Дверь распахнулась, и в гостиную шумно ввалился Сергей, обвешанный пакетами, — муж сестры, а за ним, растягивая широкую белозубую улыбку, шел мой младший брат — Егор — за руку с…
Я на секунду застыл оловянным солдатиком, потому что не поверил своим глазам.
Ирина. Бывшая. Та, что выдрала душу и растоптала ее, как будто я сорняк.
Не здороваясь с родственниками, я ушел на второй этаж и уткнулся лбом в окно коридора. Что? Она? Здесь? Забыла?!
Пальцы трясло, будто я контуженный. Из-за этой твари я и провалил большой концерт. Тогда так же тряслись руки, я ни один пассаж не мог вырулить. Сбивался и начинал заново, как школьник. Я слышал смех в зале, а потом вой, почти лающий, хриплый. Из-за шума и дыры в груди после развода я просто не смог играть. Встал, поклонился и дал себе слово никогда больше не садиться за инструмент.
Время шло, я смирился с пригретым местом учителя по аранжировке и радовался, что меня не трогают и не заставляют играть. Везло. Но вот в этом году на директора что-то нашло и он внезапно вспомнил, что я еще и пианист.
Но бывшая… Неужели за пять лет я так и не очистился от нее?
Под ребрами глухо колотилось сердце, и появилось стойкое желание сбежать отсюда.
Мама обидится…
Но я не могу, не могу быть в одном доме с этой…
— Саш, — мерзкий голос прокатился по полу и сел на плечо. — Привет.
Слетая с ее рта, мое имя звучало, как проклятие. Хотелось уши закрыть. Не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть, какое у нее светлое лицо, а в глазах наивность и искренность. Да только там и грамма всего этого нет. Лгунья она. Подлая. Сучка.
Скрипнув зубами, нацепил маску безразличия и повернулся.
— Ты что переволновался? Раскраснелся, бедный, — она хлопнула невинно ресницами и пригладила ладошкой короткую стрижку, поправила массивную серьгу в ухе. Имидж сменила, но ей эти выстриженные виски придавали еще большей стервозности, а тяжелые украшения некрасиво оттягивали мочки.
Она округлилась, подтянулась. Зрительно даже объем груди стал больше. Неужто подкачала? Вишневое платье в облипку, казалось, разойдется по швам от легкого движения, а худые, как спички, ноги в светлых тонких колготах, постукивали по паркету лаковыми туфлями на высоком каблуке.
— А ты как здесь оказалась? — холодно спросил я и постарался не принять защитную позу. Не хочу, чтобы эта тварь играла на моих чувствах и думала, что меня ее появление волнует.
— Так я теперь с твоим братиком, — усмехнулась косо, — встречаюсь. Или ты против?
— Мне посрать, — не смог сдержаться, отчего стало кисло во рту. Придется извиниться перед мамой и уйти, она поймет. Обойдя бывшую женушку, я направился к лестнице, но эта сучка вцепилась в мой локоть и резко потянула на себя.
— Саш, я… так жалею, что обманула тебя.
— Убери свои клешни, — получилось очень грозно, потому что девица не просто отлепила от меня руки, но и попятилась. В болотистых глазах, что я когда-то безумно любил вспыхнули искры страха.
Я не дал ей больше говорить, просто развернулся и ушел. Облегченно выдохнул, услышав, что вся семья громко разговаривает на кухне. Значит, легче будет уйти.
Но в холле меня встретила взволнованная мама. Она заламывала руки и мяла передник.
— Сынок, ну, перестань… Всякое случается, так совпало. Это просто случайность. Егорка ведь не виноват, что она ему тоже встретилась. Да и пять лет уже прошло, разве ты не забыл ее?
Мама попыталась меня обнять, но я отстранился и набросил пальто. Хлопнул перчатками по ладони и прочесал челку пятерней.
— Забыл, — ответил максимально спокойно, — но за стол с ней не сяду. Хорошего праздника вам. Я заеду завтра, мам. Не переживай за меня. Друг звал на вечеринку, вот туда и поеду.
— Ты точно в порядке? — мама виновато улыбнулась, словно это она меня смешала с грязью много лет назад.
— Будь уверена. Люблю тебя. Передай Ленусику и Олежику от меня подарки, — наклонившись, поцеловал ее в щеку. От нее пахло сгущенкой и домашним компотом. — А племяшек заставь под елкой искать свои призы, пусть попу от планшета оторвут.
— Да они молодцы сегодня, вон какую красавицу нарядили! — мама поцеловала меня и поправила воротник. — Снова шарф не надел? Я же тебе купила, почему не носишь?
— Да неудобно мне с ним, будто змея на шее завернулась. Все, я убежал, а то друзья напьются без меня.
— Жаль, что все так…
— Ничего. Ты только не волнуйся. Так будет лучше, правда, — пожал легко ее плечо и вышел за дверь.
— Все понимаю, — бросила вслед мама и послала мне коронный воздушный поцелуй. — Но завтра я жду.
Я выдохнул у ворот. Да, так будет лучше. И не придется перед Лёшкой извиняться.
Глава 16. Настя
До четверга я не смогла поднять головы от подушки. Будто выжатая тряпочка, корчилась в постели от слабости, не в силах вытолкать тяжелое тело за пределы комнаты. Даже походы в ванную и туалет стали немыслимым преодолением силы притяжения.
Горовая отнеслась с пониманием к моему состоянию. Это показалось мне странно-нереальным, я даже посмотрела на экран телефона, чтобы убедиться, что звонит классуха, и я не сплю.
— Настя, ты молодец, — сказала она с улыбкой в голосе. — Не знаю, что ты там ТАКОГО сделала, но Гроза поставил семестровую одиннадцать. Я попросила его войти в твое положение, но с меня взяли обещание, что ты не будешь пропускать занятия. Ты же не будешь больше?
— Обещаю ходить на все его уроки, даже если буду лежать трупом! Спасибо! Спасибо! — я запрыгала от радости по комнате, но тут же рухнула на кровать. Голова кружилась, как после карусели, и немного мутило от таблеток.
— Трупов нам на уроках не надо, — долетел до моего воспаленного и возбужденного мозга голос Милы Васильевны, — а вот ходить постарайся. Учитель ведь хороший, много почерпнешь полезного, — классная сделала небольшую паузу, а потом поинтересовалась: — Во сколько в субботу концерт?
— Я не знаю. Мне еще нужно завтра попасть на оркестр. Можно я все-таки пропущу последнюю ленту аранжировки? Я просто не выдержу, если приеду так рано. Пожалуйста, пожалуйста…
— Ох, Настя, чудо ты, — выдохнула женщина, — но талантливое чудо. Давай уже, отсыпайся и лечись. А на концерт я приду, так что не подкачай.
— Спасибо вам еще раз, — я хлопнула глазами, стараясь не дать волю слезам. Что-то лопнуло в груди от ее слов, и по телу побежало сладкое тепло.
— Это моя работа, — глухо ответила классная и отключилась.
Но чувствовалось, что Чудакова для нее не просто работа. И, наконец, я поняла, почему мы так долго не могли найти общий язык. Да потому что я воспринимала ее совсем не классным руководителем.
Мила Васильевна была мне, как строгая мама, что наказывает за проступок, но в глазах у нее все равно горит любовь. Мама, которой у меня никогда не было. Осознание такой бережности к моему здоровью и личности от чужого человека стало сегодня настоящим откровением. Оно сжало ребра и защемило сердце. Да, я могла упираться, злиться на строгость и повышенные требования, но знала, что все это ради меня и моего будущего. Со слабых и спрос маленький, а мне не хотелось в эту категорию. Я согласна на все лишь бы каждый день чувствовать свою нужность. Лишь бы видеть, что я кому-то дорога. Что мои способности не просто пустой звук и прихоть, как считает отец, а что-то большое и ценное.
Вечером я смогла почитать веселенькую книгу и залезла в соцсети, где наткнулась на входящее сообщение от друга. Никто кроме него даже не спросил, что со мной случилось. Будто всем все равно, почему я столько дней офлайн. Пропала? Ну, и ладно. Есть же куча других, более интересных.
И зачем мне в друзьях тысячи оболочек, для которых я — пустое место, а по сути девяносто процентов друзей не знают меня лично, а тех, с кем общаюсь чаще, чем раз в месяц — никогда в жизни не встречу.
Какие гадкие мысли лезут в больную голову. Пора прекращать хандрить, нужно брать себя в руки. Вот прямо сейчас и займусь. Люди просто заняты своими делами, вот никто и не заметил моего недельного отсутствия.
Тотоша: Си, Eccentric разваливается *рыдающая рожа* Группе настал Гитлер капут! *еще с десяток ревущих рожиц*
Си: что-то случилось, пока меня не было? Я еще болею *зеленый смайл с марлевой повязкой*
Тотоша: Кот сказал, что если ты в субботу не придешь на репетицию, он просто бросит нас.
Си: что за тупой шантаж? *грозное удивление* Я на концерте в это время, он же знает! *злюсь*
Тотоша: вот-вот *разводит руками*
Си: я постараюсь успеть, но не обещаю. Как там Вадим?
Тотоша: его в среду не было:(Вроде тоже болеет, но я точно не знаю. На звонки он не отвечает, а в сети его нет.
Си: мне иногда тоже хочется отказаться от всемирной паутины, я даже Вадику завидую.
Тотоша: а как же блоги? Стихи? Песни на ютуб?
Си: ну-у-у, ради этого и сижу здесь, а так бы давно отовсюду удалилась.
Тотоша набирает сообщение…
Тотоша набирает сообщение…
…и снова…
Как же долго он набирал. Было ощущение, что печатает и удаляет. И снова набирает, но сомневается, отправлять или нет. Через несколько минут все-таки прилетело сообщение.
Тотоша: Си-и-и-и, можно я на твой концерт приду?
Си: в субботу? Ребята же обидятся, если и тебя не будет на репе.
Тотоша: бли-и-ин… а я хочу тебя послушать.
Си: тридцать первого придешь? Будет еще один концерт перед вечеринкой для своих:)
Тотоша: да-да-да! Заметано! Все, я умчал — работать пора.
Я откинулась на кровать и попыталась расслабиться, но в голове шумели слова, плясали ноты… Пора вставать, я слишком залежалась.
Часов на десять мир просто меня потерял. Я завалилась бумагами, уткнулась в ноутбук и не выпускала из рук гитару. Так и уснула в беспорядке, головой уткнувшись в нотные листы и прижав к себе мою страдалицу шестиструнку. Как она выжила после моих объятий?
Утром я обнаружила, что под щекой у меня ноты и ноут, а ноги удобненько расположились в изголовье кровати. Подушка одиноко валялась на полу, а в комнате царил приятный творческий хаос. Насочинялась я от души до трех утра. Это хороший знак: я выздоравливаю. С носа уже почти не течет, а кашель не успел толком и начаться. А все бабушкин чай помог. Хотя от запах чабреца меня уже немного воротило, но зато эффект потрясающий.