«До чертиков напился!» — укоризненно подумал он. Зажмурился и замахал руками. Открыл глаза, но видение не исчезло. На кровати стояла на коленях, и задрав широкоскулую голову на тонкой шейке к потолку, пронзительно верещала зеленая образина. По комнате поплыл гнилостный болотный запах. На худом, обтянутом зеленой кожей теле висели тонкие сосульки, которые с натяжкой можно было назвать женской грудью. Большой, выпирающий, словно у беременной женщины, живот колыхался от крика. Выше груди у образины темнело пятно в форме креста.
— Сгинь, нечистая! — перекрестился Антон. Но видение нечистой опустило голову и разинуло широкий безгубый, как у лягушки, рот, полный мелких острых зубов. Большие зеленные глаза уставились на Антона.
— Ты кто? И где Радка? — больше удивившись, чем испугавшись, спросил Антон.
— Ра-адка? — протянула образина. — Твоя Радка гниет в болоте, куда и ты скоро отправишься.
Ее тонкие дистрофические руки с большими мосластыми локтями потянулись к нему. В них появились длинные водоросли, и она, размахнувшись, хлестнула ими по Антону. Его на мгновение закрыл серый сумрак, и хлыст рассыпался. Второго удара Антон ждать не стал, он откатился в сторону и оказался около открытой двери, ведущей в комнату с наковальней. Пятясь задом и упираясь ногами в пол, он, перебирая руками, стал туда быстро ползти. Тварь встала с постели и на тонких рахитичных ногах, пошатываясь, пошла за ним.
«Боже! Я это трахал?» — с ужасом, перемешанным с отвращением, подумал он и вслух, не сдерживаясь, проговорил:
— Меня сейчас вырвет. Да уйди же ты отсюда! — Он пятился, пока не уперся спиной в наковальню. Пошарил руками и нащупал молот. Не задумываясь, ухватил его рукой и почувствовал себя более уверенно.
— Пошла, говорю! А не то получишь! — он неожиданно легко, словно простую палку, поднял молот и погрозил им.
Зеленая образина подошла к наковальне и оперлась о нее руками. Противно дребезжаще, рассмеялась:
— Ты что, красавчик! Не хочешь меня больше?
— Да не такая уж ты и привлекательная, и я протрезвел. Шла бы ты туда, откуда пришла.
— Только с тобой, мой красавчик. Я много икры отложу. Деткам нужна еда. И ты ей станешь. Идем! — она протянула руку с тонкими длинными пальцами, между которыми виднелись перепонки.
— Сама иди, — отмахнулся он молотом, — и без меня.
Молот задел руку и с легким хрустом ее сломал. Вновь дикий, невыносимо громкий вопль ударил Антона по ушам. Он размахнулся и врезал молотом по второй руке, на которую она опиралась.
— Н-на! — произнес он с выдохом. Зеленая тварь затряслась. Из ее рта вылез длинный раздвоенный язык, и она плюнула в Антона. Тот инстинктивно прикрылся молотом, и их обоих озарила вспышка света. Антона она только резанула по глазам. А зеленую образину охватил огонь. Тварь орала и билась о наковальню. Антон, не в силах больше выдерживать этот крик, вскочил и с размаха опустил молот ей на спину. Раздался хруст, и молот глубоко погрузился в тело. С чавкающим звуком он его вытащил и вновь размахнулся, но тварь неожиданно прервала на высокой ноте крик и затихла. Огонь, пожирающий ее, погас.
Антон несколько секунд смотрел на страшилище, затем его все же вырвало на пол, после чего он выбежал из комнаты и заметался, не зная, что делать. Ударился коленом о каретку кровати и остановился, потирая ушибленное место. Боль дала ему возможность начать думать.
«Как эта тварь прошла в замок и как она могла принять образ Рады? Или это Рада? И ее подсунули мне?.. У-у! Как все сложно!.. Тогда надо отсюда бежать… Бежать? Куда?.. Убью всех!.. На хрен! — Он крепко сжал в руке молот. — Найду и поубиваю… Нет, сначала схожу к Торвалу. Ему единственному можно доверять, он не человек… Покажу эту тварь и расскажу, что было!»
— О-о! Боже, за что мне все это! — простонал он. Если он расскажет, что трахал эту… Ему снова стошнило. Что тот подумает?..
«Да пусть думает, что хочет!.. — отмахнулся он от навязчивой мысли. — Надо что-то делать! Торвал подскажет. Он умный и давно живет». Антон натянул штаны, влез в сапоги и, держа наготове молот, вошел в комнату с наковальней. На ней мордой вниз лежало тело твари, из которого обильно вытекала желтоватая слизь. Он брезгливо схватил ее за волосы, больше похожие на водоросли, и потащил вон из подвала. Протащил по двору, напугав Патрона, и ногой распахнул дверь в кузницу.
— Торвал, вставай! — заорал он с порога и затащил тело твари внутрь.
Из закрытого занавеской угла выглянул сонный шер, зевая, посмотрел на Антона и тут же спрятался.
— Ты где это взял? — не пряча страх, спросил он. — И не подходи…
— Торвал! Мать твою… мне нужна помощь, а ты кричишь «не подходи!» Эта тварь мертва…
— Если мертва, зачем ты ее сюда притащил?
— Потому что я ее убил у себя в подвале.
— В подвале?
— Да, представь себе, в подвале, в моей комнате… И я хочу знать, что это и кто ее мне подсунул.
— Ты ее убил?
— Как видишь, она мертвее мертвого. Торвал, что здесь творится? Ты давно тут живешь и многое знаешь…
— Я что она у тебя делала?
Антон на секунду замялся. Дернул тварь за волосы.
— Трахаться приходила. — сознался он.
— Что делать?
— Постель мне согреть, вот что, — закричал почти в истерике Антон.
— Антей, не кричи так громко. Всех разбудишь… И ты что, не видел, кто к тебе пришел?
— Не знаю… мне показалось, что это Рада…
— Это Рада? Антей, она на Раду совсем не похожа…
— Я и сам вижу, что не похожа. Я не знаю, что на меня нашло… Может, я был сильно пьян?.. А может, меня околдовали… и эта Рада, она ведь колдунья и может приворожить. Ее ко мне подослала Франси, Торвал… Почему она хочет меня убить?
— Не говори чепухи! Я знал Франси еще девушкой. Да, она владеет даром голоса. Может заставлять других подчиняться. Таких находят и обычно убивают. Кому из властей захочется, чтобы ими управляли. Они опасны. Но Франси не пользуется своим даром.
— А Робарт знал о ее даре?
— Знал. И ничего не делал. Твой отец, я уже говорил, был странным и непоследовательным… Послушай, Антей. Надо позвать Франси, она поможет во всем этом разобраться. Побудь здесь, а я за ней схожу.
Шер по широкой дуге обошел Антона, осторожно перешагнул дорожку из слизи и шмыгнул в дверь.
— Ты только, Торвал, не пропадай! — крикнул ему вслед Антон.
Шер не пропал. Он вернулся буквально через пять минут и привел с собой Франси. Та вошла первой, в ночной рубашке, растрепанная, с платком на плечах. В руках она держала свой мясницкий топор. Лицо ее было жестким. Обострившиеся скулы делали его каким-то угловатым и жестоким. Складки вокруг рта, плотно сжатые губы и холодный пронзительный взгляд, которым она окатила его, заставили Антона прикрыться молотом.
— Ей надо отрубить голову! — сказала она с порога. — Брось ее на пол! От прежней предупредительности Франси не было и духа.
— Что ты хочешь? — Антон покрепче сжал молот. Он был готов ко всему. «Маски сброшены! — подумал он… Но я без боя не сдамся!»
За спиной женщины показался шер.
— Антей, брось эту тварь. — попросил он. — Сделай, как просит Франси.
— Я не слышу тут просьбы, — Антон усмехнулся и прищурился. — Мне приказывают…
— Франси сжала кулак и резко выбросила руку вперед. Антон, не зная, чего ждать, вновь инстинктивно прикрылся молотом. Но ничего не произошло. Франси облегченно опустила топор.
— Простите, милорд, слава всем богам, это вы.
— Конечно, я! Кто же еще. … Кого ты думала тут увидеть?
— Я подумала, это Орлик…
— Орлик? Кто такой Орлик?
— Я потом расскажу… А сейчас позвольте, я отрублю кикиморе голову.
— Зачем? Она сдохла.
— Эх, милорд, не знаете вы этих тварей…
Антон на всякий случай отошел подальше. Молот держал возле груди. Уж больно странно развивались события. И странное поведение обитателей замка тоже вызывало подозрение. Чего шер прячется за спину женщины? А та идет к нему с топором. Может вжик, и голова с плеч. Только не у кикиморы, а у него. Сейчас прикажет: «Стой где стоишь!» — и все, он замрет. Антон сделал еще два шага назад.
Но Франси с негромким хеканьем резко опустила топор на тонкую шею твари, и голова отделилась от тела. Франси подхватила голову за волосы и подняла. И тут у Антона глаза полезли на лоб. Он вытаращился и испуганно охнул. Кикимора открыла глаза и прошипела:
— В болото хочу, домой.
— Да как же это? — Антон топтался у стены, не решаясь подойти к Франси. — Ей же голову отрубили!..
— Это, милорд, кикимора… — Она прервалась на полуслове. Мертвенно побледнела и в упор уставилась на Антона. — Милорд, — совсем тихо, еле слышно спросила она. — У вас с ней что-то было?
— У нас с ним де-етки… — просюсюкала голова.
— О боги Рассвета и Заката!.. Топор выпал из рук женщины. — Ну почему так все в жизни несправедливо! Слезы потекли из ее глаз и, скользя по суровым складкам у рта, стали капать на грудь.
— Так это по пьяни, — стал оправдываться Антон, — Да-а! Совсем чуть-чуть, На полшишечки… И вообще, она мне показалась Радой, а так бы я, — он затряс головой, — никогда бы не позарился…
— Это понятно, милорд, — тихим, безжизненным голосом отозвалась Франси. — Она приняла образ служанки и проникла к вам. Только вы в беду попали… Очень большую беду.
— Хм, что за беда?
— Вы станете кормом для ее детей. Из ее живота вылезут миллионы икринок, тысячи станут головастиками, и вас сожрут.
— Как это? — не понял Антон. — С какого перепугу им меня жрать?
— Сами придете на болото, чтоб вас съели, милорд, инстинкт отцовский потащит…
— Чей инстинкт? — переспросил Антон. — Отцовский? Да какой я отец? У меня и детей еще нет.
— Есть детки, полный живот, — как то необычно довольно проговорила кикимора. Детки кушать хотят… Хочу в болото.
— Это у нее там, в животе, образовалось? — нерешительно показал пальцем Антон на вздутое брюхо болотной твари. — И ты хочешь сказать, что я отец всему этому? Не-ет… Это бред… Когда? Это не я! Это кто-то другой постарался… Не могло так быстро… Ты… ты шутишь? Киньте ее свиньям, они с радостью ее сожрут вместе с икрой…