Существо это заметно подрагивало, одни части его блестели, смоченные непонятной слизью, а другие напоминали засохшие, прилипшие друг к другу комья навоза. Практически вся нижняя часть лица отсутствовала, и это придавало ему невероятно уродливый вид. У него не было ни носа, ни рта, а глаза его располагались на разных уровнях: один выше другого, оба грязно-коричневого цвета, без всякого намека на белок. Оно стояло и, не шевелясь, смотрело на нее. Смотрело и подрагивало конвульсивной дрожью. С тихим хрустом от его туловища оторвался округлой формы грязевой комок и шлепнулся на землю. Он подкатился к самым ее ногам. Малышка продолжала скрипеть.
Оно заинтересовалось звуком, издаваемым существом за камнем, в нем было что-то новое.
Малышка отползла, насколько это было возможно назад и прижалась спиной к холодной каменной стене. Все в ее голове перемешалось, в глазах помутнело, мозг беспорядочно переключался с одного на другое. Она раскрыла рот, чтобы позвать на помощь, но не смогла этого сделать — горло словно налилось свинцом. Ее глаза стали вылезать из своих орбит, а лицо страшно покраснело, будто ее душили. Две золотистые, аккуратно заплетенные косички бешено виляли из стороны в сторону, как попавшие в западню лисички. Боже, если бы она находилась на открытой местности, или, хотя бы, у самого входа в эту пещеру… Да он же бегает быстрее всех на свете! Но лучше всего было, конечно же, оказаться дома, в постели, под одеялом.
Нежить сделала шаг по направлению к ней, сделала его абсолютно без всякого выражения, автоматически, медленно, неотвратимо, внушая подлинный Ужас. Малышка стояла с широко раскрытыми глазами, не шевелясь. Невидимый пресс сокрушающей волны страха обрушился на ее легкие, теперь она едва заметно шевелила губами — заглатывала маленькими порциями воздух, словно выброшенная на берег рыбешка, ее сердце билось так, что сотрясало своим стуком весь мир. Чудовище подошло к самому устью каменной ниши, но, пытаясь протиснуться в нее, с удивлением обнаружило, что у него ничего не выходит. Ниша оказалась такой узенькой и маленькой, что только маленький ребенок мог протиснуться в нее.
Создание тьмы стояло, облокотившись на скалу своими плечами. Оно давило на нее все сильнее и сильней, пытаясь добраться до ребенка своей угловатой, комкообразной рукой.
Девочка медленно присела на корточки, эта тварь была настолько близко, что жуткий запах, от нее исходивший, был физически ощутим, его можно было видеть. И тут, сквозь безмолвный, тупой страх, мелькнула надежда. Безумная, слепящая надежда — оно не может проникнуть сюда, потому что… потому что слишком огромно!
Липкая затвердевшая грязь его ноги стала медленно растягиваться под страшным давлением, внутри него взору открылись какие-то белые тягучие жилы, из зловонных глубин торпедировал потревоженный маленький черный жучок. Плечо монстра с противным треском надломилось. Этот надлом увеличивался с каждой секундой и, когда чудовище в очередной раз бессознательно с силой ударилось о скалу, внезапно довольно большой кусок плеча с хрустом отпал от него и тут же оно, издавая звук, подобный тому, как проводят камнем по стеклу, протиснулось в расщелину на целых три фута. Ему хватило нескольких секунд, чтобы выхватить из темноты своими мутными глазами девочку и внимательно осмотреть ее. В следующее мгновение оно вытянуло свою толстую, тяжелую руку вперед и стало опускать ее на голову ребенка. И вот оно настигло это неизвестное ему маленькое существо.
Вся побелевшая от тошнотворного, мутящего страха, немая от сковавшего все ее члены ужаса, девочка инстинктивно вжалась в стену еще на дюйм (хотя она даже не подозревала, что такое возможно) и смердящая, дубинкообразная рука грубо скользнула по ее спине, оставляя грязный влажный след на голубой хлопчатобумажной рубашке. Вдруг по телу чудовища прошло нечто вроде судороги и оно, вытянув руку во всю длину, ликвидировало этот последний решающий дюйм. Черная рука схватила девочку за одну из косичек, и Малышка потеряла сознание.
Ее возвращение из забытья было подобно прыжку в леденящую воду после приятного, теплого, покалывающего крохотными иголочками в кончики пальцев беспамятства. Первое, что открылось взгляду Малышки, это то, что та же расплывчатая страшная рука держит ее за волосы. Чудовище подняло девочку так высоко, что ее лицо было на одном уровне с его бесформенным, лишенным всяких человеческих черт лицом. Она равнодушно отметила про себя тот факт, что в том месте, где должен был находиться у чудовища рот, в этой гнилостной трещине, сквозь которую был виден шейный позвонок, копошились белые могильные черви. Оно со спокойным любопытством разглядывало девочку, раскачивая ее при этом за волосы взад-вперед. И тут боль выдираемых волос сделала то, чего не смог сделать ее страх — она вернула голос. Малышка истошно, с надрывом закричала. Она раскрыла рот, набрала в свои сильные, молодые легкие воздух, и закричала. Не закрывая рта, она судорожно втянула в себя свежий воздух и закричала с новой силой. Все мускулы детского лица сжались в воспроизведении этого далеко не детского и вообще не человеческого крика. Этот страшный, однотонный протяжный вопль пронзил и наполнил собой лесную тишину на десятки миль.
Нежить ничего не имела против. Она продолжала держать ее за волосы и с любопытством разглядывать. Когда же она получила удовлетворяющую ее информацию об этом беспрерывно орущем феномене, она разжала руку и огляделась по сторонам, полностью игнорируя оглушенную и сжавшуюся в комок Малышку. Нежить прошагала к кожаной папке, подняла ее и разорвала пополам в том месте, где был шов. Затем она подняла с пола бутерброд, оставленный девочкой, и также жестко, равнодушно и целенаправленно, как она разрушала и уничтожала все вокруг себя, смяла его в своей руке, грязно-белое месиво полезло между ее пальцами. Но на сей раз нежить ничего не почерпнула для себя из этого бессмысленного действа.
Малышка открыла глаза. Прошло немало времени, прежде чем до ее сознания дошло, что она свободна, и когда она увидела над собой вновь приближающуюся черную тень, опрометью зайчонком проскочила между ног чудовища вглубь пещеры и только потом сообразила, что загнала себя в новую ловушку. Когда она почувствовала спиной холодный камень, из ее полураскрытого рта снова стали вырываться скрипящие звуки. И тут внутри нее зажегся огонек бешенства: она слепо нащупала на полу камень размером с грейпфрут и изо всех своих сил метнула его в чудовище. Он пролетел низко и очень быстро, и с глухим звуком попал ему прямо в пятку. Нежить как раз собиралась ступить в воду, когда удар настиг ее. Брошенный ребенком камень нарушил равновесие гигантского неуклюжего тела. Нежить зависла на какой-то момент над самым краем, а затем, словно в замедленном действии, рухнула вниз, поднимая кучу серебряных брызг. Она упала прямо в самую заводь… Не долго думая, Малышка с диким криком выбежала наружу и помчалась прочь.
Кори Дру шел по следу, который был отмечен маленькими засохшими комочками грязи. Теперь он наверняка знал, что они каким-то образом имели отношение к убийце его брата. С этой тропы было трудно сбиться. Именно тогда он и услышал первый ее крик. Отшвырнув в сторону свое ружье и выставив дулом вперед винчестер брата, он помчался вперед в такой смертельной панике, что даже не заметил клинообразной скалы и пробегавшего мимо нее Ручья. В этот момент Кори не был человеком. Кори был отцом, ослепленным страхом за свою девочку, он не видел ничего вокруг: деревья, камни, кусты — все смешалось у него перед глазами. Он забыл про свои ноги, ему казалось, что он летит…
Ребенок бежал со всех ног, он падал, снова поднимался и продолжал бежать, в голове у него с этого момента пульсировала только одна мысль: бежать, бежать как можно дальше от безликого Ужаса в пещере.
Когда Кори настиг ее, схватил и поднял на руки, Малышка истерично заорала, когда Кори прижал ее к груди, она закричала так, что у него заложило уши, а когда Кори стал лихорадочно гладить ее по голове, то ему показалось, что ее крик материализовался: каждое дерево, куст, травинка, сама земля исторгали из себя душераздирающий, леденящий кровь оглушительный крик… И ничто не могло остановить его.
Чудовище лежало в воде. Трудно сказать, нравилось ему это новое ощущение, или нет. Оно покоилось на самом дне, целый фут отделял его массивную голову от поверхности. Оно лежало и анализировало только что происшедшее. Что заставило его заглянуть в пещеру? — Странные звуки, издаваемые девочкой. Да, и еще — тот черный материал, из которого была сделана папка, было гораздо труднее разорвать, чем материал, из которого были сделаны все зеленые, белые и мохнатые предметы до него. Маленькое двуногое создание своим тихим пением заинтересовало его, и оно вошло во внутрь. Потом создание начало кричать. То, во что он оступился и упал, было холодным и мокрым. Оно обмывало его тело, уменьшало его. Раньше такого никогда не случалось. Очень интересно. Чудовище решило подождать и поподробнее изучить это новое ощущение, у него не возникло желания спастись, ибо оно не осознавало угрожающей опасности, не понимало, с чем столкнулось. Единственным желанием, ради которого оно передвигалось и уничтожало, было желание Познания.
Рожденный весной ручеек, смеясь, струился вниз, он купался в солнечных лучах, искрился, сверкал и переливался в них, он воздавал должное родникам и источникам, которые подпитывали его силы. Он весело журчал, играл с болтающимися маленькими корнями и слегка подталкивал бочком зазевавшихся рыбешек и головастиков, которые тут же в панике кидались в крошечные заводи и отсиживались там. Это был веселый и счастливый ручей. Когда он добрался до озерца перед клинообразной пещерой, он обнаружил в своих владениях чудовище. Сначала он попробовал его растолкать, но когда увидел, что у него ничего не выходит, стал легонько пощипывать его. Он щепотками отрывал от чудовища рыхлые наросты, выравнивал их и тщательно вымывал грязь. Вода вокруг него окрасилась в черный цвет. Это обстоятельство не остановило ручей, он лишь с большим рвением продолжил работу: он вымывал и чистил все, к чему прикасался и не знал при этом отдыха. Где он находил гниль, разрушение или болезнь, он, подобно терпеливому хирургу, удалял их, а если он видел, что гнилью поражен большой пласт, то не раздумывал особенно долго — принимался удалять весь пласт. Это был хороший ручей, ручей — санитар. У него даже в мыслях не было причинить какой-то вред этому чудовищу, он просто решил немного подчистить его, он рассеивал смытую грязь по всей заводи и она, образовывая темные круги вокруг камней, постепенно оседала на дно, где питала собой корни водорослей, которые от этого станут еще более сочными, зелеными и прекрасными.