— Ты хочешь мне понравиться? — спросил он.
Рыжая вскинула голову и взметнув короткой рыжей челкой, упрямо посмотрела в глаза Антону, помедлила и твердо ответила:
— Да, хочу!
— Ты мне нравишься, — просто ответил Антон. Он разглядывал смущенную, но смотревшую прямо девушку без тени насмешки.
— Если я вам нравлюсь, почему не зовете согреть вам постель? — вновь выпалила она то, о чем постоянно думала и что ее мучило больше всего.
— А ты не понимаешь? — ответил за Антона шер.
Девушка перевела удивленный взгляд на Торвала.
— Нет, не понимаю, — уже тише и с легкой обидой в голосе ответила она. Опустила голову и уставилась на свою тарелку с кашей.
— Тебе надо дождаться, когда наш милорд разведется со своей первой женой джудиоской. А это случится лет так через двадцать…
— Через двадцать лет?! — воскликнула пораженная девушка. Ее густые брови полетели вверх. — Я же состарюсь уже!.. И разве… Разве милорд женат?.. — На ее лице отразилась вся гамма чувств бушевавшая в душе. От удивления, неверия и отчаяния, до робкой надежды.
— Еще нет, — серьезно ответил шер, — и думаю, что ближайшие двадцать лет это ему не грозит. Так что, ешь свое мясо и не бойся.
Увидев обалдевшее выражение на лице девушки от слов Торвала, сидевшие вокруг них воины, громко рассмеялись, а Рыжая догадавшись, что шер над ней смеется, зашипела как закипевший чайник на плите.
Шер частенько шутил с очень серьезным лицом и Вираг никак не могла разобраться, где конец правды и начало шутки, ну, или наоборот.
— Зачем тебе со мной спать, Рыжая? — спросил ее Антон. Сам он в это время ложкой ел кашу и надувая щеки дул на нее. — В жены я тебя не возьму. Найди себе достойного парня, вон хотя бы шера. Хочешь, сосватаю.
Шер и девушка как-то сразу побледнели. Все в замке знали страсть лорда женить своих слуг друг на друге. Шер хотел сказать что-то колкое, но подавился кашей и закашлялся. А Рыжая испуганно прижала руки к груди и только промямлила:
— Только не за него. Он … Он воняет.
Теперь на нее вытаращился шер.
— Кто воняет? Я воняю? — Он повел толстым мясистым носом втягивая в себя воздух…
— И еще пердит, как смерд, — добавила девушка и снова на плоту раздался громкий хохот.
— Ну, не хочешь за Торвала, — доедая кашу, ответил лорд, — я сосватаю тебе горца из племени Боудики.
И хотя вернулся муж, вождь племени горцев, расположившихся на землях сэра Анта, Антон продолжал звать горцев по имени жены вождя — племя Боудики.
После той самой ночи, когда Боудика пришла к нему в пещеру, они продолжали иногда тайно встречаться в той самой пещере, где был убит агент Темного культа. Эта страсть захватила обоих и они были не в силах ей сопротивляться. Она как-то узнавала, когда он останавливался в пещере и ночью приходила к нему, исчезая, как туман, под утро.
Между ними не было любви, но невидимая цепь страстного влечения захватила в плен обоих. Антону было безразлично, знал ли муж о тайных похождениях Боудики и не считал нужным в этом разбираться, ему было с ней хорошо и этого было достаточно.
— Не надо сватать, — угрюмо отозвалась Рыжая. — Я подожду…
— Двадцать лет? — спросил простодушный Флапий.
Девушка засопела, окинула слугу мрачным взглядом и надолго замолчала.
— И чего ты будешь ждать? — с наигранным простодушием, не дождавшись ее ответа, спросил Торвал.
— Чего надо того и буду ждать! — упрямо ответила Вираг. А Флапий продолжил ее мысль:
— Бабы они такие, коли чего захочут — обязательно получат. К тому же ежели они такие красивые, как Вираг. Вот помню, как сватали Франси…
— И как? — заинтересованно спросил Антон, уловив благодарный взгляд Рыжей, брошенный на слугу.
— Так она был молода и красива, — начал вспоминать Флапий, — а влюбилась в меня, как кошка в кота. Я то был статный, крепкий. И при господине.
Он, значит, ходит орлом и я тоже… хожу, стало быть, следом. Ей и говорят, вот, Франси, пришли тебя сватать. Она выглянула из горницы засмущалась и говорит. — Так он же старый… Ой!.. — опомнился Флапий. Это она сказала., пока меня не видела, а как увидела, так и говорит, никому его не отдам. Вот и не отдала, значит. Вот такие они бабы, дуры, чего себе возомнят, то и получают.
Шер кинул на Флапия насмешливый взгляд.
— А Франси говорила по-другому, — произнес он. — Говорила, что плакала, когда увидела старого пердуна…
Флапий завозился и недовольно произнес Это они, бабы, так себе цену набивают, чтоб ценили, значит. А что воздух там испортил, так это я к ней со всем своим доверием отнесся, чтоб значит, знала, что я ей доверяю… А как же мужу и жене жить без доверия? — спросил он и ответил. — Никак!
— А она говорила, — продолжил шер, что ты на свадьбе нажрался и как свинья лежал под столом без памяти… Лежал и портил воздух…
— Говорила, говорила — рассердился Флапий. — Много чего бабы болтают, ты слушай больше. — Он тоже отвернулся и засопел.
На плоту раздались тихие смешки.
Они плыли уже третьи сутки. Миновали город Овельхольм, с десяток деревушек, расположенных вдоль реки и одну имперскую крепость. Разглядывая каменную цитадель, Антон понимал, что это форпост империи для ее экспансии на запад и север. В ней можно собрать запасы продовольствия для большой армии. И то что, сейчас, там расположены небольшие гарнизоны с полусотней воинов, ни о чем не говорило. Империя смотрела на многие годы вперед. И именно империю «окучивали» рассветные. Культ Рассвета после его похода в их твердыню и вызволению Франси и Торвала, как-то притих. Не дождавшись Антона в своих стенах, активных действий не предпринимал, да и разгром отряда наемников его дружинниками, не остался ими незамеченным. Но это не значило, что рассветные решили ему спустить его наглость. Он понимал, они ждали удобного случая. А он окружал свои земли, крестами — артефактами Серой госпожи или как ее звали здесь Госпожа Заката. После убийства Орлика, она сама больше ему не являлась, но кресты наполнялись ее силой и магия рассветных в пределах креста не действовала.
На острове, в глубине болота, горцы втайне от всех строили крепость. Это нужно было на случай партизанской войны. Этой новостью он поделился с Боудикой. Та быстро сообразила, что к чему и предложила свою помощь, взамен на место в крепости и снаряжения для их воинов. А она обязательно случится, это он понимал со всей отчетливостью. Остров должен был вместить всех жителей его домена. Втайне, он задумывался о том, что бы населить болото послушными лешими, тогда никакое войско врага, крепость не найдет. Но как их вызвать, оставалось неразрешимым вопросом. Рассветные как-то умудрялись это делать. Знали это волшебники пустынников, но до них еще нужно было добраться и найти их, не говоря уже о том, чтобы с ними поговорить. Дел было много и дел важных.
Как и в его мире, в этом тоже, почти все проблемы решали деньги и на добывании средств, Антон сосредоточил все свое внимание. Алуринский кедр очень ценился и Антон, по совету Торвала, решил сплавить древесину к кочевникам в степи Средиземноморья. Оттуда он планировал привезти соль и коней. А так же поменять медь на серебро. Чеканку монет они с Торвалом поставили на широкую ногу и пока это удавалось держать в глубокой тайне. Наказание за незаконную чеканку монет было весьма суровым. Но, как сказал Антон Торвалу, риск оправдывался прибылью.
Наступила мягкая теплая осень и такая погода по уверению Торвала продлится месяца два, потом зарядят дожди и дороги станут непроходимыми до самой зимы.
«Но до зимы еще нужно дожить», — мысленно вздохнул Антон.
Плаванье продолжалось без происшествий и чем ближе к морю, тем шире и полноводнее становилась река, берущая начало в Алуринских горах. В нее втекали мелкие речушки и вскоре, она стала шириной метров сто. Течение замедлилось и воины Антона стали ловить рыбу.
Очередная крепость имперцев выросла из-за поворота внезапно. Была она больше той, что миновали два дня назад и возле нее на берегу к причалу были привязаны большие лодки. Над рекой прозвучал громкий звук трубы и от причала отчалила полная вооруженных воинов лодка.
Антон всмотрелся в крепость. На крутом, скальном берегу, глубоко вдаваясь в реку, высилась высокая башня, окруженная серыми, толстыми стенами. Над башней реял алый стяг с черным двуглавым орлом, держащий в когтях розу.
«Не очень приятное соседство, — поморщившись, подумал Антон, — стяг Домиции хитрой. У ее брата на стяге был тот же орел, но он держал в когтях булаву. Антон перевел взгляд на приближающуюся лодку».
«Семь воинов и три гребца». — мысленно подсчитал он и скомандовал:
— К бою!
Воины быстро надели шлемы, на спину накинули щиты и встав в две шеренги, положили стрелы на тетивы луков.
Лодка быстро набрала скорость и приблизилась к плоту.
— Кто такие? — Оглядев воинов и их отличное снаряжение, то как они умело и уверенно держали луки, — скрыв рвущуюся с губ грубость, спросил немолодой воин в открытом шлеме с плюмажем из перьев.
— Я, сэр Ант, сквайр, владетель замка «Грозовые ворота» у Алуринских гор, — ответил Антон, не вставая с толстого полена, на котором сидел. — Что вам угодно, офицер?
— Мне угодно сказать, что вы подданный короля Кемерстата, Августа Волосатые ноги и изменника империи…
— Понимаю ваше негодование, офицер, — невозмутимо ответил Антон. — Но я вассал барона Газана Рейдаранского. А вы должны знать, что вассал барона не является вассалом короля. А барон, долгие ему лета, приверженец империи. Вы там у себя разберитесь, кто император и мы с радостью примем власть могущественной империи.
Имперец услышав столь витиеватый ответ, на минуту впал в ступор. В словах сквайра не было издевки и в них был смысл, который опровергнуть было трудно. Действительно вассал барона не является вассалом герцога, а барон не является вассалом короля. Имперец еще раз оглядел воинов, потом улыбнулся.
— Разберемся, сквайр. Куда путь держите?
— К морю. Хочу продать лес вашим мореходам. Чтобы вы побыстрее тут порядок навели. А то, как видите, офицер, непонятно что творится…