Антон не изменился в лице на выпад шера и не стал отвечать на колкость. Шер помолчал и продолжил рассказ:
— Глубоко в горах шеры добывают рунную руду. Она накапливает и хранит магическую энергию. Добывают ее очень мало, потому и стоит дорого. Из руды выплавляют металл. Он мягкий, как свинец, и обладает особыми свойствами. На горошину рунного металла наносят истинный знак. Например, воды или воздуха, и рунный знак того, как проявится стихия воды или воздуха. Знак щита или знак стрелы. Затем эту горошину помещают в предмет. Щит отражает физическую атаку. Стрела наносит дополнительный урон водой или воздухом. Понятно?
— Понятно. И большой урон?
— Все зависит от размера горошины.
— Интересно. И что, каждый может нанести руны?
— Нет, только шеры.
— И ты тоже?
— Нет, я не могу. Я горный мастер и состоял в гильдии горняков. Ковать, чинить — это умеет каждый шер с детства. А наносить руны и истинные знаки может только шер-чародей. И гильдия чародеев свои секреты непосвященным не открывает. Рассветные наших чародеев ненавидят, но добраться до них не могут, поэтому ловят таких, как я, одиночек.
— И много вас таких?
— Хватает, — вздохнул Торвал, — но они пристроились при герцогах, графах, куда руки Рассветных не дотягиваются. Я не успел, попал под облаву. Я только прибыл на восток, в землю, которую люди называют Святой. За нее вечно идет война между рыцарями Света и пустынниками. То светлые побеждают, то другие…
— И чего тебя туда понесло, в логово Светлых?
— Туда в священный поход направились рыцари трех королевств. Там я и хотел предложить свои услуги какому-нибудь графу, да не успел, прямо с корабля сняли… Не дали и на землю ступить.
— А почему землю ту зовут Святой?
— Ты и этого не знаешь? Удивительно!
— Меня мама оберегала от ненужной информации. Говорила, меньше знаешь, крепче спишь, — не моргнув глазом ответил Антон и почти не соврал. На его детские вопросы она часто отвечали именно так. «Меньше знаешь, крепче спишь». — Вот ты мне, Торвал, расскажешь, буду знать.
— Ха! А не боишься заразиться бессонницей, мой юный друг?
— Я вырос и сплю крепко.
— Ага, потому и в подвал спрятался, что петухов боишься.
— Я их не боюсь. Они мешают спать. Ну, так что там со Святой землей?
— У вас, у людей, есть поверье, что оттуда начнется новая эра человечества. Мир изменится… только непонятно, как и что потом будет… Об этом не говорят. Вот и лезет туда орден Рассвета, чтобы быть первым обладателем этих земель, и тащит за собой рыцарство. А тем что? Делать нечего. Скучно жить без драк. Им бы мечом помахать и удаль свою показать.
— То есть, кто владеет этой землей, становится обладателем всех будущих плюшек? Процветания и прогресса? — уточнил Антон.
— Ну, типа того, — кивнул Торвал.
— Пустынники тоже так считают?
— Пустынники считают это своей землей и борются с захватчиками. Поначалу они уходят глубоко в пустыню, куда рыцарское войско дойти не может. Они засыпают колодцы, нападают на обозы. Года через два, когда, непонятно почему, сила Рассвета там пропадает, отряды калифов громят рыцарей и возвращают землю себе. Рассветные в этом обвиняют колдунов, мол, они воруют у них силу, и под эту марку уничтожают всех, кто обладает каким-либо магическим даром. Им могут противостоять лишь кланы шеров и Закатные. Поэтому, скажу тебе, лучше быть без дара, чем сожженным фанатиками.
— Да уж! — покачал головой Антон. — Везде жизнь не сахар. Везде уважают силу и деньги. Значит, нужно качать силу и добывать деньги, Торвал. Не знаю почему, но у меня есть ощущение, что скоро к нам пожалуют незваные гости. И мы должны будем им показать нашу силу.
— Понимаю, Антей, ты не сдашься, а я чем могу помогу. Вот тебе моя рука, друг. — Шер протянул широченную ладонь Антону и тот осторожно ее пожал.
— Ладно, Торвал, посмотри на эти щиты из фанеры ясеня. Их не смогли пробить стрелы Эрзая с пятидесяти шагов. Они легкие и очень крепкие.
Шер взял щит и внимательно его рассмотрел со всех сторон.
— Странная конструкция — произнес он, — не пойму, как сделан. — Он взял в руки топор и с размаха опустил на щит. Щит прогнулся, и лезвие топора прорубило его. Торвал поднял топор, застрявший в щите, и удивленно покачал головой. — Ну надо же, выдержал!
Антон, наоборот, огорчился.
— Прорубить, значит, можно, жаль… — с недовольством в голосе произнес он.
— Друг Антей, таким ударом я разваливаю человека в доспехах пополам, а тут лишь прорубил дыру. Это великолепный щит! — Затем он понизил голос. — Он что, зачарованный?
— Нет, обыкновенный, клееный. У меня есть идея. Хочу ей с тобой поделиться. Что если делать для стражи доспехи из такой фанеры — и дешево, и легко, и крепко.
— Отличная идея, Ант! Я подготовлю рисунок, как должен выглядеть такой доспех. До пупка он будет сплошной, ниже — из полос, чтоб не стеснял движений, по краям доспехи закрою бронзой, и впереди на груди будет бронзовый коршун. Хорошо бы еще шлемы из этой фанеры наделать. Бронзовые тяжелее и не такие прочные. У тебя отлично работает голова, друг. — Шер в запальчивости хлопнул Антона по плечу, и тот улетел кубарем на землю.
— Прости, не рассчитал, — помогая подняться Антону, — извинился смутившийся Торвал.
Антон поморщился, пошевелил плечом, убедился, что оно не сломано и, забрав целый щит, поспешил уйти. Зашел в мастерскую и забрал крест. С трудом дотащил крест до башни и в подвале у алтаря снял рубаху. Предплечье и плечо были похожи на перезревший баклажан. Положив крест на наковальню, Антон вздохнул и стал говорить:
— Госпожа Заката… — Затем немного подумал и положил на алтарь крест с цепочкой. — Госпожа Заката, идем с товарищами на правое дело. Темного Светлого убивать. Творит он худые дела. Хотя я Рассветных понимаю. Так легче прийти к власти. Вызови тварей, потом изгони, и станешь героем у людей, а простого сквайра можно сжечь, как мусор, обвинив в колдовстве… Но я не мусор. Я им задницу надеру. Ты только помоги. Надели эти предметы своей силой, и мы им покажем. Гидру расстреляем из баллисты. Орлика поймаем и посадим на кол, чтоб неповадно было тварей вызывать… Ну, если это жестоко, просто голову отрубим…
Неожиданно на Антона напала сонливость.
— Какой ты интересный, Антей. — Над алтарем появилась госпожа Заката. — Мне так подробно свои планы еще никто не рассказывал. Все принимали меня за нечто божественное, но не совсем живое и досягаемое. Меня просили, но со мной не разговаривали. Ты другой. Я для тебя живая. Ты хочешь убить Орлика?
— Да, хочу! Я понял, что от меня не отстанут. Поэтому он пропадет в трясине. Доказать, что это сделал я, они не смогут…
— Орлика не так-то просто убить, он под защитой. И я эту защиту снять не могу.
— А мы придем в предрассветный час, тогда его защита будет слаба. Франси подберется к нему и возьмет его под контроль. Ну, пока мы будем отвлекать гидру…
— Ты заручился поддержкой ведьмы и шера, похвально. Я не могу его защиту снять, но и он не сможет тебе навредить. Этот крест поставь на острове, и он будет твоей защитой. Дерзай, послушник, ниспровергатель традиций.
Фигура растаяла, словно ее и не было. Антон очнулся и встряхнул головой.
«Может, привиделось?» — подумал он. Но в памяти всплыли слова, и в голове прозвучал тот же мягкий голос:
— Крест поставь на острове, и он будет твоей защитой.
После ужина, прошедшего в молчании, Антон провел смотр, проверяя готовность отряда к выходу. Франси была одета в серый обтягивающий комбинезон. На голове полумаска. Антон внимательно его рассмотрел и хмыкнул:
— Ты как ниндзя. Они так же одевались. И откуда только это у тебя?.. Хотя говорить не надо, я знать не хочу… Есть и ладно. Годится. Что с собой берешь?
— Вот, корзину. — Франси подвинула ногой корзину, накрытую белой тряпкой.
— А что в ней?
— Пирожки.
— Пирожки? — Антон изрядно удивился. — Зачем?
— Покушать. Когда вернемся, не знаю. А пирожки пригодятся.
— Ну ладно, — с сомнением произнес Антон и спорить не стал. — Это все, что ты берешь?
— Еще топор. И сеть. Флапий, давай сеть.
Ее муж вытащил из мешка сеть, покрытую травой. Расстелил на полу.
— Хорошо. Вполне сойдет, — кивнул довольный Антон. — Следующий!
Вперед вышел грек и поставил на стол два глиняных кувшина.
— Здесь яд и противоядие.
— И что в каком? — спросил Антон, разглядывая два одинаковых кувшина.
— В этом яд, в этом противоядие… — показал рукой Аристофан, — или нет, наоборот. Тут яд, а тут противоядие… Подождите, вы маня запутали. — грек возмущенно посмотрел на Антона. — Я все хорошо помнил…
Антон поднял брови.
— Ты что не догадался подписать кувшины?
— Э-э… нет, я думал…
— Слушай, Аристофан. Я так понимаю, яд в том кувшине, где ягоды глобина. Помешай ложкой и найди их.
— Сейчас.
«Так, — подумал Антон, — значит, грек весьма рассеянный тип. За ним нужен глаз да глаз».
— Аристофан, ты, к слову сказать, рецепты не перепутал случайно? — с подозрением спросил Антон.
— Как можно, господин! Вот, у меня все записано. Он вытащил из сумки, с которой никогда не расставался, свернутый лист коры какого-то дерева. Развернул его. — Вот, — стал читать. — Для противоядия берем восемь частей масла, две части… две части …
— Ну! — поторопил его Антон. — Две части чего?
Аристофан поднял расстроенное лицо на молодого сквайра.
— Тут неразборчиво…
— А так ты не помнишь?
— Помню! — обрадовано воскликнул грек. — Ягоды гоблина.
Антон мысленно застонал.
«Вот нарисовалась проблема с греком. У него склероз».
Он постарался взять себя в руки и спокойно произнести.
— Ясно, идем без противоядия и яда. — Огорченно посмотрел на старого ученого мужа. — Аристофан, а ты помнишь, что женился, и кто твоя жена?
— Кто? — удивленно спросил он.
Антон поискал глазами птичницу.
— Кили, а ты что, ему не сказала?