будем в нашем мире: вы, я и еще лес... и еще темнота лесная... и деревья... наша маленькая палатка... и дождь... Невдалеке от нас будет горная речка. Мы будем слушаться ее... Потом наступит тишина, эта тишина принесет нам счастье, мы растворимся в этом счастье и станем по-настоящему свободны. Утром, проснувшись, мы будем купаться в горной реке. Соловьи будут петь: "Цветок, цветок! Раскройся!" И мы будем радоваться, радоваться... ведь так?
Мужчина. Конечно. Ведь мы будем часто видеться...
Адиля. Правда? Вы правду говорите? Ну, конечно, вы ^говорите правду. Конечно, правду. Я больше не буду сомневаться в этом. Мы будем видеться часто, очень часто. Потому что иначе невозможно. Так больше невозможно, вы понимаете? Невозможно так! Я не могу больше так жить! Может ли быть на свете столько бессмысленного, однообразного! Может ли жизнь быть такой пустой! Сколько может человек разговаривать сам с собой? До каких пор он может быть счастлив только в мечтах, в мире, который он сам себе вообразил,- в несуществующем мире? Ну до каких пор можно задавать один и тот же вопрос: "Ну и что?" До каких пор? Ведь больше невозможно это выносить! Невозможно, понимаете?
Мужчина. Понимаю.
Адиля. Понимаете, конечно, понимаете. Вы все понимаете.
Мужчина. Мы еще не раз будем беседовать с вами. Пока я не получу письмо. Мы будем видеться, пока я не получу письмо.
Адиля. Пока вы не получите письмо. А потом - все?! Конец?! О, не спешите получать это письмо, прошу вас, не спешите. А вдруг оно придет завтра? Нет, и, после того как вы получите письмо, мы будем видеться, потому что в нем будут хорошие вести, я это чувствую, знаю...
Мужчина. Нет, после того как придет это письмо, мы больше не будем нужны друг другу. Не будет уже необходимости в наших встречах...
Адиля. Я не хочу этого! Не хочу!
Мужчина. Все будет хорошо, вот увидите... Все будет хорошо...
Адиля. Вы... уходите?
Мужчина. Я еще приду... Приду... Обязательно приду...
Мужчина исчезает. Адиля закрывает глаза, а когда открывает их, перед окошком стоит старик в очках, с палкой в руке.
Старик. Барышня, милая, красавица моя, который раз я уже говорю, что моя фамилия Алигулузаде, к тому же я - профессор, а вы опять что за письмо мне даете? Это письмо Гамбар-гу-лу-заде! Детка, что мне за дело до Гамбаргулузаде?! Я ведь Алигулузаде, профессор. Сначала дала мне Мартиросяна, а теперь Гамбаргулузаде!..
Адиля. Что вы говорите? Как ваша фамилия?
Старик. Это уже явное издевательство! Да это просто безобразие! Где тут у вас заведующий? Позовите заведующего!
3
Гюльзар и Зулейха с юных лет тянулись к Адиле, негласно признавая ее превосходство. Им необходимо было видеть ее, и на почту они являлись почти каждый день. Адиля сидела задумавшись. Весна незаметно переливалась в лето, и старуха, отмеряющая время, казалось Адиле, вязала и приговаривала: "Этот носок я вяжу моему второму сыну. Первый мой сын - неверный. А вот второй - самый лучший сын. Я его больше всех люблю. Он - как родник. Как родник чистый, как волна мягкий, как волна ласковый..."
Лето теснило весну, а Адиля еще не приняла решения... Зулейха. Не знаю, Ада, что с тобой последнее время... Адиля. А что?
Гюльзар. Ты стала какая-то такая... Адиля. Какая такая?
Зулейха. Вот мы у тебя и спрашиваем, какая ты сейчас. Ведь прежней Адили нет...
Адиля. Но ведь и ты не прежняя, Зуля... Ты так же шутишь, смеешься, но все больше по инерции, а может быть, ты играешь, кто знает?.. Прежней Зулейхи больше нет. И прежней Адили - тоже. И прежней Гюльзар.
Гюльзар. Все это понятно. Ада, конечно же я - не прежняя. Мне теперь тридцать четыре, как же я могу быть двадцатилетней? Разве я могу теперь смеяться так, как раньше? От всего сердца, весело, бездумно? Вот в том-то и дело, что бездумно. Ни о чем не думала двадцатилетняя Гюльзар, попусту тратила время, влюблялась в Жана Маре, в Рашида Бейбутова, и не только в них, к сожалению. Любила веселые компании, ну, да вы все это знаете не хуже меня... И вот результат! Не знаю, винить мне теперь двадцатилетнюю Гюльзар или хвалить что в молодости жила не кривя душой, в свое удовольствие. Но где эта молодость? У моих ровесниц уже дочки чуть ли не на выданье, а я? Осталась ни с чем. Кто на мне женится? Никто. Я уже седею... Скоро не помогут ни пудра, ни краска, буду я старая кокетка. Но у тебя ведь по-другому, Ада...
Адиля. А чем это я от тебя отличаюсь?
Зулейха. Я, конечно, понимаю, Ада. Халил - не тот, о котором ты мечтала, совсем не тот... Но все же...
Адиля. Я сказала, не трогай Халила. Не твое это дело!
Зулейха. Ладно, не буду, не сердись...
Гюльзар. А по-моему, любовь - это все пустое. Это для двадцатилетних, потом все проходит... Чего уж тут горевать.
Адиля. Да что вы напали на меня?! Я знаю это не хуже вас. Любовь - как пустая консервная банка! Жизнь - вечные похороны неисполнившихся желаний! Я знаю это получше вас всех. Но почему? Почему это так?
Зулейха. Вот видишь, ты спрашиваешь - почему? Потому что ты не можешь смириться с этим. И напрасно. Ты опять думаешь, как прежняя Адиля, вместо того чтобы смеяться над прежними мечтами, причем смеяться так же беззаботно, как раньше. У тебя есть все, Ада. Завидую тебе. Сейчас только и мечтаю, чтобы у меня появился такой мужчина, как Халил, поженились бы мы и жили себе потихоньку. Это и есть счастье.
Гюльзар. И не говори.
Адиля. Если вы еще раз вспомните про Халила, я вам больше не подруга...
Гюльзар. Ну, хорошо, давай поговорим о чем-нибудь другом. Надо же как-то развеяться...
Зулейха. А о чем другом? Вчера звоню Фире - денег одолжить, туфли на платформе появились. А она мне: клянусь Аликом, нет ни копейки.
Гюльзар. Она только и клянется Аликом, когда врет... Накличет, что этого завмага Алика вытянут из магазина за ушко да на солнышко...
Единственное, сидевший все время над бумагами, поднял голову, посмотрел на часы и крикнул:
- Ибрагим!
Дремавший с открытыми глазами Ибрагим подпрыгнул, как мячик.
- Да, товарищ Единственнов! Единственное. Перерыв окончен! Ибрагим. Сию минуту, товарищ Единственнов! Зулейха. Ладно, мы пошли, Ада.
Адиля. Привет.
Гюльзар. Привет. Не растравляй себя. Что наша жизнь - игра...
Зулейха. Прощайте. Ибрагим-муаллим. Гюльзар. Спокойной ночи, Ибрагим-муаллим. Польщенный Ибрагим берет Гюльзар за руку.
-ї Заходите, девушки, заходите.
Гюльзар вспоминает, что он мурдешир, вздрагивает от омерзения, пытается вырвать у ного свою руку и громко кричит:
- Ой! Убери свою руку. Ну!
Единственное. Что случилось, товарищи?
Зулейха. Эй, мурдешир проклятый, чего живых людей хватаешь? Сейчас получишь...
Ибрагим. Ох, была бы моя воля!.. Я бы ей показал... Я бы ее... Я бы их... Стервы, пробы негде ставить!
Единственнов подходит к Ибрагиму и что-то говорит ему тихо. Ибрагим, потирая покрасневшую лысину и подскакивая на месте от возмущения, выкрикивает:
- Девушки! Ха, девушки! Они уже лет двадцать как не девушки. Шайтаны в юбках, да еще в коротких!
Единственнов. Брось, не связывайся. Эта кошка Адиля их в обиду не даст. Ты с ней поосторожнее, у нее любовник новый, товарищ Иванов.
Ибрагим. А кто такой этот Иванов?
Единственнов. Думаю, важная птица... Оттуда...
Единственнов многозначительно воздевает палец к небу. Ибрагим замирает, весь словно худеет и бледнеет на глазах. В тревожном молчании они расходятся по своим местам. Адиля сидит с отсутствующим видом. Появляется скрипач, встает в свою нишу и начинает играть... Вскоре возникает мужчина в черном костюме. Адиля обрадовано вскакивает.
Адиля. Спасибо, что пришли.
Мужчина. Здравствуйте.
Адиля. Я боялась, что вы не придете.
Мужчина. Но я обещал вам. Мне письма нет?
Адиля. Нет, еще не получено... Дайте-ка посмотрю еще раз... Нет...
Мужчина. Не беда. Собственно, я пришел вас пригласить.
Адиля. Пригласить меня? Куда?
Мужчина. Куда хотите.
Адиля. Куда я хочу?.. Идемте... поедем в Кисловодск... Нет, в Джидырскую степь... Пусть ударит нам в нос запах чебреца, ничего вынесем! В детстве нас всегда на лето возили в Шушу. Тогда отец был еще жив... А я смотрела на горы, мечтала скорее подрасти, хотела обнять эти горы, разделить со всеми свою радость... А теперь... А теперь я хотела бы снова стать ребенком... Но больше не будем об этом... Мы поедем в Джидырскую степь!.. Поехали?
Мужчина. Поехали.
Адиля. Вы ощущаете запах чебреца? Какой сильный запах... Посмотрите на эти горы... Туман расходится...
Мужчина.
В горах туман
Упал на колени,
Альпийский луг
Достался оленю.
Адиля. Мы на самую вершину поднимемся!.. Смотрите, сколько здесь цветов!.. Я бывал в этих местах, но никогда не было так хорошо... Это потому, что я с вами. Вы слышите крики удодов? Знаете, что они кричат? Одного зовут Иса, а другого - Муса. Один спрашивает: "Иса, нашел?" Другой отвечает: "Муса, нет"... Говорят, было двое братьев-чабанов. Однажды у них пропала любимая овца. Искали-искали, так и не смогли найти ее. Тогда они обратились к аллаху с просьбой сделать их птицами, чтоб они увидели наконец свою овцу. Аллах превратил их в птиц. А они все равно овцу не нашли... Может быть, овцу унес волк? Ведь здесь полно волков... Нет, нет, не будем сегодня говорить о волках, лисах, шакалах... Как сильно пахнет чебрец! Этот запах все нравится, а я бы хотела, чтобы плохие люди не выдерживали запаха чебреца. Чебрец - только для самых лучших...
Мужчина. Значит, на свете нет плохих людей...
Адиля. Нет плохих людей? Почему?
Мужчина. Потому что все выдерживают запах чебреца.
Адиля. Нет, это неправда, я не так хотела сказать. У нас по соседству жил один слепой, Мамадбагир-киши. Он говорил, на свете нет плохих людей, самое трудное - узнать человека близко, а после того как близко, очень близко его узнаешь, поймешь, что нет плохих людей. Так ли это на самом деде? Ну вот, взяточнику какое оправдание? Как он может быть хорошим человеком? Как может быть хорошим человеком подхалим? Или вор? Правда, всем им нравится запах чебреца, но один вдыхает его, думая о хороших делах, а другой - о плохих... Послушайте, как вы объясните, почему многие хороши