Они не подружились. Маркиз не лез целоваться, обниматься. Не терся об ноги. Но больше не делал попыток напасть. Разрешал прикоснуться к спине, морде и мгновенно ускользал.
Проплешины стали покрываться робкой бледной шерсткой. А прежняя яркость цвета вернулась чуть позже, когда выписали хозяйку.
Женька не собирается заводить кота или собаку. Хотя сын начал просить… А он парень настойчивый.
Женькин муж про историю Маркиза сказал так:
– Мужик.
И добавил через минуту:
– Мы такие уязвимые, дураки, когда любим… А вы пользуетесь!
Вот с чего такие выводы?
И к чему?
Журавлик
Витьке было пять с половиной лет, когда все произошло.
Зимой в деревне у бабушки, куда родители приехали настоящей толпой: Витька младший, еще старшие брат и сестра. С собой Журавлевы прихватили трех племянников, плюс-минус ровесников своих детей.
Куча-мала ребятни шумной оравой носилась по улице, играла в снежки, казаки-разбойники, строила крепости, которые тут же брала штурмом, рушила.
Вечером детей кое-как ловили, загоняли в тепло, кормили-умывали и укладывали спать. Длинные новогодние каникулы у школьников. Праздник за праздником. В семье Журавлевых в первой декаде января помимо всего прочего еще и пара дней рождения затесалась, среди них юбилей тети. Так что родители и бабушка с дедушкой принимали гостей у себя, ходили к соседям и родственникам. А за детьми присматривали, но слегка вполглаза.
С противоположной стороны от Журавлевых, на краю деревни, жила одинокая старушка. Витьке она приходилась – внимание – двоюродной прабабушкой. Было ей на тот момент около девяноста лет, ветеран ВОВ, в прошлом школьная учительница, партизанская связная, а в те дни, о которых я рассказываю, просто немного поехавшая крышей в силу возраста дальняя родственница. Но не надо считать ее маразматичкой или инвалидом.
Бабуся ухитрялась держать пару коз, одна из которых славилась на всю деревню подлым упрямым нравом. В хозяйстве водился десяток кур, и даже огород по весне обязательно сажался. То есть при всех закидонах и болячках бабуся была вполне себе огурцом.
Зима. Козы в сарае. Куры тоже. Возни на грядках нет. Какие особые дела и развлечения у старушки? Телевизор, радио, походы в гости. Забыла важное. У нее были пуховые кролики. Бабушка Зина сама делала пряжу, вязала варежки, шапки. И на продажу, и на обмен – чтобы ей огород вспахать, например, помогли, и в подарок родным.
Днем на улице старушка отловила журавлевскую детскую банду. Вычленила из всех Витьку и предложила зайти к ней вечером. Она ему шарфик и шапочку подберет. В подарок. Витька кивнул, согласился. Старшая сестра этот диалог слышала.
В какой-то момент ребятня выскочила кататься на пустырь. С холма… Витька шалил вместе со всеми. Прыгал, носился. И решил попробовать съехать чуть в стороне от остальных. Это оказалось фатальной ошибкой. Малыш провалился в заброшенный колодец.
Момент падения никто не заметил. А Витя ударился и потерял сознание. Поэтому не кричал, не звал на помощь первое время, когда на горке еще толпились родные и приятели. Ребятня, набегавшись, пошла по домам. И журавлевская банда отчего-то решила, что Витька не с ними потому, что убежал к бабушке Зине. За шапкой и варежками. Сестра сказала, что слышала, как он ей обещал. Все согласились.
Дело было в обед. Мороз стоял неслабый. Дети ели, грелись, сидели дома. А старшие отмечали юбилей тетушки и тоже не вникли в ситуацию.
Витька очнулся вскоре. Сильно замерзший. Один. Над головой рано темнеющее зимнее небо. Стал звать на помощь. А голоса почти нет. То ли от страха охрип, то ли от усталости, то ли замерз. Руки заледенели, ноги и тело пока еще хранили тепло. Но Витька мне говорил, что хорошо помнил, как капля за каплей сила покидало его, накатывалась сонливость. Хотелось свернуться клубочком и спать. Почему он знал, что этого нельзя делать? Папа рассказывал про свою службу на Севере. Мальчик что-то запомнил. Например, что сон – это смерть в такой момент. А характером он, видимо, пошел в самых упрямых Журавлевых из всех.
И вот Витя заставил себя встать. Одна нога сильно болела, он ее подвернул, нет, не сломал, но она опухла, ныла. Топать ногами и шагать было больно. Но пацан решил не сдаваться.
Он шагал на месте на дне колодца. И время от времени звал на помощь.
А тем временем Журавлевы считали, что малыш сидит у прабабушки. Может, кроликов кормит – Витька любил зверюшек, а они его; может, чай с медом пьет.
В какой-то момент Витька стал звать адресно. Не помогите, не мама с папой, а именно:
– Баба Зина. Баба Зина. Зина. Зина. ЗИНАААААА!
Старушку кольнуло в сердце. Она, удивляясь сама себе, поднялась, подхватила шапочку с варежками и решила отнести, раз этот шалопай не пришел, хоть и обещал.
И вот именно ее явление в дом Журавлевых и стало началом поиска. Старушка возникла в дверях со своим подарком. Мать охнула. Отец сказал, мол, он же у тебя. Витька-то у тебя, баб Зин.
– Нет.
Народ оторвался от стола. Сначала семья Журавлевых, а потом и соседи вышли на поиски пацана.
Первым делом поднялись к горе, с которой дети катались, где и видели Витьку в последний раз.
Малыш слышал голоса родных. Издали, как через вату. Но не мог кричать. Окончательно осип. Только шептал. И его слабый голос не пробился к взрослым. Они ушли с горы, стали бегать по деревне. Кто-то из женщин заполошно предположил, мол, а не на речку ли отправился мальчик? Не под лед ли провалился?
Все помчались в ту сторону. Витька от отчаяния сел на дно колодца и разревелся.
Потом собрался. Стал думать, что делать дальше. Колодец ему казался очень глубоким. Но по факту был метра три, не больше. Мальчик стал кидать вверх кусочки льда, снега, надеясь привлечь внимание людей. Никто их не видел.
Оцените характер! Витька не сдавался. Он понял точно – его ищут. А значит, надо просто продержаться. Побегают по деревне, к реке, лесу и обратно. Обязательно вернутся на гору. Хоть кто-то из взрослых.
Витька снова стал шепотом звать бабушку. Почему именно ее? Не знаю. Так казалось правильным.
– Баба Зина. Зина. Бабулечка.
Старушку толкнуло в сердце второй раз. Она робко предположила, что надо еще раз походить по горке. С ней, просто чтобы отвязалась древняя перечница, отправили сестру пропавшего Витьки, которая сильно казнилась, уже отхватила люлей от отца и мамы и чувствовала себя ужасно виноватой. Хотя семилетняя девчонка, брякнувшая родным, что Витька к бабе Зине ушел, не была преступницей или лгуньей. Ошибка. Всего-навсего девочка выдала гипотезу за факт.
Ленка, баба Зина и тракторист Семеныч потопали на горку втроем, когда уже окончательно стемнело.
С собой у Семеныча были фонарик и шавка. Колченогая безухая собачонка, взрослому мужчине едва по колено. Но отнюдь не глупая, довольно шустрая.
Никто никогда не учил Жучку (уж простите, имя у зверюшки было именно такое, самое привычное, сколько тысяч Жучек бегает по селам и станицам?) брать след. Она и хозяин не сдавали никакие ОКС, ЗКС, не изучали охотничье дело. Пустобрех. Звоночек, вся функция которого – подать голос, если кто чужой идет к дому.
Три человека и собачонка еще раз поднялись в гору. Уже в чернильной мгле.
Витька их услышал. Но он был в стороне, в яме, метрах в двадцати сбоку от вершины, у старого поваленного забора, и не знал, как привлечь к себе внимание.
– Зина. Баба Зина. Бабулечка…
Витька снял с шубейки ремень с тяжелой армейской пряжкой. Замерзшие пальцы не слушались. Стал колотить железкой по обледеневшей стенке своей тюрьмы. Стучать и звать почти не различимым шепотом.
– Зина. Бабушка.
Тут старушка и отказалась спускаться вниз, возвращаться домой несолоно хлебавши, несмотря на все уговоры спутников. Заупрямилась, как ее собственная бодливая и вредная коза. Буквально вкопалась наверху.
– Не уйду!
Не бросать же дурную?
Семеныч, Лена стояли рядом. Тупо уговаривали бабку пойти в тепло, погреться, отдохнуть. Иногда звали на два голоса мальчика.
– Витя! Вить!
Он слышал их замечательно. Плакал от обиды. Сипел. Но не мог ответить. Снова колотил пряжкой по стенке. И шептал.
Среагировала Жучка. Взлаивая, отбежала в сторону. Заглянула в яму сверху.
Мальчик скорее угадал, чем увидел ее глаза, мордочку. И заплакал. Жучка заскулила. Семеныч и тут затупил, не понял. Просто звал непослушную собаку к себе!
Но баба Зина неожиданно, будто очнувшись, отвесила мужику затрещину, проявился учительский характер, приказала пойти проверить, что там в сугробе нашла собака?
Через минуту яму обнаружили. Витька скорчился внизу. Раскашлялся. Это услышал даже тугоухий Семеныч.
Завизжала Ленка. Опрометью помчалась за помощью к дому. Через пятнадцать минут к колодцу прибежали замученные долгими поисками, но счастливые отец и дядя, вооруженные фонарями, веревками и лестницей.
Витька понял, что спасен, и отключился.
Спящего пацана достали. Жучка лизала сопящего мальчика в холодное лицо и путалась у людей под ногами.
Подхватились, повезли ребенка в больницу. Замерз ведь! Одинокая баба Зина с чувством исполненного долга ушла к себе домой. Козы, кролики, куры – всех надо покормить.
Через неделю или около того мальчика выписали из больницы. Он без пневмонии обошелся. Небольшой бронхит, трахеит и какие-то мелочи… Тетя, мама притащили ребенка к бабе Зине.
Та сделала вид, что не понимает, за что ее благодарят. То ли троллила, то ли реально уплывала, забывала. Но варежки и шапку, выбранные для Вити, лично отдала, надела.
– Носи, Журавлик. Они теплые, не замерзнешь.
Рассказывал мне эту историю тот самый Витька, но не ребенок, уже матерый мужичище, отец и дедушка, не склонный к мистицизму, не страдающий никакой, по его словам, «эзотерической фигней».
В переездах и хлопотах потерялась заветная пряжка от армейского ремня. Витька об этом сильно жалел.
P. S. Не смог настоять, чтобы дочка была Зиной – жена выступила против. Что за дурацкое имя? Будет Настей. Все! И внучку наречь Зиной тоже не удалось. Тут Витька дважды прокололся. Не вышло.