– Вы думаете, я?..
Силовик вскакивает на ноги, швыряя на пол свой стул.
– Это может удивить тебя, Джейсен Герц, но в соответствии с Лекс Империалис у меня есть полномочия, данные мне Императором на то, чтобы убить тебя в этой самой комнате тогда, черт возьми, когда я сочту это нужным! А еще тебя может удивить, а может и нет, но у меня сегодня очень мало терпения! Или ты расскажешь мне все здесь и сейчас, или прострелю тебе голову по обвинению в неуважении к моему расследованию! У тебя есть время, пока я считают до трех…
Мой разум парализован от ужаса. Я не могу дышать.
– Я ничего не делал!
Его болт-пистолет уже у него в руках…
– Один.
Он собирается убить меня.
Мой желудок сводит судорога. Я чувствую привкус желчи.
– Я ничего не делал!
Холодный металлический ствол давит на мой лоб.
– Два.
Я умру! Я умру, прямо здесь, прямо сейчас!..
– Я ничего не делал! – рыдая говорю я. – Я просто хочу домой!
Сержант пинает свой стул так сильно, что гнет металлический каркас, из которого он сделан. Этот звук напоминает мне удар молота.
– Как тогда ты объяснишь тот факт, что ты сидишь здесь и разговариваешь со мной, а тебя не собирают по кускам, как всех с мануфакторума? – ревет он. – Как?!
Скажи ему правду, Джейсен…
Силовики сзади отходят в сторону, и я слышу скрип пальца сержанта в перчатке. Он уже нажимает на курок…
– Это было чудо!
Казалось, прошла целая вечность. Сержант все еще держит в руках оружие. Я тяжело дышу, игнорируя теплую влажность, стекающую по моей ноге.
– Чудо? – вздыхает сержант.
Внезапно воспоминания уносят меня на еженедельную службу. Майра, Маркус, Арден и Софья сидят рядом со мной, слушая священника, чье имя я не могу вспомнить. Он проповедует о чудесах Императора вокруг нас. Возможно, это тот же самый священник, что вел службу на похоронах моего отца.
– Я был спасен ангелом, – сдавленно бормочу я, пытаясь подавить собственное чувство неверия.
Сержант приподнимает седую бровь:
– В самом деле? И что делает тебя таким особенным?
Ты был выбран, Джейсен…
У меня нет ответа. У меня нет ответа ни на один из его вопросов. Я судорожно пытаюсь понять, где был Император в день, когда моя мать, болтая, словно сумасшедшая, выбежала из дома во тьму улья и не вернулась.
У меня нет ответов – по крайней мере тех, что имеют смысл.
Ты единственный, кто может помешать тьме поглотить этот мир, Джейсен…
– Здравствуй… – раздается голос из ниоткуда, отчего на моей шее поднимаются волоски.
– Какого?.. – рычит сержант.
Ужасные ночные кошмары, горящие заживо люди…
Я беспокойно ерзаю на стуле. В комнате нет никого, кроме следователя, меня и двух силовиков.
– Кто это сказал? Ты слышал это?
Сержант движется так быстро, что я даже не осознаю этого. Я пытаюсь вздохнуть, но с удивлением понимаю, что не могу – его рука сжимает мое горло. Я слышу гудение сервоприводов, напоминающих жужжание мух. А затем мои ноги отрываются от пола…
Крики детей, тонущих в океанах кипящей крови…
– Я преследую врагов Императора дольше, чем ты живешь, сопляк, – рычит следователь. Его голос — воплощение холодной ярости. Я вижу это в этих голубых глазах. – Его правосудие подобно очищающему пламени. И в ней не будет теней для подонков, желающих спрятаться от возмездия.
Сержант швыряет меня в стену с такой силой, что я продавливаю металл, из которого она сделана. Я падаю на пол, заходясь хриплым кашлем. Силовики приближаются ко мне, пока я отчаянно пытаюсь вдохнуть хоть глоток воздуха а свет начинает зловеще мерцать. Запах… Я не могу дышать…
Падаль на поле битвы, что никогда не кончается…
Сержант бросает на меня долгий взгляд. Он смотрит, как я лежу на полу, задыхаясь, и изучает меня.
– Уберите его с глаз моих, – внезапно рычит он стальным голосом.
Руки в перчатках хватают меня за плечи, выталкивая в коридор. Я вижу, как сержант бормочет что-то в вокс-бусину, его безжизненные глаза задерживаются на мне до тех пор, пока дверь не закрывается.
Он не упустит меня. Он будет меня преследовать…
ЧЕТЫРЕ
Я покидаю госпиталь как можно быстрее.
Дежурные сервиторы пытаются внести информацию обо мне на пергамент, когда я иду по коридорам больницы, но я прохожу мимо них, не говоря ни слова. Лоботомированные устройства не делают ничего, чтобы меня остановить. Сестры же слишком озабочены спасением жизней, равнодушные к произошедшему со мной в комнате для допросов. Я чувствую, как за мной следят глаза силовиков, когда я почти бегом направляюсь к выходу. Они не преследуют меня, но я знаю, что за мной наблюдают.
Лишь когда я выхожу на улицу, поворачивая наугад налево и право, теряясь в тенях улья, у меня наконец выходит вздохнуть. Воздух горячий, он намного теплее, чем должен быть в это время суток. В нем витают ароматы серы и пепла. Это все из-за взрыва? Как далеко он произошел? Как долго я был в госпитале?..
Я брожу, вперив взгляд на свои ботинки и не видя ничего, кроме железобетона под моими ногами. Все кажется каким-то нереальным. Несуществующим. Этим утром я целовал жену и детей на прощание, и шел в мануфакторум, готовый провести свой день на сборке силовых агрегатов. Теперь мануфакторума нет, большая часть людей, которых я знал, мертва, а проклятый сержант считает, что я причастен ко взрыву.
Ты должен сосредоточиться, Джейсен…
– Заткнись, – огрызаюсь я вслух. – Тебя нет, ты в моей голове! Ты не настоящая!
Я брожу по темным улочкам улья, поворачивая то туда, то сюда, пока столь сильно не погружаюсь в мрачные мысли, что позволяю ногам вести меня по знакомой дороге домой. Я захожу в туннель, и свет уличных люменов темнеет, становится черным, как небо, источающее безумие над миром в моих кошмарах, а тенях я вижу светящиеся глаза, что следят за каждым моим движением.
Почему ты сомневаешься в том, что видел?..
– Потому что это безумие! – резким голосом кричу я, ускоряя шаг. – Ангелы, чудеса... Я точно... это все просто…
Дело не в твоей вере, Джейсен. Ты боишься того, о чем просил тебя Император…
– Я не стану убивать свою дочь! – я кричу так громко, что мой голос отзывается эхом. Прохожие смотрят на меня и перешептываются, спешно уходя прочь.
Я плотнее натягиваю пальто на плечи и бегом направляюсь домой. Тьма погружает улей во мрак, который не могут разогнать даже уличные люмены.
Ты видел, что их ждет, если ты потерпишь неудачу…
Видел. Я не могу спрятаться от этих жутких сцен, даже когда я моргаю. Мне отчаянно хочется вырвать мои глаза, сдерживаюсь, потому что хочу вновь взглянуть на свою жену и детей. Но эти картины все еще там, они в моем сердце, и даже когда я пытаюсь не думать об этом, мои кишки скручиваются в узлы от ужаса.
– Почему она? – в отчаянии спрашиваю я, чувствуя, как слезы подкатывают к глазам. – Зачем?
Великая сила требует жертв, Джейсен. Император обещал даровать тебе могущество, чтобы спасти этот мир и твою семью, но и за это нужно платить…
– Тогда Император – зло! – кричу я, едва не заплакав.
Его пути загадочны. Его планы непостижимы для смертных…
Я прохожу мимо собора. Силовики патрулируют установили кордон неподалеку от места, где просил милостыню Старый Гюрин, а рядом стоит конфискованный наземный автомобиль. Я вижу, как пристально смотрят на меня силовики, проходя мимо.
Они следят за мной.
– Ты сделал это с Гюрином, да? – спрашиваю я.
Ты задаешься вопросами, что выходят за рамки твоего понимания, Джейсен…
– Ты показал ему тоже, что и мне, верно?
Сгнившие трупы моих детей ходят по улицам, где я когда-то играл…
– Нет!.. – громко кричу я. Я вижу, как в мою сторону поворачивается множество глаз, и ныряю в темный переулок, оглядываясь через плечо – я знаю, за мной следят.
Я задыхаюсь. Я тяжело дышу, сердце стучит, словно бешенное. Мне жарко. Я не могу закрыть глаз. Я вижу лишь смерть, страдания, мучения, ужас и…
Ты можешь предотвратить это, Джейсен. Просто принеси мне ее сердце…
– Я не могу этого сделать, – жалобно хныкаю я. В моей голове шумит кровь, а колени подкашиваются. – Я не могу…
Ты должен сделать это ради них…
– Откуда мне знать, что все это правда? Откуда мне знать, что я не схожу с ума, как… как моя ма...
Джейсен, посмотри на меня…
– Ч-что?
СМОТРИ НА МЕНЯ.
Ледяная дрожь пронзает мое тело. Я повинуюсь Ангелу и медленно оборачиваюсь…
В тенях позади меня горят два светящихся глаза. Вокруг гудят мухи, и я чувствую запах серы, кишок, скисшего молока и крови.
– Время уходит, Джейсен. Принеси мне сердце своей дочери, иначе твой мир сгорит…
ПЯТЬ
Я вижу мой хаб погруженным во тьму, когда возвращаюсь домой.
Никто не подключил жилые блоки рабочих к электросети после аварии. Скорее всего, сборку оружия уже перевели на другие производственные мощности улья, а это требовало новой системы распределения энергии, чтобы обеспечить стабильную оплату Имперской десятины.
Я вхожу внутрь и вижу столь знакомый мрак кухни. Я обязан сделать то, что приказал Император…
Каждый раз, когда я моргаю, я вижу картины, что были показаны Ангелом: воющие мерзости, что оскверняют мою семью снова и снова, снова и снова, даже когда мои близкие молят о смерти. Каждая микросекунда – пытка. Тем не менее я медлю, шагая неспешно, словно бы пытаясь оттянуть неизбежное… Черт, как же жарко.
На кухне темно, как и в моем видении. Я прохожу мимо заботливо упакованного обеда и достаю бутылку амасека, спрятанную в шкафу. Я глотаю огненную жидкость, прежде чем вообще успеваю это осознать. Наверное, со стороны кажется, что я умираю от жажды. Первый глоток обжигает, но от второго внутри растекается приятное тепло… Я помню ночь, когда умер мой отец... нет, ночь, когда он убил себя: он был так пьян, что едва мог связать пару слов.