— Он некоторые вещи вдруг перестал помнить, — махнула та рукой. Спит у меня и все время спрашивает, кто я.
— Как-то, Аристофан, за тобой такие вещи раньше не наблюдались.
— Когда полнолуние, — за грека ответил Сильтак, он не в себе, потом это проходит.
— Что бы это значило? — вслух спросил Антон.
— Порча, милорд. На него навели порчу, — ответила на его вопрос Франси.
— Кто-то ему желал зла.
— Порча, говоришь? — повторил Антон и спросил, — А это лечится?
— Лечится. Артефактом Света.
— Подождите меня здесь, — попросил Антон, — я сейчас его вылечу. — Он сбегал в подвал и вернулся с молотом. Подошел к замершему Аристофану. Покрутил молот перед его лицом.
— Вспомнил рецепт? — спросил он. Грек как завороженный сопроводил взглядом молот и на вопрос Антона отрицательно покачал головой.
— Странно! Не работает, что ли? А если так! — Антон размахнулся и приложил молотом Аристофана по лбу. Неяркая вспышка озарила комнату. Грек упал как подкошенный, Франси вскрикнула и схватилась руками за щеки. Торвал покрылся россыпью звездочек бенгальского огня и бросился прочь из трапезной. Один Флапий спокойно почесался и промолвил:
— Окочурился грек. Светлое ему посмертие.
Неожиданно Аристофан зашевелился и застонал.
— Смотри-ка, нет, живой грек, и зенками как вращает, — вновь прокомментировал ситуацию Флапий. — Сильнее надо было бить, милорд, так, чтобы отмучился. Разве ж это жизнь — без памяти… — Он помог греку подняться.
— Мне показалось, что у меня взорвалась голова, — прошептал Аристофан. — А теперь не болит. Что вы сделали, господин?
— Лечил тебя Аристофан. Ты рецепт вспомнил?
— Какой рецепт?
— Снова здорово! — всплеснул руками Флапий. — До чего у тебя, грек, крепкая голова. Может, добьете страдальца, милорд?
Антон кинул раздраженный взгляд на болтливого слугу и спросил:
— Рецепт противоядия вспомнил?
— Я его и не забывал, — как ни в чем не бывало ответил грек. — Восемь частей масла и две части щелочи. У нас щелочи не было, а вот болотная желтуха была. Значит, здесь яд, — он отодвинул от себя кувшин. — А здесь противоядие. — В яде сверху плавает ягодка, не ошибетесь.
— Надо же, выздоровел! — удивленно и радостно воскликнул Флапий. — Так вы, милорд, оказывается, как и батюшка ваш, Рассветный!
— Неважно, Флапий, много не болтай об этом. И вообще, то, что происходит в замке, никому не рассказывайте.
— Что у тебя есть, Торвал, я видел. И у тебя, Эрзай, тоже. Сильтак, у тебя особая роль. Ты волшебников уже убивал?
— Приходилось. Владык нежити…
— Хорошо. На тебя возлагается задача убить Орлика. Как только Франси возьмет его под контроль, ты его убьешь. В нашу битву не вмешиваешься. Ждешь удобного момента. Но вы должны понимать, что все может пойти не так, как мы задумали. Мы не знаем, на что Орлик способен и насколько он силен как волшебник… Кстати! А кто помнит, как отец в прошлый раз его одолел?
— Я помню. Я с ним был, — отозвался Флапий. — Ваш батюшка простер руки к небу и произнес: «Изыди в бездну!» Над болотом вспыхнул свет, и твари исчезли. А Орлик подпрыгнул как козел и бросился бежать прочь. Я кричу: «Милорд, уходит!» А он: «Пусть уходит заблудший брат».
— И все? — спросил Антон.
— И все. Потом мы вернулись в замок.
— Ясно, — вздохнул Антон, понимая, что эта информация ему ничем не помогла. — У нас так не получится. Мы не рыцари Рассвета. Придется нам идти другим путем. Более сложным и опасным. Будем полагаться на свои силы и использовать слабости противника. Выходим в полночь, а пока все свободны, можете отдохнуть…
Франси, а тебя попрошу остаться.
Глава 9
В полночь, под мелким накрапывающим дождиком, погрузив на коня то немногое, что они взяли с собой, маленький отряд на лошадях направился к болоту. Вместо факелов Антон приказал взять светящиеся кристаллы. Они давали рассеянный свет и не так были видны на болоте, как яркий свет факелов.
У самого болота спешились. Погрузили на себя снаряжение, взяли в руки длинные жерди и, попрощавшись с Флапием, двинулись в сторону чернеющей пасти Мертвой зыби. Франси, как лучше всех знакомая с болотом, держа в одной руке голову кикиморы, в другой жердь, чтобы прощупывать дно, шла впереди. За ней пристроился Сильтак, несший корзину со снедью и светящийся кристалл. За Сильтаком шли Антон, Торвал и Эрзай, который нес второй кристалл. Неяркий рассеянный свет освещал вокруг них пространство на десять-двенадцать шагов.
— Прямо! — скомандовала голова, и они вошли по колено в воду. Вела кикимора уверенно, и они ни разу не погрузились в болото выше колена. Дорожка петляла по болоту, как змея. Два кристалла в начале и конце цепочки отряда освещали путь. Лягушки своим кваканьем заглушали все посторонние звуки. То тут, то там недовольные тем, что в их мир вторглись чужаки, огромные по земным меркам земноводные прыгали с кочек в воду, уступая дорогу людям. Непрерывный дождик вскоре промочил одежду насквозь. Ветер, гуляющий над болотом, бодрил. Шли медленно, но все равно Антону было жарко. Он нес крест, положив его на плечо, а за спиной в кожаном чехле — молот. Монотонное медленное движение по чавкающей и булькающей дорожке притупляло внимание и прочие чувства. Уперев взгляд под ноги, Антон с усилием вытаскивал ногу из трясины, переставлял ее, делая шаг, и силился вытащить другую. И так раз за разом. Он не считал времени, сколько они так прошли, просто бездумно шел и шел, но вдруг почувствовал беспокойство. Замедлил и до того неспешный шаг, поднял голову и огляделся. В темноте ему показалось, что они сбились с пути, и там, куда указала идти голова кикиморы, находится глубина. Он остановился и уверенно, с раздражением, произнес:
— Эта тварь нас путает, ведет в топь. Нужно вон туда, к тому островку, — он показал рукой в сторону трех едва различимых, рахитично искривленных деревьев. Они, словно костяки скелетов, оставшиеся от живых существ, торчали посреди отливающей черным воды.
— Это леший путает, — отрывисто пролаяла голова. И тут же стоящее справа гнилое дерево превратилось в щуплого мужичка в большой шляпе и с зеленной бородой до пояса. Он возмущенно крикнул:
— Сучка! — И бодро побежал прочь. Правда, далеко уйти не смог. Сначала одна стрела воткнулась ему в спину, и он замер. А затем вторая, попав в шляпу, сбила лешего с ног, и он плашмя упал в воду. Из нечисти повалил дым, и вскоре леший исчез. Антон обернулся и увидел смеющегося Эрзая.
— Ловко его я! Да? — спросил он.
— Молодец! — похвалил Антон.
— Домой вернулся, — завистливо произнесла голова и вдруг заорала на все болото:
— Домой хочу!!
— Чу, чу, — разлетелось эхо. Лягушки на мгновение прекратили свои трели, а потом вновь началась их бесконечная перекличка.
Франси молниеносно сунула голову кикиморы в воду. Вода запузырилась и вскоре успокоилась. Франси осторожно достала голову из воды.
— Чего раскричалась, убогая? — сердито спросила она. — Хочешь, чтобы я тебе водорослями пасть забила?
— Домой хочу… — негромко отозвалась кикимора.
— Придем к острову, отпущу, говорила уже, — раздраженно проворчала Франси.
Дальше пошли спокойнее. Где-то через час, мокрые и усталые, вышли к небольшому островку. Антон разрешил привал. Дождь прекратился, и налетели комары.
— Ну и здоровое же болото, — проговорил он, садясь на траву и вытягивая уставшие ноги. Шлепком ладони убил комара, присосавшегося к щеке. — А вы знаете, — отмахиваясь от налетевшей изголодавшихся стаи маленьких кровососов, спросил он, — что кусают не комары, а комарихи. Это они сосут у нас кровь.
— И в жизни тоже так, — поддержал разговор Эрзай. — Бывает, баба так присосется, что всю кровь высосет.
— Вам бы, мужикам, только баб ругать, — не осталась в стороне Франси. — А что бы вы без нас делали? Кто приготовит? Кто постирает? Кто ублажит? А то, что кровь пьем, так не у всех. А только у никудышных мужиков. Вас, если не гонять, так мхом, как камни, покроетесь и шагу не сделаете без указки.
— Ну не скажи, Франси, — не согласился Антон. — Кто меня погоняет?
— Я говорила, милорд, о никудышных мужиках, что зад от скамьи поднять не могут. Вас, наоборот… останавливать надо. Зарваться можете. А кто это сделает? Мужики? Так они думают не тем местом… Нет. Опять же баба. Вам жена нужна, милорд. Будете у барона, присмотритесь к дочерям господ. Их много навезут на смотрины. Они и хозяйство вести обучены, и поместьем управлять…
— Лучше тебя? — спросил Антон.
— Ну, не лучше, конечно, но обучены. Это поколениями внушается.
— Нет уж. Я повременю. Жениться всегда успею. А совет и ты мне можешь дать. Например, вот что мне делать, чтоб не зарываться?
— Надо быть более осмотрительным, не торопиться врагов наживать. Со всеми не навоюешься. Сидеть до поры в замке тихо, пока не пришло лихо. Вернуть рудник и деревню в горах. Если надо будет, то и силой привести к покорности.
— Спасибо, Франси, я учту твои пожелания. В общем, я и сам так хотел жить, только не тороплюсь жениться. К местным невестам еще присмотреться надо, и потом, вот как они отнесутся к тому, что я вас посадил за свой стол? Может, они примут это за урон для своей чести. И начнет жена пить из меня кровь… Или замок ей маленьким покажется, и она начнет пилить меня… А оно мне надо?
— Вполне может быть, милорд, и хорошо, что вы это понимаете, но, с другой стороны, семья невесты будет стоять за вас горой. Ваше положение в обществе упрочится.
— Я еще молод для женитьбы! — отрезал Антон. И минут на пятнадцать замолчал. Закрыл глаза и мысленно потянулся к крестику.
— Ты чего это делаешь? — вдруг, прервав молчание, возмутилась Франси. Куда свои ручищи суешь?
— Франси, всего один пирожок, — просительно пророкотал шер. — Малюсенький.
— На уж. Жри, брюхо ненасытное, — смилостивилась Франси. Послышались чавкающие звуки. Потом тепло пробежало по телу, и он почувствовал себя хорошо отдохнувшим. Разговор о женщинах-«вампирах» переключил его мысли на недавний разговор с Франси.