
— Мам, присядь, — попросил Саша, но она мотнула темной головой и снова посмотрела на дверь. Тот, кого она ждала был для нее очень важен, и, когда мой папа распахнул дверь, она натянулась, а темные глаза налились глянцем.
— Добрый день, — Саша подал папе руку, подождал, пока мы обнимемся, а потом пригласил к столу.
Отец тоже отказался садиться и встал с противоположной от Оксаны стороны.
— У меня есть друг в органах — Даниил Соколов, — начал Генри. Мужчина перебирал бусины браслета и смотрел в одну точку. — Опытный и придирчивый. Так вот, он давно гоняется за одним и тем же человеком.
— О ком ты? — на этот раз не выдержал Саша.
Генри поднял широкую ладонь, попросив не спешить.
— Смотрите. Эти дела: смерть Виктории Чудаковой и трагическая гибель Олега Андреевича Грозы, — он разложил бумаги на столе, — на первый взгляд ничем не связаны, но… — Генри приподнял голову и нашел взглядом моего отца. — Вы с Оксаной Викторовной ничего не хотите рассказать?
Сашина мама прикрыла лицо ладонями и отвернулась к мойке.
— Я не могу, — тихо сказала она.
— Мы учились в одной школе, — твердо сказал отец, но я видела, как дрожат его губы и, как наливаются кровью сжатые кулаки. — Мы с Олегом дружили, а Оксана жила на нашей улице и училась на класс меньше.
Саша сильнее сплел наши пальцы и накрыл их второй ладонью.
— После выпускного мы с Оксаной начали встречаться, готовились к свадьбе, но… через два месяца меня забрали в армию, а когда я вернулся, через два года, моя девушка, — папа поджал губы и бросил в спину женщины тяжелый осуждающий взгляд, — уже была замужем и воспитывала годовалую дочь.
— Мне сказали, что ты погиб! — резко повернувшись, вскрикнула Оксана.
— Кто сказал? Я ведь письма писал, ты ни на одно не ответила.
— Эти письма? — в кухню неожиданно зашла Елена. Она осторожно опустила потрепанною стопку бумаг на стол. — Я их в папиных вещах нашла, когда мы разбирали его спальню после гибели. — И да, мама, я теперь знаю твой секрет, — Сашина сестра заправила короткий локон за ухо и слабо усмехнулась. — И даже знаю, почему у меня глаза серые, а не карие или черные.
— Лена, пожалуйста, — вздрогнула Оксана.
— Что происходит? — Саша переводил взгляд с матери на сестру и сильнее сдавливал мою руку. Остановился, когда я запечатала его своей ладонью и нежно погладила по пальцам.
— Саша, просто я и тебе сестра и Насте, — спокойно ответила Елена.
— Что? — Олег не удержался и сел. — Оксана? О чем она говорит?
— Я была беременна, когда тебя забрали. Олег сказал, что ты погиб по случайности, мне пришлось как-то выживать. А когда ты вернулся, было поздно, — она всхлипнула и опустила плечи.
— Ты полюбила другого, — резюмировал папа.
Мама закивала и заплакала беззвучно.
— С этим разобрались, — вклинился Генри. — Егоров Марьян, отец Ирины, как с вами связан?
— Да тоже в нашей школе учился, — продолжал папа, — мы с Олегом подшучивали над ним, откровенно сказать, издевались. Дурачки были. Особенно, когда увидели, что он в сторону Оксаны поглядывает, нас просто понесло — на каждом шагу его подстрекали, бесили, что у него нет шансов. Кстати, Егоров служил в нашей части, только салагой был, когда я уже дедом ходил. Расследование взрыва в части тогда странно замяли, но слухи ходили, что кто-то видел Марьяна возле склада, а он знал, что я туда приду. Это я позже понял, но кому что докажешь? Повезло мне, отделался только сожженной шевелюрой, — отец прочесал пятерней по голове. — Когда семейная жизнь не сложилась, и мне пришлось вернуться в военный городок, Марьян как раз дослуживал и к местной девушке бегал в самоволку. А меня зацепило это, вот и влез. Ох, глупостей много по молодости натворили, но я ни капли не жалею, — он посмотрел мне в глаза.
— Вот и мотив, — выдохнул Генри. — Егоров просто мстит вам.
— Папа, кто была эта девушка? — у меня дрожали коленки, потели ладони, а голос срывался.
— Это была твоя мама, Настя, — ответил отец и замолчал.
— Та-а-ак, Гроза, — бодро продолжил Генри. — Я документы о продаже студий привез, но, может, ты подумаешь?
— Саша? — Лена и мама непонимающе посмотрели на жениха, но он словно не услышал, продолжал говорить с другом:
— Генри, я хочу передать правление брату. У меня сейчас другие планы. Егору нравится запись, нравится живая музыка, а ты научишь его вести бизнес.
— Тогда я могу спокойно ехать домой, — Генри поднялся и снова повел плечом, дернул рукой и стукнул бусинами браслета. — Рад был помочь.
— Стойте, — я подалась вперед и положила на стол руку. — А зачем Ирина Сашу обманывала? И что дальше делать?
— Все дело в активах, Настя, — объяснил Генри. — У Олега Грозы не только студии по крупным городам. Он в виде шутки купил акции киностудии, а она сейчас развилась и активно снимает фильмы, и еще на нем числится земля в Москве. Подложить под наследника свою дочь и подстраховаться ребенком — очень изысканная месть, но… — Генри развел руками. — Да, Марьян сейчас в розыске, Ирина в бегах. Говорят, в Европу мотнулась.
— А ребенок? — встревожилась я.
— Никто ничего не знает. Границу девушка пересекала одна. Вы меня простите, — Генри приложил руку к груди и слабо поклонился. — Меня дома беременная жена ждет, нужно бежать. Все остальное есть в бумагах, изучите в спокойной обстановке.
Саша вышел провожать друга, а мы тихо пересматривались и пытались принять правду. Через несколько секунд Лена позвала меня в гостиную и в коридоре прошептала на ухо:
— Родителям давно нужно поговорить, да и нам с тобой пора готовиться.
— К чему? — удивилась я.
— К свадьбе, конечно, сестренка.
Эпилог
Я нашел свое счастье в случае.
В крошечном шансе быть любимым и единственным.
Я шел навстречу своей судьбе и улыбался на все тридцать два.
Хотя сердце колотилось о ребра, что сдуревшее, и приходилось поправлять галстук, чтобы не задохнуться от накопившихся эмоций.
Малинка была сегодня белоснежной, будто покрытой легкой изморозью. Даже лепестки цветущих вишен вплетались в фату, как капельки белой краски. И в этом великолепии первозданной чистоты я видел две синих звезды — ее распахнутые и глубокие глаза.
С церемонии мы еле вынесли ноги: не знал, что у меня столько друзей. Каждый хотел поздравить, а мы пытались уделить внимание всем и каждому.
Родители, сестра с мужем и детьми, друзья: Генри, Давид, Лёшка с рыжей парой. К Насте пришла Аня Кирюшина, Женя с первого курса и Тотошка с Вадимом. А еще, мне кажется, на нашу свадьбу слетелась половина Академии.