Так я перевела, а не понимаю почти ничего. Ладно.
Не прошло и трех секунд, как у нашего попутчика опять звонок. Теперь вся «газелька» обернулась и смотрит на него требовательно. Скрестили взгляды. Навострили уши в ожидании шоу.
В абсолютной и внимательной тишине юноша отвечает на звонок. И на этот раз по-русски.
– Алло? Мне не очень удобно, перезвоню.
Какая-то секунда, я не выдержала и хихикнула, дальше грохнула вся «Газель». Смеялись старики, хохотали красивые девочки, по виду студентки, дико ржал водитель. Юноша прикусывал губу, улыбался, потом тоже не выдержал.
Через минуту мы доехали, все вышли. Лица другие. Просветленные, с блестящими глазами.
Тоненький юноша отбежал от «газельки» на пару шагов, и у него опять зазвонил телефон.
Прикладное искусствоведение
Боссу было хорошо за пятьдесят: второй брак, трое детей. Он бодрился, молодился, одевался в кэжуал, старался быть в курсе модных новинок. Машину купил не ту, которую хотел, а которая по статусу положена. Вместо рыбалки заставлял себя «отдыхать-расслабляться» с нужными людьми в гольф-клубе.
На фирме имел при этом репутацию самодура, тираннозавра и человека старой закалки.
Работал с немцами и японцами. Приучил себя к мужскому, без покрытия, маникюру – лапы-то на миллионные бумаги ложатся. Даже на педикюр иногда заезжал, чтобы пятками с трещинами нежную кожу длинных ног молодой жены не царапать.
Себя считал очень успешным. Новый дом обставляли с дикими спорами любимая супруга и модный дизайнер. В итоге босс с трудом там для себя выбрал пару-тройку углов, которые его не раздражали: веранда на балконе второго этажа, обшитая деревом с креслом-качалкой и видом на лес, а еще закуток у второго камина в гостиной. В этих местах он и гнездился.
В один из дней, привычно застряв в центре, в пробке, босс озверел. И решил прошвырнуться до ресторана, где запланирована важная встреча, на метро. Водитель даже мяу сказать не успел. Тиран-самодур – и кто он там еще? – буркнул, что, мол, знаешь куда ехать, там после и заберешь. И через два шага буквально – кожаная подошва обуви жалобно заныла от грубой терки городского асфальта – нырнул в людской поток, вползавший в подземку.
Босс вполне себе слился с толпой. Роста не самого высокого, талии не самой обширной, лысый, не юный мужик, грузноват немного, и? Таких полвагона рядом. А то, что свитер – итальянский кашемир изрядной цены, на голое тело носится – и не углядишь, если не в теме. Джинсы с виду простые. Да, по его фигуре скроены, сделаны. Но с виду обычные штаны.
Внутри ему пришлось отстоять недлинную очередь за картой. Потом сообразить, как пройти через турникет. А что? Лет десять не спускался, если не дольше.
В вагоне рядом ехала стайка шумной молодежи. Босс увлекся, подслушиванием их вольнолюбивого разговора, едва свою станцию не пропустил.
А на выходе из метро жизнь решила по-хорошему удивить. В полу шаге от ступеней сидела бабка, на груди у нее, на тонком листе картона, были прикреплены картинки. Штук пять. Разного размера. От обычной почтовой открытки до альбомного листа.
Птички, расписанные цветами, лисички в юбочках и зайчики в шапках, снег, валенки с глазами.
Красота, как в детских мультиках. Тех, которые босс по телевизору пятьдесят лет назад смотрел.
Он подошел к бабке поближе. Полюбовался на примитивно исполненные, но при этом странно душевные, теплые рисунки, и спросил, сколько стоит. Бабка оживилась. Сообщила, хотя босс не интересовался, что зовут ее Марией Ивановной, ей без малого сто лет, она санитаркой всю войну от звонка до звонка, а художеством увлеклась недавно. И вот, чтобы дома одной не сидеть, пишет и продает.
– Пишете? – удивился босс.
– Конечно. Это же живопись! Ее не рисуют.
Босс в такие тонкости раньше не вдавался. Но решил поверить творцу на слово. Махнул рукой, мол, беру все. Бабка засуетилась. Что у нее в сумке в альбоме еще пяток бобров, волков и даже орел в наличии.
Босс встретился глазами с золотым орлом и онемел. Хороший такой клюв, ярко-синий человеческий глаз и вредное выражение физиономии чем-то неуловимо напоминали деда… Забытого. Так что даже запахом его табака повеяло.
Взяв рисунки пачкой, он поблагодарил бабку и почти ушел. Но словно толкнуло – спросил, где живет художница. И вбил в телефон городской адрес.
Встреча прошла нормально. Но босс на дорогом стуле сидел не вальяжно, а как на сковородке. Завернутые в три бесплатные газеты (там же на выходе взял) рисунки ждали его внимания, будто притаились. Все эти белки-зайчики.
Дома он ничего не сказал жене. Позвал сына Тему. Тот очень любил картины. Вечно скачивал себе, иногда показывая отцу, каких-то монстров, героев и красоток в папки на компьютере. Ходил с гувернанткой на лекции в музеи. А в комнате на стенах у него висела парочка по Интернету заказанных оленей с рыцарями.
– Тема, – спросил босс, волнуясь, – это плохо или хорошо?
Ребенок сначала брезгливо поджал губы. Подвигал рисунки по столу пальчиком, потом лицо его расслабилось.
– Наив. Но приятный.
– Говори по-человечески.
– Вполне добротное наивное искусство. Зачем тебе, па?
– На подарки моим японцам! – осенило босса.
– Норм. Но ты их в хорошие рамки одень, па, – то ли посоветовал, то ли велел ребенок.
И босс снова, как и при первом взгляде на зверюшек, ощутил тепло, мягкое, нежное, наполняющее все вокруг спокойствием.
– Спасибо, Тема.
Сын чуть приласкался, пободал макушкой в плечо и помчался по своим делам на второй этаж. А босс, замысливший дерзкую аферу, расслабился. Душевный порыв стал интересным развлечением.
Он вызвонил свою помощницу Галину: три языка, фигура балерины, мозги старой шелудивой крысы, которую так просто ни ядом, ни пулей не возьмешь, и потребовал, чтобы она нашла ему на завтра в офис крутого искусствоведа, к мнению которого народ прислушивается. Галина знала босса хорошо, даже прекрасно. Лишних вопросов задавать не стала.
Добрый босс опрометчиво пообещал уловившей настроение мужа жене какие-то блага, которые она вымогала уже две недели.
После душа, в длинном халате, ушел к тому самому второму камину, где ему нравилось сидеть и думать, взял с собой приобретенные картинки, рассмотрел их еще раз, не торопливо, с коньяком и лимоном.
Волшебство не улетучилось. Рисунки продолжали греть! Волк выделывался, зайцы озоровали, бобер предупреждал, что дерево его – только тронь, белочки кокетничали, а золотой орел смотрел свысока, гордо. Но по-доброму при этом, как на любимого внука.
На входе в офис утром Босс поздоровался с охранником. Днем почти ласково отчитывал главбуха.
Так что к вечеру в фирме царило странное настроение, близкое к истерике. Не грянет ли за таким штилем настоящая буря? С девятыми валами, увольнениями без компенсаций и прочими зверствами?
А в районе восемнадцати часов приехал весь из себя хитро крученный эксперт в области искусства – Альберт Радикович, или Радик Альбертович, он так сильно не понравился боссу, что тот не стал запоминать имя.
Радик или Альберт в ярком шелковом шарфике на шее, тонкий и весь какой-то вихляющий, хотя по возрасту – явно ровесник с боссом, на рисунки, которые босс любовно выложил по столешнице – из тяжелого дуба посмотрел мельком, скривился. Вздохнул.
И вопросил, мол, что это?
Наученный сыном босс ответил, что, мол, наивное искусство, разве нет?
Эксперт картинно, поднимая брови, подтвердил, что да, но… Дальше речь сводилась к тому, что таких художников сотни-тысячи, что цена произведений невысока, что покупать это смысла нет. Босс заткнул эксперта требованием:
– Нужна статья. Грамотная. Про эту художницу. Что круто до небес. И стильно. И всякое такое.
Альберт или Радик скривился и назвал цену. Босс отмахнулся лапой. Велел Галине, чтобы эксперту немедленно выдали аванс. Вызвал компьютерщика. Показал картины и потребовал сделать сайт художнику. Когда? Вчера, само собой. То есть как обычно.
Одевать, как выразился Тема, эти рисунки в рамы босс отправил Галину. А что? У нее вкус.
И в пятницу получил уже не просто намалеванные древней бабкой картинки, а яркие образцы наивного искусства с референсами из Хитрука, Норштейна и каких-то еще гениев.
В кобальтовых и золотых рамках, с паспарту из толстого с узором картона рисунки выглядели будьте-нате. А на сайте творца, кроме ее фото, компьютерщики сгоняли, не поленились домой к бабке, были выложены три десятка глазастых цветов и хитрых зверюшек. Еще отличная статья. И какие-то отзывы специалистов – Альберт, когда получил аванс, взбодрился и бонусом сваял экспертные мнения пары своих приятелей, докторов наук, знаменитого журналиста и главного редактора почему-то экономической газеты. Видимо, пили вместе, когда Радик или Альберт всю эту пургу сочинял.
Босс полистал сайт. Насладился результатом. Отправил парней купить у бабки еще пару бобров, ему не хватало по числу партнеров для встречи. И приготовился получать полное удовольствие.
Мария Ивановна неожиданно, кроме рисунков, прислала плюшки. Домашние, но черствые. Босс тем не менее не побрезговал. Жрал, размачивая угощение в ароматном чае сорта молочный улун, слушал Галину, которая заливалась соловьем насчет завтрашнего мероприятия. Потом, отряхивая крошки, спросил. Мол, а тебе самой картинки как?
Галина замолчала, прикусила губу и выдала правду. Что сначала активно раздражали. Казались дрянью дешевой. Но в процессе, одевая их в рамы, выбирая паспарту и багет, она… присмотрелась и что-то почувствовала.
– Орел вообще чем-то на вас похож, босс, – завершила она монолог.
– Тогда выбирай. Если что глянулось. Кроме орла. Он мой.
– Вот эту, если вы не против.
Босс едва задушил ржание. Донельзя красивая Галина никому и ничем не напоминала опасного грызуна. Но Босс знал правду о раненой душе этой хорошо воспитанной девушки. И выбор одобрил. Серая крыса в венке из незабудок сидела на траве и любовалась облаками, которые напоминали скачущих, играющих белых крысят…