Когда они поднялись по ступенькам, Вундер встретился глазами с ведьмой. Её глаза были такими тёмными, что он даже не видел зрачков, и они ему кого-то напомнили. Он отвёл взгляд, снова посмотрев на дом.
– Портальное дерево, – сказала ведьма. Её голос звучал хрипло и очень тихо. Как будто издалека.
– Что?
– Дом, – она указала себе за спину. – Он построен из древесины Арбор Лиминис. Портального дерева.
Она не отрывала взгляда от него, но Вундер сосредоточился на доме. Он проследил за изгибом ближайшей к нему спирали. Это был идеальный-идеальный круг.
– Я однажды видел, как они крутятся, – сказал он.
Стоявшая рядом Фэйт накинула капюшон на голову и шокированно повернулась к нему.
Ведьма медленно кивнула.
– Иногда может так казаться, – сказала она. А затем улыбнулась: – Входи. Входи и выпей со мной чаю, Вундер.
Фэйт взвизгнула от страха.
– Ты тоже, Фэйт, – сказала ведьма, и Фэйт снова взвизгнула. – Я ещё никого не приглашала в гости в этот дом. Но мне очень хотелось принять гостей.
– Чай? – спросил Вундер. – Может быть. Наверное. Конечно. Конечно, мы можем выпить с вами чаю.
Как только ведьма отвернулась, Фэйт наклонилась к нему.
– Она знает наши имена! – шепнула она. – Ничего не ешь и не пей. Именно так ведьмы заманивают невинных детей. И ты никогда не рассказывал мне о спиралях!
Дверь распахнулась. Ведьма вошла внутрь. Фэйт схватила Вундера за руку, и Вундер не стал противиться. Они вместе вошли в дом.
Как только Вундер переступил через порог, его каменное сердце – сердце, которое едва ли согрелось после смерти его сестры – затрепетало. Оно задрожало.
Вундер обхватил себя той рукой, за которую не держалась Фэйт. Обнял себя.
Они стояли в длинном, тускло освещённом коридоре. По обе его стороны были двери с потускневшими ручками и замочными скважинами. Даже здесь, в доме, на дереве были спирали. На полу, на стенах, на потолке – на всех видимых поверхностях. Это создавало оптическую иллюзию и кружило голову, и Вундер побоялся споткнуться, если пойдёт слишком быстро.
– В мире осталось не так уж много Портальных деревьев, – сказала ведьма. Она грациозно шла по коридору гораздо более лёгкой походкой, чем Вундер ожидал от дамы её возраста. Похоже, спирали ей не мешали. – И ещё меньше домов, построенных из них. Дома, разумеется, лишь временное пристанище. Но деревья – деревья могут жить вечно. Они очень глубоко уходят корнями в землю и очень высоко простирают свои ветви.
– Они волшебные? – спросила Фэйт. Её голос звучал пронзительно. – Что они делают? Вы волшебница? Что вы делаете?
– Волшебство? Не знаю, как насчёт волшебства, – ведьма издала короткий горловой звук, который мог быть смешком. – Но эти деревья и впрямь особенные. Да-да-да, совершенно особенные. Они росли по всему миру на протяжении всей истории. Здесь, в Бранч-Хилле, тоже росло одно. Но больше не растёт. Их становится всё меньше и меньше. Большинство из нас позабыло о них.
– Я больше нигде не видел такой древесины, – сказал Вундер. Он перестал обнимать себя, чтобы освободить руку и провести пальцами по спиралям на стене.
– Ближайшее находится не так уж близко, – ответила ведьма. – Я считаю, что в каждом городе должно быть своё Портальное дерево. Но, разумеется, это не от меня зависит.
– А от кого? – спросила Фэйт. – От верховной жрицы вашего ковена[14]?
Ведьма не ответила, но снова издала нечто похожее на смешок.
Коридор заканчивался большой гостиной. Всё в комнате было покрыто толстым слоем пыли. Там было чёрное пианино и камин, покрытый чёрной копотью. Стены были увешаны полками, но сами полки были пусты.
Вундеру хотелось задать тысячу вопросов. Ему хотелось спросить, жил ли кто-то здесь раньше и почему спирали крутились. Ему хотелось спросить, откуда она здесь появилась, действительно ли её звали Милагрос и правда ли она заказала мемориал. Но мысли сменялись так быстро, а сердце трепетало так отчаянно, что он сумел выдавить лишь:
– Вы только что переехали?
– А, да-да-да, – сказала ведьма. – Я прибыла совсем недавно. Хотя и сомневаюсь, что смогу остаться надолго.
Они пересекли гостиную, а затем столовую, в которой стоял длинный стол из спирального дерева. Над ним, едва заметно покачиваясь, висела люстра с тающими свечами.
Затем они вошли в маленькую, тесную кухоньку в задней части дома. Столешницы были уставлены видавшими виды медными кастрюлями, банками из затемнённого стекла и, кажется, целой сотней чайных чашек. Столовые приборы были тусклыми и старомодными.
– Присаживайтесь, – сказала ведьма, указывая на небольшой столик в центре кухни. – Я заварю нам чай. Молока нет, но, возможно, есть сахар.
Она начала открывать шкафчики. Все они скрипели так, будто их не трогали годами. Вундер нашёл ржавую табуретку и сел. Он не знал, был ли кухонный стол сделан из Портального дерева, потому что поверхность стола была густо покрыта газетами.
Фэйт села рядом на заляпанный краской деревянный стул.
– Запомни, – прошептала она. – Ничего не пей. Только притворись, если придётся.
– Она не ведьма, – прошептал в ответ Вундер.
Но он был не так уж в этом уверен. Теперь он сомневался в этом больше, чем когда-либо. Он наблюдал за тем, как ведьма ищет железный чайник и наполняет его водой из-под крана, как она зажигает плиту длинной спичкой с красным кончиком и ставит чайник на огонь. Её движения были лёгкими и гибкими. Как будто в ней одновременно уживалось два человека: морщинистая старуха и кто-то ещё: кто-то молодой с длинными чёрными волосами и сильными руками и ногами.
И с каждой секундой ему всё больше и больше казалось, что его каменное сердце вот-вот вырвется из груди. Он так крепко сжимал бок, что у него онемели пальцы. Всё казалось расплывчатым и нечётким, как во сне.
– Вундер, – прошептала Фэйт, прерывая поток его мыслей. – Посмотри вниз.
Вундер опустил взгляд на стол.
И увидел лицо своей сестры.
Глава 17
Газета была открыта на некрологе[15] Милагрос. Папа дал его в газете за день до похорон, хотя мама не хотела, чтобы он делал это. На фотографии Милагрос была в маленьком белом вязаном чепчике, который они надели на неё в больнице. Она была опутана трубками и проводами и смотрела в камеру своими серьёзными чёрными глазами.
– Они все открыты на некрологах, – прошептала ему Фэйт.
– Чай почти готов, – сказала ведьма, стоя возле столешницы, где выбирала чашки. – Мне нужно о многом поговорить с вами двумя. Да-да-да. Нам нужно многое обсудить.
Вундер оторвал взгляд от глаз своей сестры и посмотрел на другие газеты. Он увидел в них другие лица. Семейные портреты, официальные портреты… вот мужчина в военной форме, вот молодая женщина улыбается, на заднем плане – дом с красной крышей… Фэйт была права. Это всё были некрологи.
– Мне нужно идти, – сказал Вундер. – Нам нужно идти.
Он поднялся. Фэйт тоже поднялась.
– Понятно, – сказала старушка. В каждой руке она держала по чайной чашке. – Но вы вернётесь? Я бы хотела, чтобы вы вернулись. Вы оба.
– Может быть, – сказал Вундер. Он двинулся в сторону кухонной двери. – Наверное. Конечно. Мы вернёмся. Просто сейчас нам нужно идти.
Старушка двинулась вперёд.
– Прежде чем вы уйдёте, – сказала она, – у меня есть кое-что для вас. – Она поставила чашки на кухонный стол, передвинула несколько газет, а затем взяла что-то с него.
Что-то чёрное с белыми буквами.
Чудеса.
– Кажется, ты это потерял, – сказала она.
Вундер взял дневник, не проронив ни слова, с широко раскрытыми глазами.
– И ещё я хотела поинтересоваться, – сказала ведьма, – не сделаете ли вы мне одолжение. – Она сунула руку в складки своих белых одежд и вынула конверт. – Вы доставите это для меня?
Она протянула его Вундеру.
– Доставить, – эхом отозвался Вундер. – Конечно. Я могу это сделать… – Но конверт не взял. Он крепко вцепился в Чудеса.
– Что это? – спросила Фэйт высоким напряжённым голосом.
– Это… приглашение, – сказала ведьма.
– Куда? На вечеринку?
– На вечеринку? Полагаю, это в какой-то степени можно назвать вечеринкой, – отозвалась ведьма. – Но это и кое-что ещё… – Она наклонилась поближе к детям. От неё пахло деревом. – Сами увидите. У меня есть письма и для вас обоих. Когда вы будете к ним готовы.
Её чёрные глаза сверкали. И Вундер ответил на её взгляд, посмотрел ей прямо в глаза… но тут Фэйт ткнула его в бок.
Он схватил конверт, сунул его в карман и бросился бежать.
Он пробежал через столовую со слегка покачивавшейся люстрой, через гостиную с пустыми полками и через длинный коридор, напоминавший кривое зеркало.
Какое-то время входная ручка не поддавалась его вспотевшим, скользким рукам, и в нём поднялась паника. Но затем ручка повернулась, дверь открылась, и он бросился наружу, на свет.
Фэйт не отставала от него. Она захлопнула дверь, и как только она это сделала, внезапно раздался такой звук, как будто что-то закрутилось.
Но этот звук раздавался с тропинки впереди, а не из дома за их спинами. Вундер увидел среди деревьев кудрявую голову с тёмными волосами и удаляющийся неоново-зелёный велосипед.
– Что это было? – охнула Фэйт. – Что происходит?
– Думаю, это Дейви, – ответил Вундер. – Должно быть, он следил за нами.
Они поспешили вниз по земляной тропинке, а затем по лесной дорожке. Их обдувал прохладный ветерок, и на них светил зелёный свет – теперь приглушённый, затенённый – ведь листья стали менять свой цвет. Вундеру стало интересно, зачем приехал Дейви: ведь тот боялся леса. Он бывал здесь только вместе с Вундером, когда тот помогал ему развозить газеты по воскресеньям.
Затем Вундер забыл о Дейви. Потому что нужно было обдумать куда более насущные проблемы.
– Теперь мы знаем наверняка, что она ведьма или… – Фэйт искоса глянула на него, – или кто-то ещё.