Нам нужно многое обсудить. Что она хотела ему сказать? Что, если бы он решил послушать? Неужели чудо, яркое и светящееся, всё ещё ждёт его, даже несмотря на тьму, окутавшую его после смерти сестры?
– Неужели даже после того, что сказал служитель, ты всё ещё думаешь, что ведьма – то есть старушка – как-то связана с моей сестрой? – спросил он. – И… воскресение?
Он поднял глаза на Фэйт. Она натянула капюшон на голову и закивала.
– Да, Вунди, – сказала она. – Я так думаю.
И Вундер вдруг обнаружил, что тоже кивает. Потому что он понял, что и сам так думает.
– Тогда мы вернёмся туда, – сказал он.
Глава 24
Они встретились в лесу в субботу утром. Пока что это был самый холодный день в году, слишком холодный для октября. Вундер дрожал в своей небесно-голубой куртке: он не ожидал столь низких температур. Фэйт, похоже, было тепло в пушистом фиолетовом пальто с блестящими бирюзовыми сердечками и в чёрной мантии.
Когда Вундер подошёл, она протянула ему что-то маленькое и блестящее. Это была плоская серебряная ладонь. Вытянутые пальцы покрывали затейливые узоры, а посередине был ярко-голубой камень.
– Я принесла вот это, – сказала Фэйт. Сама она тоже носила такой.
– Что это? – спросил Вундер, поднеся серебряную ладонь к своим глазам.
– Амулеты хамса, также известные как рука Фатимы или рука Мириам. Они защищают от заклинаний, сглаза и другого колдовства.
Вундер опустил амулет и нахмурился.
– Она не ведьма, помнишь?
– Я помню, что ты думаешь, что она не ведьма, – сказала Фэйт. – Но ты должен помнить, что я всё ещё думаю, что она может оказаться ею, хотя есть, как мы обсуждали, и другие версии. Ты ещё спасибо мне скажешь, когда он защитит тебя от сглаза, порчи и проклятий.
Ведьма, как и всегда, сидела у себя на крыльце. Она улыбнулась, когда их увидела. Вундер заметил, что у неё были идеальные зубы: маленькие, белые и ровные.
– Вы вернулись, – сказала она своим голосом, звучавшим словно издалека. – Я рада. Да-да-да. Я рада. Входите.
Когда они вошли в дом, Вундер почувствовал, что его каменное сердце затрепетало точно так же, как и в первый визит. На этот раз он обхватил себя обеими руками. Он пришёл сюда за ответами. Он не хотел, чтобы сердце сбивало его с толку.
Дом выглядел точно так же, как и в прошлый раз. Не было похоже, чтобы ведьма в нём обживалась. Там не было новой мебели и везде до сих пор лежал толстый и тяжёлый слой пыли, припорошивший всё, словно зимний снег. Вундер видел на нём свои следы, оставленные тут три дня назад. Интересно, входила ли ведьма в дом с тех пор хоть раз?
– Я видела, как вы двое на днях шли по моей тропе, – сказала ведьма, когда они вошли в маленькую кухоньку. Она жестом пригласила их присесть за стол, всё ещё покрытый газетами. – Вы шли с кладбища, наверное.
– Мы провели много времени в обществе усопших, – сообщила ей Фэйт. – Впервые мы двое были там в день похорон сестры Вунди… – Она умолкла и выразительно уставилась на ведьму. Ведьма уставилась на Фэйт в ответ, после чего та продолжила: – Я была там из-за своего дедушки. Но, думаю, вам это известно.
– Известно, – ответила ведьма. Она включила воду в раковине, чтобы наполнить чайник. – Да-да-да. Почти все, кого я вижу, идут на похороны. Это самое печальное, когда живёшь у кладбища. Печальное и прекрасное.
По мнению Вундера, это было бессмысленно. Печальное и прекрасное не сочетались друг с другом.
– Что прекрасного может быть в кладбище? – спросил он.
– Именно там усопших поминают те, кто их любит, – сказала ведьма. Она зажгла заржавевшую плиту и поставила чайник на огонь. – Именно это место связывает живых с теми, кого они любят, связывает тех, кого уже нет, с теми, кто остался. Это прекрасно, на мой взгляд.
Вундер покачал головой.
– Служитель утешения – то есть Сильвестр Дабровски, вы отправили ему письмо – он считает, что после смерти люди уходят. Он говорит, что даже не ходит на кладбище, потому что знает, что его жены там нет. Что она в лучшем мире.
– Можно думать и так, – сказала ведьма. – Это приносит ему утешение?
– Нет, – признал Вундер. – Ему очень грустно. И он зол.
– В это нелегко поверить. – Она села напротив них. Её морщинистые руки лежали на некрологах, расстеленных на столе. – Если сможешь в это поверить, по-настоящему поверить, это станет величайшим утешением. Но некоторым это удаётся. О смерти можно думать по-разному.
– Я думаю, что смерть – это ужасно, – сказала Фэйт. Её рука пряталась под мантией, и Вундер понял, что она держится за свой амулет.
– Для живых это зачастую так, – сказала ведьма. – Но усопшие могут думать иначе.
Ещё одна вещь, о которой Вундер раньше никогда не думал. Он даже представить себе не мог, что крошечная, беспомощная малышка, за которой он часами наблюдал в больнице, могла что-то думать о своей собственной смерти.
– Вы хотите сказать, потому что они на небесах? – спросил он.
Ведьма пожала плечами – они поднялись и опустились под белым балахоном и шалью.
– Может, и на небесах, – сказала она. – Я там не была, поэтому точно не знаю. Но… – она наклонилась к столу, поближе к ним, и её тёмные глаза сверкнули, – …откуда вам знать, что на этом всё? Откуда вам знать, что после смерти вы – раз – и отправляетесь прямиком на небеса? Может, есть другие ветви, на которые нужно забраться, другие корни, по которым нужно спуститься. Другие места, другие жизни, другие способы существования.
– Например, зомби? – спросила Фэйт пронзительным голосом. – Или привидения? Или воскресение? Что? Что ещё происходит?
Ведьма снова пожала плечами.
– Не знаю насчёт зомби, – сказала она. – Привидения, воскресение – может быть, может быть. Но я думаю, что есть нечто помимо небес и земли. Да-да-да. Нечто намного-намного большее.
Вундер понимал, что сейчас было самое время потребовать ответы. Спросить ведьму о мемориале, спросить её, кто она такая. Но в этом спиральном доме, когда у него так трепетало сердце и ведьма смотрела ему в глаза своими чёрными глазами, он не смог подобрать слов.
Фэйт заговорила, и её голос снова звучал тихо, медленно и сонно.
– Мой дедушка раньше проводил все эти церемонии для усопших, – сказала она. – Он готовил специальную еду для своих родителей в день их смерти и по праздникам. Чеса[18], так это называется. Я ему иногда помогала, но маме это не нравилось… – Девочка плотнее закуталась в мантию. – Она считает, что может верить только в рай, но дедушка верил в разные вещи.
Ведьма медленно кивала во время этого прерываемого паузами рассказа. Чайник засвистел, и она грациозно поднялась на ноги.
– О смерти можно думать по-разному, – повторила она, снимая чайник с плиты. – Я предпочитаю помнить об усопших, как твой дедушка, как это делается во время многих прекрасных церемоний, ритуалов и обрядов по всему миру, на протяжении всей истории. Я предпочитаю тех, кто не забывает о великой силе воспоминаний и любви.
Пока ведьма разливала чай, Вундер пытался сосредоточиться на том, что хотел у неё спросить, но вместо этого обнаружил, что снова думает о сестре, о памяти и о любви. Он помнил сестру. Разумеется, помнил. Он думал о ней каждый день. И любил её. За эти восемь дней её жизни он полюбил её так крепко… никогда прежде он не думал, что способен на такое сильное чувство.
Но он не хотел идти на её похороны. Он не хотел проводить церемонии, ритуалы и обряды. Он не хотел, чтобы кто-то их проводил. Он сомневался, что это поможет.
Потому что, в конечном итоге, смерть есть смерть. Не так ли?
– Хорошо, что вы пришли, чтобы поделиться этим со мной, – сказала ведьма, отрывая Вундера от его мыслей. Она поставила перед ними две дымящиеся чашки. – Ведь это связано с тем, чем я хочу поделиться с вами. Есть кое-что, что мне нужно, кое-что, связанное с Портальным деревом. Давайте выпьем чаю, и я расскажу вам об этом. Да-да-да. Мне кажется, вы двое сможете мне помочь.
– Что? – спросил Вундер. Он потянулся к чашке, желая услышать, что ведьма скажет дальше.
– Стой!
Это слово Фэйт выкрикнула. Она вынула руки из карманов и теперь сжимала свой амулет хамса у всех на виду.
– Фэйт… – начал Вундер.
– Нет! – другой рукой Фэйт оторвала его пальцы от чашки и прижала к себе. – Никакого чая! Никаких странных ведьминых угощений!
Ведьма будто бы напугалась, но подняла руки в примирительном жесте.
– Я понимаю, – сказала она. – Вы не готовы. Я подожду. Недолго, но подожду. Но скажите мне, – она улыбнулась, и идеальные зубы сверкнули на её морщинистом лице, – что заставляет вас думать, что я ведьма?
– Я не считаю вас ведьмой, – быстро сказал Вундер.
Фэйт, нахмурившись, посмотрела на него, а затем на ведьму.
– Серьёзно? – спросила она её. – Вы себя видели? Вы это место видели?
– Я мало знаю о ведьмах, – призналась ведьма. – Но, пожалуй, я понимаю, почему вы можете так думать. – Она снова села напротив них, всё ещё улыбаясь. – Однако о приглашениях… Вы наверняка больше не станете делать мне одолжения, но у меня есть ещё письма. Ещё много писем… – Она осеклась, и в её молчании застыл вопрос.
– Мы можем доставить и другие письма, – сказал Вундер. – Если вы этого хотите.
– Именно этого я и хочу, – сказала она. Она сунула руку в складки одежды и вынула новый конверт. – Это бы мне очень помогло.
Вундер взял письма и сунул их себе в карман. Может, он пока и не был готов потребовать ответов от ведьмы, но её слова уже дали ему кое-что. В его голове роились новые идеи, новые возможности, новые вопросы. И он мог это сделать. Он мог доставить её письма. Он мог продолжить поиски таким способом.
– Приходите, когда доставите это, – сказала она. – Если вы разрешите ваши сомнения, если будете готовы, я дам вам ещё. У меня их ещё очень-очень много. Да, Фэйт?
Фэйт слегка отодвинула от себя чашку. А затем положила руку и амулет в форме ладони обратно себе в карман.